— Он не понимает русского языка, поэтому можете разговаривать на родном. Если потребуются его ответы, я переведу. Не беспокойтесь.
— А что нам беспокоиться? Если сведения утекут отсюда, то провал дознания будет висеть на местных властях, — пояснил Сергей Павлович. — А нам, — он сказал за всех, — не хотелось бы потерпеть фиаско из-за такого положения вещей.
— Не надо говорить так категорично, — обиженно произнес эстонец, — я привык отвечать за свои слова.
— Успокойтесь, господа, — примирительно произнес Кирпичников, — мы с вами собрались заниматься одним делом. Тем более что сегодня хозяина не опрашивали, и может быть, он что-то поведает нам.
Хозяин, крепкий старик с морщинистым лицом и седыми вол осам и, поначалу пожал плечами, что, мол, ничего не знаю. Чужая семья, как говорится, потемки, и в ней ни за что не понять, кто хорош, а кто плох.
— И все же? — настаивал Аркадий Аркадьевич. — Лучше расскажи, когда видел Соостеров в последний раз.
— Когда? — повторил старик и, почесав затылок, пожал плечами. — Не припомню, но вот первого и второго апреля из трубы у них шел дым. Я уж удивился, что Айно на службу в церковь не пришел, а печь топит.
— Почему удивились? — не удержался начальник уголовного розыска.
— Прижимист был старый Соостер и не баловал теплом домочадцев, а здесь на дворе не слишком холодно, а он печь топит.
— Значит, дым от печи шел и первого, и второго?
— Так, — кивал в знак согласия хозяин.
— А еще то ли в первый апрельский день, то ли во второй возвращался вечером домой и у кромки леса заметил свет от лампы. На окрик фонарь был потушен, и он, — Юрий Иванович указал на крестьянина, — не обратил особого внимания. Мало ли кто шляется, может, кто от любовницы возвращался.
На лице хозяина сверкнула ехидная улыбка.
— Соостер тоже по женщинам бегал? — спросил Сергей Павлович.
Крестьянин хихикнул, прижав руку к губам.
— Он говорит, что старому Соостеру дочери с женой хватало.
— Понятно, а это не досужие разговоры о дочери? — поинтересовался самый молодой агент, но, увидев взгляд начальника, покраснел. — Я ж ничего, для пользы дела.
— Хозяин говорит, что старая горничная на сеновале их видела, поэтому и уехала с мызы от греха подальше, чтобы не оскоромиться.
— Скажите, почту часто к вам привозят? — чтобы не видеть смущения младшего товарища, спросил Сергей Павлович.
— Через день.
— Почтальон ничего не говорил?
— А как же! Говорил, что почту оставлял на крыльце, на крик никто не отвечал. Он даже удивился, что с первого апреля даже собака не лаяла, как обычно. Стояла тишина, но на кухне кто-то возился.
— Не заглядывал ли почтальон в окна?
— Заглядывал, но ничего подозрительного не заметил.
Ранее Сергей Павлович доложил об опросах жителей деревни Ареси, но и там ничего толком узнать не удалось. Говорили то же самое, что и в Кохале.
— Что ж, — Аркадий Аркадьевич пригубил стакан, — можно подвести пока некоторые итоги. Соостеры и их новая горничная были убиты тридцать первого марта, именно с этого дня. никто в живых семейство не видел. Что же до проживания в мызе убийцы, то прежде, чем строить предположения, стоит послушать Георгия Ивановича. Что поведает нам наука?
— Я осмотрел дом и хозяйственные постройки, но скажу сразу, что продолжу завтра. Уж слишком большой объем работы. Но самое странное, что на орудии убийства нет никаких следов и отпечатков, только кровь и частицы мозгового вещества, словно убийца слышал о дактилоскопии, но забывал о ней, когда прятался на чердаке и в сарае.
— Может быть, мы имеем двух разных людей? — перебил вопросом эксперта Сергей Павлович, но Георгий Иванович так взглянул на начальника первой бригады, что тот поднял руки, мол, умолкаю и более не обеспокою ненужными вопросами.
— Так вот, рукоять кирки была обмотана полотенцем, потом этим же полотенцем убийца вытер руки. Ряд кровавых брызг и человеческих следов, пролегший из сарая в дом, на кухню, затем в комнату горничной и в детскую, показывает, что убийца носил грубые ботинки и именно он оставил кровавые следы. — С альков повернул голову к Юрию Ивановичу. — Вы не пытались с помощью собаки проследить, откуда пришел и куда ушел преступник?
— Увы, — с горечью ответил Кеёрна, — к сожалению, у нас нет сыскных собак.
— Ладно. Георгий Иванович, продолжайте.
