Искатель, 2019 №1 — страница 41 из 47

— И о чем же вы хотите со мной договориться? — спокойно спросил Виталий Борисович. — Сразу вам говорю — зря потратите время.

Прометей, сохраняя на лице притворную улыбку, сделал барский жест в сторону стола:

— Прошу к столу, генерал. Вы мой гость. За ужином и поговорим. — Он прошел за стол, сел в торце на гнутый стул из орехового дерева и указал Устюжанину на место рядом. — Не капризничайте, генерал. Вы же не какой-нибудь зеленый выпускник школы полиции, а человек опытный и умный, дослужившийся до высокого чина. Мне известно, что у вас неплохие связи в правительстве, вас ценят.

«Ах вот оно что, — подумал Виталий Борисович, — похоже, меня взяли в качестве заложника. Но что эти мерзавцы попросят взамен? Что ж, придется побеседовать. Из любой ситуации, если хорошенько подумать, можно найти выход».

— Уж больно вы своеобразно приглашаете в гости, гражданин Белов Валерий Денисович, — усмехнулся Устюжанин, потерев запястья рук, где еще оставались следы от наручников. — И не очень изменились с тех пор, когда как главный бухгалтер треста «Востоксибзолото» привлекались к уголовной ответственности за хищения в крупных размерах. В Хабаровске это было. Лет двадцать тому назад. Или я ошибаюсь? — Виталий Борисович подошел к столу, отставил в сторону стул и сел на него.

— Отличная у вас память, генерал, — Прометей погасил наконец свою улыбочку, — только теперь я не Белов, а Иванов Спартак Леонидович. И не ворую, а занимаюсь законным бизнесом — покупаю и продаю.

— Понимаю, — заметил Устюжанин, — только товар у вас специфический, за покупку и продажу которого полагается работать на лесоповале в фуфайке с лагерным номером лет десять, а то и больше.

— Ну, генерал, вы слишком, строги. — Прометей налил в рюмки коньяку и, пододвинув одну в сторону Виталия Борисовича, предложил: — Двигайтесь к столу, перекусим и поговорим. А то пока получается как-то все наоборот, будто я в вашем кабинете на допросе, а не вы у меня в гостях. Прошу, — он указал Устюжанину на рюмку с коньяком, медленно выпил свой коньяк и зажевал тоненьким ломтиком лимона. — Вы что же, генерал, категорически отказываетесь поужинать со мной? — Прометей пока сохранял спокойный тон, но на скулах его уже наметились желваки. — Брезгуете, господин генерал?

— Это слишком мягко сказано, Спартак Леонидович. Если бы я с вами выпил, то перечеркнул бы всю свою жизнь, долгие годы которой боролся вот с такими паразитами, как вы.

— Вы смелый человек, генерал, — тихо и зловеще процедил Прометей. Он обиделся. И сильно. — Но, видно, глупый. Другой бы за такое оскорбление распрощался со своей жизнью на этом же месте в считанные секунды. Но вы мне пока нужны. — Он откинулся на спинку стула, закурил сигарету и, с ненавистью глядя на генерала, продолжил: — Сначала я хотел взять в заложники прокурора города Кравцова. Но когда навел некоторые справки, отказался от него. Вы нам больше подошли. К тому же у меня изменился план, для реализации которого прокурор не подходит.

— Чем же понравился вам я?

— Во-первых, должностью. А во-вторых, тем, что с вами легче будет договориться. Прокурор старый холостяк. Ему, как говорится, терять нечего. А у вас, генерал, большое семейство. Дети, три внука. Вы же не хотите, чтобы с ними что-то нехорошее произошло?

Устюжанин похолодел. Случилось то, чего он больше всего боялся, — его детям и внукам угрожает реальная опасность. Надо признать, мафия умеет просчитывать на много ходов вперед и любит наносить самые больные удары. Узнав о его слабости к детям, бандиты решили сыграть на этом чувстве и склонить на какую-то сделку. Но какую?

— Вижу, генерал, что даже вас, такого мужественного и смелого человека, взволновали мои слова, — самодовольно ухмыльнулся Прометей. — Поверьте, у нас уже накопился достаточный опыт ломать сотрудников полиции. Почти все покупаются за деньги. Но вам я денег не предлагаю. Уверяю вас, я неплохо разбираюсь в психологии людей. Уверен, что вы бы их и не взяли. Даже очень много. Не сомневаюсь, что вы готовы погибнуть смертью героя за своих детей. Ноя вам такой возможности не дам. Мы привезем ваших внучат — Ванюшку, Любочку и Егорушку сюда и будем расстреливать их на ваших глазах по одному до тех пор, пока не договоримся. Как видите, мы не какие-нибудь садисты. Издеваться над детьми не будем, пытать не собираемся. Просто застрелим. Так вот, чтобы этого не произошло, их дед, то есть вы, генерал, должны быть не фанатиком, а человеком трезвомыслящим. Если хотите, чтобы ваши родные остались живыми, и вы вместе с ними, советую быть более покладистым. При положительном результате наших переговоров я устраиваю вам побег. И вы даже становитесь героем, сумевшим вырваться из кровавых лап банды шантажистов-гастролеров, допустим, из Подольска или из Екатеринбурга. Это не важно. Все будет обставлено должным образом. Ну так как, генерал, начинаем переговоры или я посылаю братву за вашими внуками?

Виталий Борисович отер платком вспотевшее лицо и, стараясь сохранить спокойствие огромным усилием воли, ответил неторопливо:

— Полагаю, что при серьезном разговоре спешка не нужна. Вы, Спартак Леонидович, долго и настойчиво запугивали, не объяснив, чего же хотите от меня.

