— А это вы, — заискивающе улыбнулся Антип, — я все выполнил, как договаривались. Мобильник и фонарики вам уже отдал, а вот держите ключ, — и он, вынув из кармана халата ключ с красной тесьмой, передал его Олигарху. — Мы в расчете?
— Конечно, — кивнул Олигарх, — а как с дежурным по третьему этажу?
— Полный порядок, — усмехнулся Антип, — Семена сменил Вадик, который будет спать до утреннего подъема. Спирт быстро сваливает его с ног, к тому же в его стакане я растворил сонную таблетку. А за ключ от крыла медперсонала ему отвечать. Никто не подумает, что я стащил этот ключ. Словом, я тут не при делах.
— Молодец, — похвалил Олигарх, — хорошо сработал. Ну, мы пошли. Счастливо оставаться!
— Удачи! — промолвил Антип и с явным удовольствием разместился в кресле.
Олигарх выразительным жестом руки пригласил труппу «актеров» на третий этаж.
На третьем этаже было тихо. Больничную тишину нарушал лишь слабый дребезжащий звук, выходивший из носа, спящего за столом дежурною медбрата Вадика: похоже, в нос ему залетела муха и никак не могла вылететь обратно.
— Этого будить не надо, — чуть слышно шепнул товарищам Олигарх. — Заходим в актовый зал, закрываемся, и свет не включаем.
Драматург осторожно отпер дверь актового зала ключом, который был при нем, они вошли внутрь и заперли дверь на ключ. В зале было темно, как в египетской пирамиде.
— Постойте на месте, а я открою шторы, — тихо распорядился Олигарх, — не дай бог кто-нибудь в тем ноте загремит стулом и выдаст наше присутствие. Сейчас нужно соблюдать особую осторожность. Светильником нам будет служить луна. Электрический свет люстры в зале привлек бы на территории внимание охраны. — Он медленно раздвинул плотные шторы на всех четырех зарешеченных окнах, и зал заполнил мягкий голубой свет луны. — Друзья, — с волнением в голосе продолжил Олигарх, вынимая из кармана пижамы мобильный телефон, — сейчас начинается главная фаза нашего плана побега из этого проклятого каземата. Только бы отец Георгий ответил на мой звонок, вдруг у него изменился номер телефона? Тогда рухнет последняя наша надежда. Господи, помоги нам грешным! Друзья мои, посидите, пожалуйста, молча, я звоню.
Все притихли в напряженном ожидании, и присели на стулья. Олигарх тяжело вздохнул и набрал нужный номер. Следующая минута тянулась словно вечность. Можно сказать без ошибки, что пульс у всей четверки «актеров» значительно участился. Но вот в телефоне раздался спокойный мужской голос: «Отец Георгий слушает. Кому я понадобился в столь позднее время?»
— Батюшка, ты понадобился мне, бывшему майору спецназа Владимиру Калинину.
— Володя, это ты?! Не верю своим ушам. Куда ты пропал? Я обыскался.
— Верь своим ушам, Георгий, это я. Свою драматическую историю я расскажу тебе позже, если состоится наша встреча. Мне нужна твоя срочная помощь. Вопрос жизни и смерти.
— Даже так?
— Все очень серьезно, Георгий.
— Я весь внимание. Чем могу помочь?
— Твой вертолет в исправности?
— На ходу.
— Летать не разучился?
— Напротив, еще больший опыт приобрел. Ты же знаешь, в какой глуши моя скромная обитель, дороги тут трудные, так что вертолет служит мне хорошим подспорьем в экономии времени. Догадываюсь, за тобой надо прилететь?
— Да. На тебя вся надежда. Нас четверо.
— Ничего, моя машина и четверых вместит. Куда лететь?
— На частную психиатрическую клинику «Любава».
— На «Любаву»?! Ничего себе! Знаю такую клинику, найду. Похоже, в серьезный замес ты попал, дружище. Но, ничего, мы с тобой и не из такого капкана вырывались. Я уже побежал к вертолету. Ты говори, я слушаю.
— Георгий, салиться придется на крышу здания, — продолжил торопливо Олигарх, — крыша к этому приспособлена. Хозяин клиники иногда прилетает сюда на своем вертолете. На территории серьезная вооруженная охрана. Однако ночью охрана наверняка примет твой вертолет за вертолет Хозяина. Мы будем ждать тебя на крыше. Как заслышу шум вертолета, сразу стану сигналить тебе фонариком. Если сигнала от меня не будет, значит, мы не проникли на крышу. В таком случае улетай назад и помяни в своей молитве всех узников психиатрической клиники «Любава», которые помешены в нее по беспределу.
— Мне не нравится твой пессимизм, товарищ майор спецназа Владимир Калинин, — прокричал отец Георгий, преодолевая шум вертолета, — прорветесь, я в тебя верю. Уже грею мотор, через пару минут вылетаю. Над клиникой буду минут через тридцать. До встречи.
— Ждем, Георгий, и молимся. Да поможет нам всем Господь!
Олигарх выключил мобильный телефон и, обратившись к товарищам, устало выдохнул:
— Отец Георгий — бывший капитан спецназа, после ранения стал священником. Это мой настоящий и единственный друг, боевой друг, он никогда не предаст. Наша дружба скреплена кровью в нескольких горячих точках: было, что я его от смерти спас, было и наоборот, когда Георгий, раненый, тащил меня еле живого на себе более трех километров, пока мы не оказались у своих.
