м.
— Я знаю, что он ваш племянник, — слегка улыбнулся Прометей. — Вот поэтому мой выбор и пал на вас, генерал. — Он сел на стул напротив Устюжанина, закинул ногу на ногу и, приветливо улыбаясь, стал барабанить пальцами по колену. — Драгоценности вынесут полковник Фатеев и главный смотритель профессор Селиванов.
— Вы это серьезно?
— Вполне, — мелко рассмеялся Прометей. — Давайте спросим об этом самого профессора.
— Вы что же, и профессора взяли в заложники? — воскликнул Устюжанин. — Но это же глупо. Его в любую минуту могут хватиться.
— Не думаю. — Прометей громко рассмеялся и сделал знак двум бандитам, стоявшим у двери. Те, словно дрессированные овчарки, вмиг оказались в метре от Устюжанина и замерли, положив пальцы на спусковые крючки автоматов с глушителями.
— Да-а, надо отдать должное вашей организации, — заметил Виталий Борисович, — подручные ваши натренированы, словно лучшие группы спецназа.
— Не волнуйтесь, генерал, — предупредительно поднял руку Прометей, — с этой минуты эти двое будут в непосредственной близости от вас, чтобы вы не потерялись. А насчет натренированности моей братвы подметили вы точно, генерал. В моей организации в основном бывшие спортсмены, подчеркну — хорошие спортсмены. Как правило, призеры европейских и мировых первенств. Они меня любят, а я их уважаю.
— За что же бывшие хорошие спортсмены вас любят? Вы же калечите им жизни.
— Это с какой стороны посмотреть, генерал. Я им даю хлеб, и неплохой. А что им может предложить государство? Ровным счетом ничего. Безработицу, а если и какую-нибудь работу, то с нищенской зарплатой. Да и эту зарплату они вовремя не получат. Так что, генерал, в дискуссии на эту тему вас ждет полное поражение. Перейдем лучше к нашему непосредственному делу. Хочу предупредить вас вот еще о чем. Сейчас я покажу вам нечто такое, за разглашение чего автоматически следует смертный приговор. И еще. Я подумал, что сейчас вы, генерал, между предательством и смертью выбрали второе. Я же не наивный человек и прекрасно сознаю, с кем имею дело. Стоит вам броситься на автоматчика, и вас тут же пристрелят. Но вы этого не сделаете. Почему? Потому что я вам твердо обещаю: в случае такого поведения ваши внуки, дети и супруга будут убиты. По одному в день. Чтобы следующие, еще живые, испытали побольше страха и проклинали вас за необдуманный поступок. Я слов на ветер не бросаю. Усвойте это очень хорошо и выбросьте из головы все планы, которые строите против меня. А теперь в знак нашей договоренности о совместном сотрудничестве, предлагаю выпить по рюмке коньяку за здоровье ваших внучат — Ванюшки, Любочки и Егорушки. — Прометей с покровительственной ухмылкой налил в рюмки коньяк и подал одну Устюжанину. — Прошу, генерал, грех не выпить за здоровье своих внучат. Вы ведь любите их?
От упоминания крестным отцом мафии имен дорогих ему внуков у Виталия Борисовича сжалось сердце. «До какой степени нужно быть бездушным человеком, чтобы вот так спокойно, садистски, издеваться над чувствами заложника, переживающего за жизнь близких ему детей больше, чем за свою собственную, — с горечью подумал Устюжанин. — Да и люди ли вообще эти бандиты? За деньги они мать родную расстреляют».
— Вы правы, за здоровье детей стоит выпить, — ответил Устюжанин, большим усилием воли сохраняя спокойствие. — Он взял из руки Прометея рюмку с коньяком, вылил ее содержимое в фужер и дополнил его коньяком до краев. Затем под удивленными и одобрительными взглядами присутствующих осушил фужер до дна, поставил его на стол и заметил: — Хорош коньяк. Я хоть и генерал, но таким баловаться мне не по карману.
— Вот это по-нашему, — довольно улыбнулся Прометей и тем не менее следовать примеру Устюжанина не стал, а высосал рюмку коньяку и закусил ломтиком лимона. — Вам, генерал, можно и целую бутылку засадить, чтобы стресс снять, а мне много нельзя. Слишком серьезную игру я затеял. — Он встал со стула и сделал жест в сторону закрытой двери в стене слева. — Прошу сюда.
Устюжанин пошел за Прометеем. Сзади неотступно следовали двое верзил-автоматчиков. Все прошли в коридор, затем поднялись на другой этаж. Возле одной из дверей Прометей остановился и, толкнув ее, сказал:
— Заглянем сюда, коль идем мимо.
Вошли. Устюжанин увидел ванную комнату: большую, светлую, отделанную красивым бежевым кафелем. Ванна была глубокая, вместительная — впору для двоих. Но особенного ничего он в этом помещении не увидел. Только воздух был несколько специфический, словно подкисленный.
Прометей усмехнулся.
— Вроде ванная, генерал, но на самом деле не ванная. Эту комнату я называю крематорием. Кажется, ничего общего с крематорием она не имеет. Но это внешне. Предназначение же у нее примерно такое же, как и у крематория: уничтожать трупы. Я растворяю их в ванне с серной кислотой и сливаю в канализацию. Так что никаких следов от трупа не остается. А нет трупа, как нам известно, нет и преступления. Вы, должно быть, улавливаете легкий запах серной кислоты. Полностью от него трудно избавиться. Но наличие запаха еще ничего не доказывает. Здесь всякие можно придумать объяснения. Главное — нет трупов. Нет и свидетелей их исчезновения. И не будет. Три дня тому назад я отправил в канализацию заместителя начальника городской таможни Осинцева. Упрямый оказался мужик. Не договорились мы с ним.
