— Так что вас интересует?
— Нас интересует Смагин. Помните такого? Он жил на соседней улице. Дом десять.
— Как же не помнить. Еще сопляком был оторви да брось. Хитрющий. Все норовил других подставить. Чем он теперь отличился?
— Разве что тем, что его убили.
— Не удивлен. Рано или поздно должно было этим кончиться.
— Так что по части подставлять других он не очень-то преуспел. И перед тем как его убили, отсидел несколько сроков, — сказал Никита.
— За что его убили?
Сергей посмотрел на Никиту.
— Хотел с кого-то получить должок.
— Ну уж этот своего не упустит.
— Только для него это боком вышло, — заметил Сергей. — Кто бы мог ему задолжать?
— Чтобы Смагин дал деньги в долг… — задумчиво сказал участковый. — Не представляю себе такого. Да и какие деньги могли быть у сопляка? Ну а что было потом, извините, не знаю. — Участковый развел руками. — Одно могу сказать точно: попался он на краже. С Васькой Роговым. Это было при мне. Заводила, конечно, был Смагин, а Рогов вечно шел у него на поводу. Моложе был, помнится, на два года. Телок такой на привязи. Он же был беспризорник. Матери с отцом рано лишился. За ним тетка присматривала, а у той была своя банда отпетых. Какой там присмотр, — махнул рукой старик. — После отсидки Смагин вернулся домой, а Рогова бабка родная к себе взяла. В Кочках она жила. Теперь уж, небось, померла.
— А фамилия Гусев вам ни о чем не говорит? — спросил Сергей.
— Нет. Не знаю такого.
— Может, видели случаем? — Сергей показал фотографию Гусева.
— Нет. Не доводилось.
Больше старому участковому сказать было нечего. На прощание он дал каждому из них по пакету отборной антоновки.
— Если что, заходите, ребята. Чем смогу, помогу. Не забывайте старика.
Никита с Сергеем оставили ему свои визитки.
— Звоните, если что интересного вспомните. И вообще звоните. Будем рады вас услышать.
Старый участковый снова взялся за лопату.
За время, проведенное в беседке, небо прояснилось, ветер затих. На улице не было ни души. Солнце краем коснулось горизонта.
— Едем. Я подброшу тебя домой, — сказал Сергей.
Возле дома Никита купил свежий номер «Вестника» и удивился его новому формату. В нем стало больше страниц, отведенных под рекламу, и видное место в ней занимал универсам Лагоева.
— И не только в твоем «Вестнике», — сказала Светлана, когда Никита показал ей газету. — Он стал донором еще одного таблоида.
— С чего бы это?
— Кто ж его знает, — равнодушно отозвалась Светлана.
Она была вполне счастлива своей жизнью и браком с Никитой. Одно огорчала ее. Если раньше он делился с ней новостями, большей частью почерпнутыми из слухов, ходивших в редакции, и потом вечером они сопоставляли их с тем, что было известно ей, как сотруднице управы, и таким образом узнавали о потаенной жизни города, столь интересной для всех, — то теперь на эти посиделки Никита наложил табу, ссылаясь на служебную тайну. Однако Светлана не слишком на это досадовала, уверенная в том, что рано или поздно все вернется на круги своя.
Она приготовила ужин на кухне и, когда Никита сел за стол, спросила:
— Как день прошел?
— Светик, следствие закончится, я тебе все расскажу.
— Это я уже слышала. Но только не забывай, что я за тебя волнуюсь. И потому будь готов каждый вечер услышать один и тот же вопрос.
Капли камень долбят, понял Никита и сказал вслух:
— Завтра, Светик, завтра.
— Ладно, ешь.
Этот раунд остался за ним, и Никита принялся за ужин.
Придя на следующее утро на работу, он увидел у себя на столе записку: «У Корзина. Будь на месте».
«А где еще мне быть?» — подумал Никита.
Он простоял у окна полчаса, выстраивая версии, прежде чем от Корзина вернулся Сергей.
— У меня две новости, — сказал он, войдя в комнату.
— Одна плохая, другая хорошая.
— Ты не поверишь: обе хорошие.
— Начни с лучшей.
— Гусев забрал заявление и готов идти на мировую.
— С чего бы это?
— Не хочет поднимать волну.
— Ну да, конечно, — рассмеялся Никита. — Не хочет оказаться в СИЗО. Оттуда ему не смыться.
— Думаешь, он хочет дать деру?
— А то нет?
— Не дадим.
— Что за вторая новость?
— Нашлись твои обидчики в «Русской сказке». По фотороботу их опознал участковый одной деревни недалеко от города.
— Так едем туда?
— А то нет, — сказал Сергей, надевая куртку. — Только сначала автозаком отправим Гусева в СИЗО. Пока не смылся. А потом к твоим обидчикам.
— Кто они? — спросил Никита, когда они вышли в коридор.
— Двоюродные братья. Витька Орешкин и Борька Коровин. Кстати, на обоих висит условный срок.
— За что?
— Летом к ним в деревню на танцульки приезжал самодеятельный ансамбль, и они по пьянке поколотили музыкантов.
— Вот и неси культуру таким уродам.
— Едем к Гусеву.
Когда Гусеву объявили, что его переводят в СИЗО, на его лице отразилось полное смятение.