— Думаю, лед тронулся, — оживился Прометей, — похоже, вы, генерал, прониклись серьезностью вопроса. Только позвольте сделать некоторые коррективы. Я вас не запугивал, а объяснял сложившуюся ситуацию, в которой все козыри у меня. И делалось это для того, чтобы переговоры наши пошли быстро и успешно.

— Что ж, давайте поговорим, — сказал Устюжанин и, достав сигарету, закурил.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Прометей. Он подумал, что генерал уже надломился и осталось его слегка додавить. Но он слишком поверхностно знал начальника ГУВД столицы. — Тогда к делу, Виталий Борисович. Сначала я решил взять вас в заложники и обменять на моего друга Флинта и его братву. Как мне стало известно, их, около сорока человек, арестовали. Но пока вас везли сюда, у меня созрел совсем иной план, который, вообще-то, я давно вынашиваю.

— Арестована банда Флинта?! — перебил Устюжанин. — Впервые слышу. Кем? ФСБ?

— Следователем прокуратуры Григорием Филипповым без санкции прокурора. Как это ему удалось, я пока не разобрался.

— Следователем Филипповым?! — удивился Устюжанин и в задумчивости погладил шрам на щеке. Он вдруг вспомнил разговор с прокурором о Григории, о возникших у него необычных возможностях и о том, что тот из-за лютой ненависти к преступникам может наломать дров. — Невероятно! И где он их держит?

— Если б знать, — многозначительно бросил Прометей, — мы бы обошлись и без вашей помощи.

— Обещаю, что все будут освобождены немедленно, как только встречусь с Филипповым.

— Приятно слышать от вас, генерал, слова, столь дружески к нам настроенные. Но теперь нет в том необходимости.

— Как это нет? Они ведь арестованы незаконно и подлежат немедленному освобождению из-под стражи. Я должен сейчас же разобраться.

— Успокойтесь, генерал, — усмехнулся Прометей и выпил еще коньяку. — Хрен с ними. Раз не смогли защитить себя, пусть сидят. Поговорим о главном. У меня изменился план. А план такой. Надумал я с вашей помощью, генерал, обчистить Алмазный фонд в Оружейной палате.

Устюжанин опешил от неожиданности.

— Ограбить Алмазный фонд в Оружейной палате?! Да вы с ума сошли, Спартак Леонидович! Извините, но у меня возникла мысль, что у вас не все в порядке с головой.

— С головой у меня все в полном порядке, — не обиделся Прометей. — Да, Алмазный фонд. Только не ограбить, как вы заметили, а обчистить. Я не люблю грубых выражений, генерал. Это мой бизнес. И должен вам признаться, что у меня болезненная страсть к алмазам и иным драгоценным камешкам. Что поделаешь, у каждого свои слабости.

— А я, глупый, подумал, что вы успели достаточно награбить, чтобы остановиться, — покачал головой Устюжанин. — Живете в сказочной роскоши, ну чего бы еще человеку надо.

— Человеку всегда мало, генерал, — притворно вздохнул Прометей и, откинувшись на спинку стула, расстегнул пуговицы на своем роскошном белоснежном пиджаке. — Для души хочется чего-то особенного. Вы представляете, генерал, как будет приятно помечтать на своей вилле где-нибудь на Канарских островах, любуясь редкими алмазами, изумрудами, сапфирами, которыми восхищались зрители разных национальностей. Они не имели возможности прикоснуться к сокровищам. А тут все это волшебство будет принадлежать мне одному, и я смогу наслаждаться шедеврами ювелирного искусства сколь угодно. Ради этого стоит рискнуть.

— Но это совершенно несбыточный план, — пожал плечами Виталий Борисович. Он понял, что попал в заложники к маньяку, фанатику, с которым разговаривать языком здравого смысла невозможно, с ним нужно говорить только языком оперативной хитрости. — Полагаю, у Алмазного фонда столько степеней защиты, что возникший преступный замысел должен быть погашен на корню. Неужели вы думаете, что до вас такой план не приходил кому-нибудь в голову?! И, как известно, попыток ограбления Алмазного фонда не было. Хотя, надо признать, замысел ваш очень смел и заслуживает детального рассмотрения.

— Вы находите? — Глаза Прометея загорелись алчным огнем, и он вместе со стулом придвинулся к Устюжанину.

— Конечно, — утвердительно кивнул Виталий Борисович и, стряхнув пепел с сигареты в серебряную пепельницу, посмотрел на главаря мафии глазами заинтересованного человека. — Мне хотелось бы услышать от вас весь план в деталях. После этого я выскажу свое мнение. Небезынтересно было бы узнать и об отведенной мне роли в этом архисложном деле.

— Все в свое время. — Прометей встал со стула и возбужденно заходил возле Устюжанина, как учитель возле ученика, сдающего экзамен. — План до гениального прост. Пока скажу в общих чертах. Никаких ночных нападений. Всю операцию проведем среди белого дня, в день профилактики. Как говорится, без шума и пыли.

— Днем? Без шума? Непонятно. Как же вы заберете сокровища? Может быть, полагаете, что охрана и главный смотритель отдадут их вам добровольно? В таком случае должен вас разочаровать. Охрана там надежная. Подкупить же начальника охраны полковника Фатеева Алексея Кузьмича и главного смотрителя профессора Селиванова Модеста Петровича так же невозможно, как невозможно заставить страуса родить слона. Эти люди совершенно неподкупны. Уж я-то их знаю, как никто другой. Я был бы сильно удивлен, узнай, что вы не в курсе моих родственных связей с полковником Фатеевы