— Разрешите представиться. Меня зовут Никита Хмельнов. Я журналист.
— Очень приятно. Как вы уже знаете, меня зовут Аркадий Семенович.
Свою фамилию и род занятий он не назвал. Хотя последнее, очевидно, было необязательно. Он был пенсионер. Его возраст не могли скрыть и гладкие, румяные щеки, и почти полное отсутствие морщин на лбу и в уголках глаз.
— И что же вас привело в дом Юрия Викторовича?
— Видите ли, я веду криминальную колонку в газете «Вестник», и, естественно, в сфере моих интересов все, что связано с преступлениями. Попутно я собираю материал для книги о том, как в лихие девяностые люди составляли себе капитал.
— О… Довольно скользкая тема.
— Не спорю, — согласился Никита. — Но интересная.
— Весьма. Подозреваю, вы рассчитываете на мое содействие, — с хитрым прищуром в глазах сказал Аркадий Семенович. — Не так же просто вы меня ждали.
Никита рассмеялся.
— От вас, я вижу, ничего не скроешь. Приятно иметь дело с умным человеком.
Аркадий Семенович поморщился.
— Давайте обойдемся без лести. Что вы хотите узнать?
— Позвольте сначала ввести вас в курс дела. Несколько дней назад у деревни Кочки был обнаружен труп некогда жителя нашего города Смагина.
— Да, я в курсе.
— Спустя пару дней погиб — скорее всего был убит — человек, приютивший его у себя в этой самой деревне.
— Господин Рогов.
— Вам и это известно? — удивился Никита.
— А как же! От Юрия Викторовича. Будем считать, что вы меня ввели в курс дела. Что дальше?
— Скажу откровенно: я глубоко убежден, что оба, скажем так, происшествия связаны между собой и корнями уходят в девяностые годы, — сказал Никита. — Более того, я убежден, что их гибель не была случайной.
— Возможно, возможно. Но стоит ли копать так глубоко? Все быльем поросло. Люди состарились с тех пор, и некоторые обрели степенность и положение в обществе.
— Необходимо. Иначе не найти возможного убийцу Смагина и Рогова.
— Насколько я понимаю, помощи от Юрия Викторовича вы не дождались.
— Нет, — подтвердил Никита.
— Его можно понять.
— Почему?
— Это глубоко личное дело.
— Это я уже слышал. От него самого. Но когда дело касается жизни других людей, то через личное можно переступить.
— Возможно, вы правы.
Аркадий Семенович задумался. Никита его не отвлекал.
— Я не связан никакими обязательствами, — повернувшись к нему, сказал Аркадий Семенович. — Но все равно обещайте, что мои откровения не попадут ни в вашу газету, ни в вашу будущую книгу.
— Обещаю, — твердо сказал Никита.
— Верю, — посмотрев на него, сказал Аркадий Семенович. — Это давнишняя история. Она действительно уходит корнями в девяностые годы. Давайте припаркуемся вон в том переулке. Там, кажется, нет движения, и никто нам не помешает.
Никита припарковал машину и повернулся к Аркадию Семеновичу.
— Итак, — сказал тот, — начну с себя. В те годы я работал в нотариальной конторе и параллельно учился на юрфаке заочного института. Получил высшее заочное образование. Как раз к моему диплому подоспели перестройка и повальное увлечение бизнесом. Люди как оголтелые бросились создавать всевозможные ООО и ТОО. И мы с приятелем, в ногу со временем, создали свою контору по их регистрации. Именно тогда я познакомился с Виталием Викторовичем.
— Виталием? — переспросил Никита.
— Да, именное Виталием. Старшим братом Юрия Викторовича. Чем занималось его ООО, я перечислять не буду. Можно сказать одним емким словом — всем. Он сотоварищи был посредником. Как и большинство новоиспеченных бизнесменов. После регистрации его ТОО я не видел Виталия несколько лет, но слышал, что дела у него шли прекрасно. Мыс партнером и думать о нем забыли, пока в один прекрасный день — право, не знаю, для кого прекрасный, — он не пришел к нам на консультацию. Что побудило его обратиться именно к нам, я не знаю. Могу только предполагать: по старой памяти. Или просто не хотел привлекать внимание к своим делам новых, тем более неизвестных ему людей.
— Был наезд? — спросил Никита.
— Да. С обычными угрозами.
Аркадий Семенович тяжело вздохнул.
— Естественно, мы с коллегой, в традициях еще памятного славного советского времени, посоветовали Виталию Викторовичу обратиться в милицию… А через неделю узнали, что он был жестоко избит и скончался.
Аркадий Семенович сделал паузу. Никита искоса посмотрел на него. Сидевший рядом с ним человек теперь уже не казался ему таким моложавым.
— Так-то вот… Тогда я поклялся не лезть в чужие дела и никому ничего не советовать. Я вернулся к скромной нотариальной деятельности.
— Но связь с Кораблевым у вас сохранилась.
— Да. Но, естественно, теперь уже с Юрием Викторовичем, — улыбнулся Аркадий Семенович. — Но никаких советов я ему не давал.
— Сколько лет прошло после гибели Виталия Кораблева?
— Дайте-ка вспомнить… Да уж лет двадцать пять — двадцать семь. Никак не меньше.
