Светлана была в восьмом классе, когда ее родители погибли в автомобильной аварии. Она осталась на попечении бабушки весьма преклонного возраста, и в этой ситуации проявились лучшие черты ее характера. Она тяжело пережила горе, но не сломалась и не распустила нюни. Взяла себя в руки и взвалила себе на плечи ведение хозяйства и заботу о старушке.
Потом бабушка умерла. Светлана осталась одна. Полновластной себе хозяйкой.
По окончании школы она смело пошла по жизни. Нашла интересную работу и поступила учиться в заочный институт.
Она умела все и содержала свой дом в образцовом порядке и при этом не возгордилась и не стала занудой.
А красивой она была всегда. И даже больше того. С шармом, который нельзя выразить в словах и который остается на всю жизнь.
Как было не полюбить такую девушку и не связать с ней всю свою дальнейшую жизнь?
— Светик, завтра же едем подавать заявление.
— Какое заявление?
— Не дури. Ты прекрасно знаешь какое.
Он прижал ее к себе. Она обмякла.
Вечер они провели, планируя свадьбу, и прежде всего решили принципиальный вопрос — свадьба пройдет у нее дома. Никаких ресторанов и кафе.
Под занавес, когда уже нестерпимо хотелось спать, Светлана спросила:
— Кстати, на что ты собираешься содержать семью?
— У меня блестящие перспективы, — живо ответил Никита.
У Светланы сон как рукой сняло.
— Ну-ка, ну-ка, расскажи.
— Меня уговорили взять группу каратистов.
— Ты собираешься стать тренером? — вытаращив глаза, спросила невеста.
— Не собираюсь, а на следующей неделе выхожу на работу. Кстати, набираются новые группы. Скоро от них отбоя не будет. В связи с участившимися убийствами и тревогой, которую посеяли безответственные репортеры своими необдуманными публикациями.
— Не будем уточнять их имена, — сказала Светлана.
— Не будем, — согласился Никита. — Кстати, в финансовом отношении в перспективе я только выиграю.
— Не это главное.
— А что?
— Блестящие перспективы. Где они? Или ты всю жизнь будешь тренером?
— Ни в коем случае. У меня большие планы. Я буду расти профессионально. То есть в два года заочно окончу институт физкультуры, а дальше, имея опыт ДЭЗов, буду расти в административной среде.
— Ну-ну… Руководителем спорта областного значения, — задумчиво сказала Светлана.
— Кто знает, кто знает…
В эту ночь Светлана не сразу заснула.
А утром на выходе из Дворца молодоженов она сказала:
— Боже мой, за кого я выхожу замуж.
— За кого?
— За Шалтая-болтая.
— Считай, что тебе повезло.
— Это чем же?
— Скучать не придется.
«Но я тебя приучу к порядку», — подумала она, но вслух этого не сказала.
Никита проводил Светлану на остановку и с ней дождался автобуса.
Черт! Как жизнь прекрасна и удивительна!
И погода под стать.
Он шел не спеша знакомыми улицами, не озабочивая себя тем, куда придет. Ноги привели его в редакцию.
Здесь царило нервозное оживление.
— В чем дело? — спросил он пробегавшую мимо Лидию Ивановну, сорванную с «больничного».
— Ах, Никитушка, извините, сейчас не до вас. Горыныч вышел на работу. Всем устраивает разнос. Сейчас моя очередь, — сказала она и скрылась в кабинете, словно ее проглотила ненасытная пасть главного редактора.
Никита прошел в соседнюю комнату. Там сидела в слезах очаровательная Настенька.
— Что случилось, ненаглядная ты наша? — спросил он.
— У Горыныча была, — всхлипывая, ответила девушка, прижимая к глазам голубенький платочек с красными сердечками по кайме. — Чемоданы его не нашлись, но есть надежда, что их в Анталье забыли отправить, и может быть, там отыщут и вернут.
— Понимаю, это эпохальное событие, но все-таки оно не стоит твоих слез.
Настенька высморкалась и сделала неубедительную попытку приободриться.
— И ты тоже попала под раздачу?
Настенька кивнула.
— А ты за что? Такая исполнительная и трудолюбивая.
— За обращение к сознательным гражданам города. Вы помните его?
Никита его помнил и не раз успел о нем пожалеть.
Сознательные граждане откликнулись на призыв и бесперебойно звонили в редакцию. В подавляющем большинстве случаев подозрительными оказались тещи. В остальных — соседи.
И ни одного звонка по существу.
— Ты уж прости меня, Настенька, что я втянул тебя в это дело, — сказал Никита.
— Ничего, Никита Константинович, — утирая слезы, сказала девушка.
— Зато мы с тобой сделали хорошее дело, — решил приободрить ее Никита. — Ведь с тех пор не произошло ни одного убийства. Так что мы с тобой первые, поступившие как сознательные, ответственные люди перед гражданами нашего города.
— А сознательным в этом мире тяжелее всех приходится, — вздохнула девушка.
— Улыбнись, Настенька. Ты такая хорошенькая. У тебя вся жизнь впереди. А этот вздор вместе с Горынычем перемелется и выпадет в осадок. Ты быстро про это забудешь.
