Никита швырнул ему на стол заявление об уходе.
— На, утри свои сопли и никому никогда не хами. А если хоть раз поднимешь голос на Светку, я тебе башку сверну. Понял?
— Думаешь, на тебя управы нет? Ошибаешься. Очень даже есть.
— Смотри, не обломай зубы, — сказал Никита, выходя из комнаты.
— Еще посмотрим, кто кого, — услышал он в спину.
Никита с легким сердцем вышел из здания управы.
Теперь было самое время заехать в полицию за Ефимом Ильичом.
Даже в тусклом свете фонарей он сразу узнал знакомую фигуру судмедэксперта.
— Ефим Ильич, — окликнул он в приспущенное окно.
Старик встрепенулся, узнал его и засеменил к машине.
— А я, признаться, забыл про наш уговор, — сказал он, усевшись рядом с Никитой.
— Куда прикажете: универсам, гипермаркет?
— Сегодня у меня выходной. Все закупил вчера.
— Значит, малым ходом на Березовый бульвар?
— Именно малым ходом. Ведь ты не затем приехал сюда, чтоб отвезти меня домой. Выкладывай, что тебя интересует.
— От вас ничего не скроешь, Ефим Ильич. Не перестаю удивляться вашей проницательности.
— Давай без лишней риторики, Никита, — поморщился судмедэксперт. — У меня и так был тяжелый день. Ну так?
— Ефим Ильич, что вы думаете об убийстве Василия Рогова?
— Думаю, преступник был совсем не дурак, — не спеша ответил судмедэксперт. — Он ловко пытался замаскировать убийство под несчастный случай.
— Ну да! Пожар из-за непогашенной сигареты, — подхватил Никита.
— И не только. Плюс к этому, я думаю, он сознательно сдвинул кровать покойного как раз под балку. Это было видно по царапинам на полу.
— Почему вы не следак, Ефим Ильич?
— Предпочитаю тишину лабораторий.
— Жалко. Потеря для следственного отдела.
— Не льсти, Никита. Ты знаешь, я этого не люблю.
— Больше не буду. А сдвинул он кровать под балку, чтобы, прогорев, она размозжила Рогову череп!
— Именно. Но это не все, — продолжил Ефим Ильич. — Ты не был в доме, а я там был. И должен сказать, в нем все перевернуто вверх дном.
— Преступник что-то искал. Вот только нашел ли он это? Вот в чем вопрос. Как вы думаете, Ефим Ильич, удалось ему это найти?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю.
— Придется поискать самому.
— Насколько я знаю, дом Рогова опечатан.
— Помимо двери есть окно.
— Вот что значит частный детектив. Ему законы не писаны, — улыбнулся Ефим Ильич.
— Зато в полиции на следователя работает целый штат сотрудников, — парировал Никита.
— Не могу с этим не согласиться, — сказал Ефим Ильич и, глядя в окно, добавил: — Вот мы и приехали.
Никита остановился у подъезда.
— Большое вам спасибо, — сказал он, протянув руку Ефиму Ильичу.
— За информацию?
— Нет, не за это. За ваше доброжелательное ко мне отношение.
— А… Всегда рад тебе помочь. Успехов тебе, Никита. Ты домой?
— Да нет… Думаю проветриться.
— Ну да. В дороге с ветерком лучше думается. Адью, — на прощание сказал судмедэксперт.
Никита выехал на Болтовское шоссе, упиравшееся в одноименную деревню в двадцати километрах от города и там обрывавшееся. Дальше начинались сплошные леса.
Эта деревня была известна своей птицефермой, и днем по шоссе в обоих направлениях сновали «газели» и пикапы, развозившие ее продукцию. Вечером оно становилось абсолютно пустынным. Именно поэтому Никита выбрал этот маршрут.
Вышедшая из облаков луна залила серебром мокрый после дождя асфальт. Справа и слева от дороги тянулись поля, казавшиеся в темноте бескрайними, и только черная полоса леса ограничивала их.
Никита съехал на обочину и достал мобильник. Сергея он застал на работе.
— Серега, прошу тебя как друга и в последний раз: пробей мне имя и адрес одного деятеля по номеру его машины.
— Обещаешь, что в последний?
— Обещаю, — твердо ответил Никита.
Через две минуты у него был адрес неизвестного из крематория.
Никита завел мотор и не успел тронуться с места, как впритирку с ним пронеслась легковушка, чуть не сбив ему зеркало, и растворилась в темноте.
— Уроды, — проскрежетал Никита. — Даже габариты не включили.
Через сотню метров фары его машины вырвали из темноты необычную картину: та самая легковушка стояла поперек дороги. Передняя дверь была распахнута, и, насколько мог видеть Никита, в салоне никого не было. Габариты машины все так же не горели.
«Жигуль», — навалившись на баранку, подумал Никита.
Не тот ли самый, что подвез двух уродов в «Русскую сказку»?
Не могут угомониться?
Объехать машину не позволяло узкое шоссе в две полосы и глубокий кювет по обе стороны.
Снова кювет. Как у Смагина.
Никита вышел на дорогу и пошел к машине.
За спиной он услышал чьи-то шаги и обернулся. Позади него стоял человек, невысокий и плотный, в надвинутой на глаза кепке. В руках держал обрез охотничьего ружья, направленный на Никиту.
— Не подходи, — сказал он низким, грубым голосом.