Устюжанин вытер платком вспотевшие лоб и шею.
— Вы так спокойно и деловито рассказываете о своем ужасном преступлении, словно о производстве глиняных горшков. Честно признаюсь, я повидал всякого за свою долгую полицейскую практику, но с таким цинизмом сталкиваюсь впервые.
— Так вы и с крестным отцом московской мафии разговариваете впервые, — подчеркнуто дружелюбно заметил Прометей. — Вы, генерал, выбросьте из своего сердца жалость к другим, о себе лучше подумайте, о том, чтобы этот наш разговор не был для вас последним.
— Ужасное время! — вздохнул Устюжанин. — До чего ослабло государство, и как низко пало общество. Разве мог я лет двадцать назад предположить, что когда-нибудь вот так буду беседовать с боссом столичной мафии, и не у себя в кабинете, а под дулами автоматов его боевиков. А рассказываете о своем преступлении вы так спокойно только потому, что уверены в своей безнаказанности.
— Не огорчайтесь, генерал, — самодовольно усмехнулся Прометей, — для кого, может быть, время и ужасное, а для кого, напротив, — полная свобода, возможность проявить все свои способности. — Он покровительственно похлопал Устюжанина по руке. — Лично вы в накладе не останетесь. После операции получите десять процентов от сокровищ Алмазного фонда. Это колоссальные деньги. И все сомнения, которые терзают сейчас вашу честную душу, улетучатся, как утренний туман. Или вы, генерал, предпочитаете лечь в эту ванну? — довольный своей шуткой, Прометей хихикнул, но тут же оборвал смех и деловито бросил: — Прошу за мной.
Пошли по пушистому ковру коридора, освещенного мягким светом настенных бра, спустились этажом ниже и вошли в помещение, напоминающее театральную гримерную. Лицом к зеркалу и спиной к входу стоял сутуловатый пожилой мужчина в сером костюме, с темно-русыми волосами, побитыми сединой. Что-то в его фигуре показалось Устюжанину знакомым. Услышав шаги вошедших, мужчина повернулся, и Виталий Борисович невольно воскликнул:
— Модест Петрович, вы?!
— Да, господин генерал, как видите.
— Профессор, как вы здесь оказались? Ах да, вас тоже вязли в заложники?! Но, простите, что с вашим голосом?
— На ваши вопросы, генерал, лучше ответит Спартак Леонидович, наш босс, — усмехнулся «Модест Петрович» и, отвернувшись, стал рассматривать свою внешность в зеркале.
Устюжанин сконфуженно оглянулся на Прометея, а у того от удовольствия все лицо расплылось в улыбке.
— Ну что, генерал, как вам Модест Петрович?
— Надо признать, что внешнее сходство с профессором большое, — ответил Устюжанин, справившись с волнением. — Только голос не похож.
— Да, с голосом проблема, — согласился Прометей и почесал в задумчивости подбородок. — Ну, а какие замечания по внешнему виду, генерал?
— У этого гражданина залысины меньше и нос великоват, — заметил Устюжанин, принимая игру босса, — а в целом приличный двойник получился. Кстати, у двойника на левой стороне шеи бородавка отсутствует.
— Благодарю, генерал, учтем, — одобрительно отозвался Прометей. — Вот вы уже и работаете на нас. Постараемся устранить все ваши замечания. А с голосом… Собственно, думаю, что он ему и не понадобится. Говорить в основном придется вам.
— Что вы имеете в виду?
— Мой план строится на том, генерал, что основным действующим лицом будете вы. Замените подлинных полковника Фатеева и профессора Селиванова на наших людей. То же самое нужно будет сделать и с взводом охраны.
— Заменить целый взвод?!
— Да. генерал. На этот счет у меня есть кое-какие соображения. Получится без особых затруднений. Вы же, генерал, начальник ГУВД, и этим все сказано. Своей должностью вы нам и дороги.
Прометей посмотрел на лжепрофессора, который, поглядывая на цветную фотографию Селиванова, возился со своей прической.
— Шплинт, где Филин? — недовольно спросил босс.
— Сейчас будет. Форму подгоняет.
— Иди поторопи, — распорядился Прометей.
— Один момент, босс, — послушно ответил «профессор» и выскочил из комнаты.
— Сейчас, генерал, посмотрите на нашего полковника Фатеева, двойника своего племянника, и выскажете замечания.
— Что ж, это несложно, — кивнул Устюжанин, — уж кого-кого, а Алексея я знаю наизусть, на то он и племянник. — Виталий Борисович старался говорить спокойно и дружески, чтобы не вызвать никаких подозрений. Он готовился к действию, незаметно передвигаясь на удобную для себя позицию, чтобы неожиданно напасть на боевиков с автоматами. Его напрочь не устраивала роль предателя, уготованная ему боссом. Он готовился к тому, чтобы, если ему суждено погибнуть, обязательно прихватить на тот свет и предводителя московской мафии. Тогда угроза бандитов о расправе с ег