— И тем не менее он с вами до сих пор поддерживает весьма дружеские отношения, — заметил Никита.
— О да. Чтобы понять это, надо знать особенности натуры Юрия Викторовича. Он очень одинокий человек и, наверно, поэтому очень привязчивый. Он просто обожал своего брата. Его гибель была для него страшным ударом, — вздохнул Аркадий Семенович. — Не знаю почему, но ему казалось, что милиция недостаточно ревностно ищет убийцу его брата, и он развел бурную деятельность по самостоятельному розыску. Одновременно всячески досаждал тогдашнему следователю. Некоему господину Вязову, насколько мне помнится. Подстегивал его постоянно.
Никита провел параллель с собой и улыбнулся.
— И каков был результат? — спросил он.
— Право, не знаю. Я скромно нотариалил до пенсии. Единственно могу сказать, что следак… извините, следователь, был впоследствии убит. О нем ходили разные слухи. Помнится еще приезжала комиссия из Москвы. Но меня все это обошло стороной.
— Понятно. А кто те три человека, что пришли к нему сегодня?
— А… эти. Так… Один бывший соучредитель фирмы Виталия Кораблева. Двое других тоже в прошлом весьма успешные бизнесмены… и тоже пострадавшие от наездов бандитов. Они довольно часто встречаются и что-то обсуждают. В общем, живут воспоминаниями. Одним словом, пенсионеры.
— Кто знает, кто знает… Пенсионеры пенсионерам рознь. И сейчас они тоже что-то обсуждают?
— Надо думать, — уклончиво ответил Аркадий Семенович.
— Но вы от обсуждения уклонились, насколько я понял?
— Это не для меня. К тому же я не пью.
— И что? Крепко они пьют?
— Да нет… Ну что вы. Так… кровь разгоняют при встрече. А в мирное время ни-ни. Режимят. Более того, заядлые члены местного фитнес-центра.
— Часто вы с ними общаетесь?
— Весьма редко. Но когда звонит Юрий Викторович и приглашает к себе, а мне нечем заняться, то почему не навестить старого знакомого и проделать заодно небольшой моцион?
— Понимаю, — сказал Никита.
— А раз понимаете, — улыбнулся Аркадий Семенович, — то позвольте откланяться и разрешите возобновить моцион.
— Премного благодарен вам, что нашли для меня время в рамках вашего моциона, — сказал Никита, и они распрощались.
Следующим пунктом его маршрута стала редакция «Вестника».
Там его ждал приятный сюрприз: багаж Горыныча затерялся, и он занят его поисками.
Второй сюрприз был менее приятный, но облегчавший задачу Никиты: Лидия Ивановна заболела, и вместо нее газету к выпуску готовила молоденькая Настя, девушка славная и абсолютно неопытная.
Никита наскоро набросал обращение к сознательным гражданам города и положил его на стол перед славной девушкой.
— Настенька, это касается всех нас. В городе, возможно, завелся серийный убийца, и наша задача — задача прессы, свободной от ига консерваторов, — по возможности предотвратить новые преступления. Только прошу вас, об этом никому ни слова. Иначе в городе поднимется паника.
Настенька распахнула глаза и долго не могла сказать ни слова. Наконец, затаив дыхание, она прошептала:
— Понимаю. Сегодня же обязательно напечатаем.
Так в «Вестнике» появилось обращение к гражданам указать на подозрительные лица в связи с таинственными убийствами в деревне Кочки.
Такое обращение к гражданам могла пропустить только свободная пресса с неопытной девушкой во главе.
«Кажется, небеса сегодня благосклонны ко мне», — подумал Никита.
«Что дальше?» — спросил он себя, выйдя из редакции.
Ответ был прост: — он передаст Сергею свои наработки по поимке убийцы Смагина и Рогова;
— Горыныч, вернувшись из отпуска, наверняка вышвырнет его из газеты за воззвание к гражданам, и никогда больше ему не придется строчить пустейшие заметки о происшествиях в городе и области;
— ему не придется ради другого Горыныча обходить ДЭЗы. Он навсегда освободился от этой дребедени;
— у него есть перспектива и почва под ногами — группа каратэ; с понедельника он начнет с ней работать — занятие, которое ему в высшей степени по душе;
— и, главное, у него есть любимая девушка, с которой он вступит в новую жизнь!
Вперед ей навстречу!
— Как прошел день? — спросил Никита, когда они сели на диван напротив телевизора.
Голова Светланы лежала у него на плече.
— Как обычно. В суете, — ответила она. — А у тебя?
— Немногим лучше.
— Но все-таки лучше.
— Ты чем-то расстроена?
— Да нет.
— А все-таки?
Света отстранилась от него и посмотрела ему в глаза.
— Милый, я люблю тебя, но так вечно продолжаться не может. Никита знал, что она имела в виду.
В этом была вся Светлана — честная и прямая.
В школе она озадачила учительницу литературы, когда в сочинении по роману Гончарова «Обломов» написала об Илье Ильиче, что он «был слюнтяй и размазня, прельстившийся обнаженными локтями своей сожительницы».
И ни слова о прекрасной душе.
После этого сочинения учительница настороженно относилась к Светлане и на уроках всегда была в тревожном ожидании, какой новый фортель выкинет ее ученица.