— Но я же отказался от претензий к полиции! — воскликнул он, овладев собой.
— А у полиции претензии к вам остались, Владимир Михайлович. И потом, не все же вам валяться на больничной койке. Пора сменить ее на нары.
Во дворе больницы Никита с Сергеем бережно взяли Гусева под руки — самостоятельно он идти не мог или не хотел — и усадили в автозак. Когда за ним захлопнулась дверь, архивариус беспомощно сел на лавку и обхватил голову руками.
— Теперь к кузенам.
По словам участкового, дом братьев стоял на отшибе, и найти его будет легко.
Так оно и оказалось. О их приезде известил тощий пес на привязи.
— Чего вам надо? — спросил Витек, высунувшись в распахнутое окно. Его братан торчал в другом окне и, прищурившись, рассматривал идущих к дому Никиту и Сергея.
— Да это он, Витек. Точно я тебе говорю, — воскликнул Борька. — Тикать надо.
— Я вам тикану, — сказал Сергей и, схватив Витька за рубашку, вытащил его из окна.
— Он за сортир посчитался с нами, — заверещал тот, сидя на земле. — А свидетелей не было. Дело не пришьешь.
Никита с Сергеем переглянулись и рассмеялись.
Да, видно, суд для них не прошел даром. Там они узнали, что в нем свидетели дают показания для подтверждение содеянного.
Борька не терял времени. Он выбежал на помощь братану с колом наперевес.
Сергей достал пистолет.
— Угомонись.
Борька повертел головой и опустил кол. Он едва держался на ногах и, потеряв опору, упал на землю. Витек тоже не мог встать без посторонней помощи. Сергей с Никитой за шкирку ввели братьев в дом. Те рухнули на табуретки возле стола, на котором стояла бутыль самогона и лежала закусь: квашеная капуста, соленые огурцы и чугунок с остывшей картошкой. На полу валялась пустая банка из-под свиной тушенки.
— Ты верно сказал — свидетелей не было. Но было другое. О чем ты не знал. Была камера. И в ней осталась запись. Запись того, как вы отделали сотрудника полиции, — сказал Сергей, обращаясь к Витьку. — А это дело нешуточное. Не музыканты какие-то, случайные гастролеры.
— Да разве мы знали? — заканючил Витек.
Его брат соображал туго и никак не мог врубиться в ситуацию.
— И к тому же вы забыли, что на вас висит условный срок. Так что теперь вам светит по полной. Лет восемь. Не меньше. А то и больше.
— Строгача, — добавил Никита.
Братья переглянулись.
— Я говорил тебе не лезть в чужие дела. А теперь?
— А теперь у вас остался единственный шанс — пойти на сделку со следствием.
— Да мы что! — воскликнул Витек. — Хоть сейчас. Да, Борька?
Борька кивнул.
— Будем считать, что консенсус у братьев есть, — сказал Сергей.
— Не, у нас ничего такого нет.
— Ладно. Проехали. Рассказывай, как все было.
В тот вечер Витек с Борькой торчали на бензоколонке. Им позвонил по сотовой, как они выразились, «шеф» и в приказном порядке велел взять такси или попутку и приехать в «Русскую сказку», намять бока одному деятелю. А чтобы они не отлынивали от задания, напомнил, чем они ему обязаны.
— Чем? — спросил Никита у Сергея.
— Дал им положительную характеристику для представления в суде, и которой опиат их как исключительно трудолюбивых и дисциплинированных работников, что, возможно, сыграло не последнюю роль в решении суда. Кто ваш шеф?
— Юнус. Ринат Вагизович Юнусов. У него при бензоколонке мастерская. Мелкий ремонт, шины подкачать, масло сменить. Мы с Борькой резину меняли. С летней на зимнюю и обратно.
— А на АЗС подработка была, — сказал Никита. — Пистолет в бак вставить, стекла протереть, так ведь?
— Ну да, — подтвердил Витек.
Но пекле инцидента с Никитой на АЗС шеф запретил им там появляться. Более того, велел залечь на дно и носа не показывать из деревни в ближайшую пару месяцев. А дальше как хотят.
— С глаз моих долой, уроды. Чтоб я вас больше не видел, — сказал он им на прощание и отпустил на все четыре стороны без выходного пособия.
Зная крутой нрав бывшего хозяина, они восприняли приказ буквально и ушли на дно, о чем свидетельствовали их опухшие рожи.
Так братаны лишились средств к существованию и затаили злобу на хозяина мастерской.
— Это он вас научил, как лапшу мне на уши навесить?
— А кто ж еще? — ответил Витек.
— Ясно. Пиши за них признательные показания, — сказал Сергей Никите. — Они подпишут.
Витеке Борькой подписали признанку. Таких закорюк Сергею с Никитой еще не приходилось видеть.
Оставшись одни, братаны по полной осушили стопарики и распластались на столе.
— Вот и разобрались с одним нападением на тебя, — сказал Сергей на улице. — И заказчика знаем. Кто такой Юнусов?
— Понятия не имею.
— Ладно. Потом разберемся. Сейчас у нас на повестке дня Гусев.
Когда Гусева ввели в кабинет, Никита с Сергеем невольно переглянулись. За несколько часов в СИЗО архивариус постарел на несколько лет. Нарисовались мешки под глазами, уголки губ опустились, плечи поникли.