Олигарх помолчал, посмотрел сквозь окно на звездное небо и добавил:
— Хорошо, что сегодня погода ясная. В нашем распоряжении минут двадцать пять. Через десять минут будем уходить на крышу, желательно босиком, чтобы не было от нас ни малейшего шума.
Ивана Степановича словно шилом кололи в заднее место, так ему хотелось задать Олигарху вопрос. Наконец он не выдержал:
— Скажи, как тебе удалось договориться с дежурным медбратом Антипом? Он с таким уважением встретил тебя, словно большого начальника. Я невольно подумал, что ты гипнотизер.
— Это уважение я купил за пять миллионов рублей, — ответил Олигарх.
— За пять миллионов?! — воскликнул Драматург. — Это не шутка?
— Сейчас не до шуток.
— Но как тебе это удалось? И где ты взял такую большую сумму?
— Со своего счета по мобильнику я перечислил на пенсионный счет супруги Антипа, а она перезвонила мужу, что деньги поступили. Сначала я предложил Антипу за помощь в нашем побеге сто тысяч долларов США, и он, немного подумав, ответил мне: «Вот если бы миллион российских рублен, то я бы рискнул вам помочь. Ведь после вашего побега мне голову оторвут». Когда я ему сказал, что по курсу сто тысяч долларов — это целых пять миллионов российских рублей, он был в таком шоке, что чуть не потерял сознание. Антип явно не разбирался в курсах валют, но все же предпочел, чтобы на счет супруги перечисление было в рублях. А когда обрадованная жена отзвонилась, подтвердив супругу о перечисленных миллионах, то Антип пришел в такой восторг, что готов был на все, о чем я его попрошу. После этого он сам посоветовал вариант отключки дежурного медбрата по третьему этажу, предложив тому «обмыть» свое поступление на службу в клинику. И достать спирт на это традиционное мероприятие Антип уговорил медбрата Вадика, которому были известны все тропинки в крыле медперсонала, ведущие к спирту. А ключ с красной тесемкой от крыла медперсонала всегда хранился у дежурного по третьему этажу. Так что стрелу ответственности за украденный ключ с красной тесемкой Антип ловко перевел на своего коллегу. Вывод напрашивается не новый — ради денег некоторые люди готовы совершить любой недостойный человека поступок, даже пойти на преступление.
— Я хотел бы сделать уточнение, — многозначительно подхватил злободневную тему таежный отшельник Николай и огладил свою роскошную бороду, — не некоторые люди, а многие человеки нашего несовершенного общества заражены вирусом наживы, но не во всех этот вирус приживается. Есть люди, у которых существует стойкий иммунитет к этому зловредному вирусу. А вот те, кто готов ради денег пойти на преступление, и есть сумасшедшие люди. Ведь десятки, сотни действительно сумасшедших гуляют на свободе. Спрашивается, почему? А потому, что невежество многих неспособно отличить их от здоровых, а чиновники, оказавшиеся у власти, не хотят заниматься этой непростой проблемой. Опять же спрашивается, почему не хотят? Ответ очевиден: они опасаются попасть в число настоящих сумасшедших. Получается замкнутый круг. Но почему я должен находиться в психиатрической клинике вместо них?! Это несправедливо.
— Конечно, несправедливо, — согласился Олигарх и посмотрел на часы. — Потерпи. Николай, немного осталось. Наш путь лежит к свободе. — Поднявшись со стула, он тихо, но командирским тоном произнес: — Господа-товарищи, нам пора. Прошу оставить больничные тапочки п актовом зале и молча следовать за мной на крышу.
Через минуту они осторожно прошли мимо сладко спящего дежурного Валика, в торце коридора повернули налево, в тупичок, где была большая единственная дверь с табличкой «Служебный вход». Олигарх достал из кармана пижамы ключ с красной тесемкой и осторожно вставил его в замочную скважину. И тут, как гром среди ясного неба, в тупичке прошелестел старческий дребезжащий голос: «Хлопцы, вы тоже к прокурору? Будете за мной».
От неожиданного голоса «артисты» буквально оцепенели. От возникшего шока первым пришел в себя Драматург. В слабом свете потолочного светильника он увидел шагнувшего к ним худого сгорбленного старика с редкими волосами на голове и короткой. редкой, словно оторванной бородой. На бледном лице его тускло светились крупные диковато бегающие глаза.
— Нет, мы не к прокурору, — нашелся Драматург, понявший, что перед ними обыкновенный сумасшедший, вышедший из палаты, — мы от прокурора. Сейчас он придет в вашу палату. Возвращайтесь на свое место и там занимайте очередь. С прокурором многие хотят поговорить.
— Тогда я бегу к себе, — обрадовался старик и быстро удалился.
Когда он ушел. Олигарх шумно выдохнул и шепотом признался:
— Честно скажу, меня чуть инфаркт не хватил, хотя я вроде не из трусливого десятка. Первая мысль, которая пришла в голову: может, кто из медперсонала обнаружил нас? Представляю, что бы с нами сделали, если бы застигли нас с ключом у двери служебного входа.
Сказав это, Олигарх подрагивающей рукой дважды повернул ключ в замке и осторожно потянул за дверную ручку. Дверь открылась без малейшего скрипа. Через несколько секунд вся четверка «артистов» оказалась внутри крыла медперсонала, и Олигарх закрыл дверь изнутри на ключ. Прислушались. Огляделись. Тихо. С двух сторон широкого длинного коридора двери комнат с табличками, по потолку — вереница светильников, которые горят через один — наверное, для ночной экономии электроэнергии. Справа от входа, вплотную к стене, винтовая лестница, убе