«Не уверен в себе, — пронеслось в голове у Никиты. — И это с обрезом в руках! Трусоват».
Ни о чем другом Никита не успел подумать. В голове у него все поплыло, и он рухнул на дорогу.
Его схватили и потащили в поле, в сторону леса.
Никита быстро очухался и начал извиваться что было сил.
— Не дергайся, сволочь, — услышал он тот же голос и получил чувствительный удар ногой по спине.
Судя по тому, как его держали, их было трое: один ухватил за ноги, другой за пояс и третий под мышки.
Никита напрягся и подтянул колени к груди. Помешать ему не смогли. Набрав полные легкие воздуха, он резко распрямился.
Державший за ноги, выронил его, и ноги Никиты оказались на земле, второй стоял на коленях, а третий едва держал его, но хватка ослабла.
Никита ударил его между ног.
— Сволочь! — завопил он и выронил Никиту.
Тишину ночи прорезал вой полицейской сирены и выстрел.
Никита встал. В свете луны он увидел три неясных силуэта, убегавших в сторону леса. Отказавшись от мысли догнать их, он побрел к шоссе.
Полицейская «Нива» стояла на обочине.
— А «жигуль» где? — спросил Никита, подойдя к ней.
— Если был, то уехал, — ответил полицейский, стоявший у кювета. Пистолет он убирал в кобуру.
— Что случилось, Никита? — спросил второй полицейский, сидевший в машине.
Его узнали. Это были парни из Серегиного Управления. Значит, самое позднее завтра утром ему все будет известно.
— Да так… Ничего особенного, — ответил он.
— Ничего особенного? А мы видели, как тебя тащили полем, — сказал полицейский, сидевший за рулем.
— Резвились, — ответил Никита.
— Ну извиняй, что помешали. Заяву писать будем?
— К черту!
— Тогда бывай.
Полицейская «Нива» резво набрала ход, и красные огоньки довольно быстро растворились в темноте.
Чем его оглушили?
Никита развернул машину и фарами осветил часть полосы, обочину и кювет. Выйдя из нее, он прошел вдоль шоссе, надеясь найти обрез, и нашел лопату. В кювете. Обычную, ничем не примечательную. Такой картошку копают на дачных участках. Обреза не было.
Неужели он должен был рыть себе могилу?
Да… Дело, кажется, принимает серьезный оборот.
У него есть улика — лопата. Что кроме нее? Опять «жигуленок»!
Не откладывая, Никита поехал в Дворики.
На Объездное шоссе нескончаемым потоком шли тягачи с фурами и контейнерами. Он вписался в этот поток и через двадцать минут увидел дорожный указатель «д. Дворики. 0,5 км».
Деревню было видно с шоссе: с десяток домов, стоявших вкривь и вкось вдоль грунтовки, уходившей в лес.
Метрах в пятидесяти от указателя находился придорожный буфет.
— Вот и приехали, — сказал Никита себе под нос.
В буфете никого не было, если не считать очевидного завсегдатая — старого забулдыгу, одиноко торчавшего у окна и с задумчивым видом созерцавшего дорогу, опершись о столик. Перед ним стояла полупустая кружка. Стульев в буфете не было.
Рационально, подумал Никита. Нечего рассиживаться.
Буфетчица, женщина лет сорока пяти с ярко накрашенными губами и с золотой коронкой во рту, была на рабочем месте, за прилавком.
— Здравствуйте, — сказал Никита.
Буфетчица с любопытством посмотрела на него и с наклеенной на лице улыбкой ответила:
— Здравствуйте. Что будем брать?
Выбор был небогатый: пельмени или сосиски с горошком. Пиво бутылочное или в банках. Отказаться от предложения означало бы обидеть буфетчицу и не войти с ней в контакт.
— Сосиски с горошком, — сказал Никита.
— Пиво?
— Не могу. За рулем.
— Понимаю. А вот сосиски придется подождать. Пока сварятся. Но это недолго. А пельмени есть прямо сейчас. Горяченькие.
От пельменей Никита отказался. Они плавали в большой кастрюле на плите, и вид у них был малоаппетитный.
Буфетчица оказалась словоохотливой.
— Вы проездом али как? — спросила она.
— Али как, — улыбнувшись, ответил Никита.
Буфетчица застыла в немом ожидании, когда он расшифрует, что означает «али как». Или просто ждала, когда сварятся сосиски.
— Думаю домик в деревне купить. Два парня из местных, из Двориков, говорили мне, что здесь можно купить недорого вполне сносный дом. Этакий приют для одинокого отшельника.
— Да? — удивилась буфетчица. — Здесь? Кто же эти парни, что вам такое насоветовали? Я сама из Двориков и всех знаю.
— Витек и Борька.
Буфетчица удивилась еще больше.
— У нас все парни на учете. Их раз-два и обчелся. Но Витька с Борькой среди них нет. Может, вы спутали с кем?
— Да нет… Ну, такие ребята… Невысокие, кряжистые, — принялся описывать их Никита. — В бейсболках ходят. Лет по двадцать пять — двадцать семь.
Буфетчица задумчиво покачала головой.
— Они были у вас на днях. Пивком набрались. К ним еще мужик подвалил. Угостил их водярой. Постояли, потолковали.
— Не было такого. У меня пивком набираются только местные. Но Витька с Борькой — да еще в бейсболках — среди них уж точно нет. Остальные — как вы, проездом. За рулем. Им не до пива.