— Правда? Впервые лицо Настеньки озарилось надеждой.
— Ну конечно же!
— Спасибо вам, Никита Константинович.
— За что?
— С вами легко становится. Вы даете надежду.
«Лишь бы ты не обманулась в своих надеждах, — подумал Никита. — Да хранит тебя Господь!»
Никита нагнулся и поцеловал ее в щечку. Девушка расцвела.
И тут же спохватилась.
— Как же я могла забыть!
— Что именно?
— Вас спрашивал человек по объявлению. С очень странным голосом.
— Да ну?
— Обещал перезвонить. В двенадцать.
До двенадцати еще оставалось время, а Никите некуда было спешить. Он решил дождаться звонка.
В двенадцать раздался звонок. Трубку взяла Настенька и, выслушав, протянула ее Никите.
— Вас, Никита Константинович. Он.
— Слушаю.
Голос действительно оказался странный.
Он проскрипел:
— Ты хотел узнать о подозрительных людях в связи с убийствами Смагина и Рогова?
— Ну, хотел, — ответил Никита, одновременно думая о том, как человеку удается изменить свой голос до неузнаваемости.
Ну да, конечно! Для этого есть специальные приспособления, и не приходится самому пыжиться. Он не раз видел это в кино.
— Я могу дать списочек всех лиц, причастных к этим убийствам.
Надо же! Целый список.
— Секундочку. Я возьму карандаш и лист бумаги, — сказал Никита и не шелохнулся.
Еще накануне он похоронил для себя эту тему.
— Это не телефонный разговор, — резко возразил неизвестный.
— Хорошо. Приходите к нам в редакцию.
— Не-ет, — с очевидной издевкой возразил он. — Придешь ты.
— Куда?
— Пивную знаешь, где семерка делает круг?
Никита понял, речь идет о трамвае 7-го маршрута. О его конечной остановке.
— Ну?
— Будь там завтра в это же время.
— Хорошо. Буду.
За этим последовали короткие гудки. Никита недоуменно посмотрел на трубку и вернул ее Настеньке.
У девушки было напряженное лицо.
— Это о том? — спросила она.
— Да, похоже.
Никита ушел из редакции в тревожном состоянии. Весь день он думал о том, как поступить.
Идти или не идти? Почти гамлетовский вопрос.
С одной стороны, его подстегивало любопытство. С другой стороной было хуже.
А вдруг это розыгрыш и он станет предметом насмешек?
Уволенный репортер криминальной хроники, несостоявшийся инспектор по ДЭЗам и теперь простофиля, клюнувший на примитивную наживку. Не слишком ли много?
Никита решил все выбросить из головы.
Не получилось. Новые мысли досаждали ему.
А если это убийца и придет он на встречу единственно за тем, чтобы с ним разделаться? Что тогда?
Теперь он обязан думать не только о себе, но и о Светке тоже. Не оставаться же ей вдовой, не вступив еще в брак!
Чем ему грозит их встреча с этой точки зрения?
В этой пивнушке на заводской окраине всегда полно народа. А где еще трудовому люду коротать время, свободное от работы? Казалось бы, ему там ничто не угрожает.
Есть только одно «но»: он Никиту знает, Никита его — нет.
Он может пырнуть его ножом и в сутолоке скрыться.
Может, предупредить Серегу?
А если это розыгрыш?
Он обхохочется.
Никита пришел домой — его домом стала квартира Светланы — и удивился, увидев ее там задолго до окончания рабочего дня. Она готовила обед на кухне.
— Ты ничего рассказать мне не хочешь? — спросила Светлана, войдя в комнату.
Никита пожал плечами.
— Нечего.
— Ну-ну… Кстати, как у тебя завтрашний день?
— А что?
— Мне нужна будет твоя помощь.
— Когда?
— С утра.
— Извини, с утра я буду занят. У меня встреча по работе.
— Во сколько?
— В двенадцать.
— Когда думаешь освободиться?
— Думаю, к часу буду свободен.
— Ну и отлично. Тогда созвонимся.
Светлана повеселела. Вечером они пошли в кино.
В этой пивнушке он не был давно. За это время она успела преобразоваться в пивной павильон. Здесь стало заметно опрятнее и чище. Но та же публика и те же столы, возле которых все так же нужно было стоять, нивелировали эффект преобразований.
Никита с кружкой пива и порцией креветок встал в углу у стола, очень кстати освободившегося от компании из трех человек. Весь зал был у него на виду.
Пиво оказалось вполне приличным. И креветки превосходили убогий размер, заплывавших сюда ранее.
К нему никто не спешил подойти.
Была половина первого, когда уборщица положила перед ним сложенный пополам лист бумаги.
— Просили вам передать, — сказала она.
На листе каракулями было написано: инфо в туалете возле складов, под раковиной.
«Опять туалет, — подумал Никита. — Что за пристрастие к ним?»
Он нагнал уборщицу у входа в служебное помещение.
— Кто просил передать?
Она повертела головой.
— Его здесь нет. Видно, ушел.
— Как он выглядел?
Уборщица окинула взглядом Никиту и равнодушно сказала:
— А вы для меня здесь все на одно лицо.