— Преступник жил в мызе несколько суток после убийства, но, возможно, обитал там и накануне. Ему сыграл на руку тот факт, что вся усадьба является одним сплошным зданием, в котором жилые и нежилые помещения сообщаются между собой. Это позволяло убийце беспрепятственно попадать из одной комнаты в другую, не выходя при этом во двор. Так можно объяснить тот факт, что незнакомец не был замечен соседями.
— Да, видимо, этим можно и объяснить, почему соседи не подняли тревогу раньше.
— В северной части дома, над помещением с двигателем, который, если не ошибаюсь, четвертого апреля ремонтировал механик, на чердаке мной найдены следы временного проживания человека: солома примята и утрамбована, везде валяются объедки и мусор. Здесь же пол чердака частично разобран, и в конюшню свисает привязанная тугим крепким узлом к стропилу толстая веревка, способная выдержать человека, — злоумышленник вполне мог использовать ее для быстрого доступа из чердака в сарай. Кусок такой же веревки найден и в подсобном помещении возле амбара.
— Следовательно, убийца должен был знать расположение помещений и в доме, и в сарае, и в амбаре, — начал говорить Аркадий Аркадьевич.
Юрий Иванович покачал головой:
— Не обязательно, все мызы или крестьянские дома у нас устроены одинаково.
— Следовательно, преступник местный уроженец?
— Может быть, не местный, но уроженец Эстонии наверняка.
— Юрий Иванович, мы это учтем, — кивнул Кирпичников.
— Более добавить мне нечего, но завтра я продолжу осмотр.
— Георгий Иванович, вы сказали, что отпечатков на кирке не найдено?
— Совершенно верно, но на чердаке их хватает, там остались миска, кружка, да и проживавший там хватался за стропила — в общем, есть следы. Если бы был человек, я мог бы сравнить. Добавлю еще, что убиты Соостеры были в разных местах, но вот потом по какой-то только убийце известной причине перенесены к дверям сарая и брошены друг на дружку, — эксперт постучал пальцем по фотографической карточке. — Завтра я продолжу осмотр и тогда представлю полный акт.
— Учтем. Что скажете нам вы, Дмитрий Львович?
Вербицкий обвел взглядом сидящих за столом.
— Надеюсь, господа, у всех у вас крепкие нервы.
Евгений Иванцов стер со лба выступивший пот, побледнел, нервически сглотнул слюну, но ничего не сказал.
— С кого начать? — Дмитрий Львович театрально посмотрел на младшего по возрасту агента, но на лице не появилось ни зловещей улыбки, ни ехидной ухмылки. — Женя, не суди строго, но у нас такая служба — копаться в дерьме, чтобы потом очищать наш хрупкий мир от всякой нечисти.
— Дмитрий Львович, — ответил за Иванцова Аркадий Аркадьевич, — у Евгения нервы молодые и крепкие, так что начинайте свое повествование.
— Как скажете. — Вербицкий надел очки и достал откуда-то несколько бумаг. Потом оказалось, что на трапезу он явился со своим портфелем. — Судя по одежде, в которой были найдены убитые, можно с некоторой натяжкой сказать, что преступление могло быть совершено вечером, когда семья готовилась ко сну.
— Из чего сей факт следует? — спросил Громов.
Кирпичников метнул на спросившего коллегу испепеляющий взгляд, но доктора вопрос не отвлек, а, наоборот, конкретизировал.
— Во-первых, хозяин, извините, лежал в куче тел в исподнем белье и кальсонах. Я не думаю, чтобы убийца его раздел…
— Секундочку, — Аркадий Аркадьевич остановил речь Вербицкого, но не успел ничего произнести далее, как эксперт кивнул и сказал:
— Я обращу внимание на одежду убитых.
— Хорошо, мы слушаем.
— Дочь, — он заглянул в бумагу, — вы простите, но я пока путаюсь в именах, поэтому буду пользоваться своей подсказкой.
— Да ради бога, — начальник уголовного розыска откинулся на спинку стула и сморщил лоб.
— Цецелия-младшая в ночной сорочке, только ее мать Вену и жена хозяина Цецелия в повседневной одежде. Маленький мальчик…
— Янис, — подсказал Юрий Иванович.
— Да, Янис спал в коляске. И Мария Баум тоже была в повседневной одежде…
— Она не успела распаковать свой багаж, — подсказал эксперт. Вербицкий поблагодарил Георгия Ивановича кивком.
— Теперь по существу дела. Череп Цецелии-младшей разбит накрест несколькими ударами острым, тяжелым предметом, предположительно киркой, найденной ранее местной полицией. На шее имеются несколько поперечных резаных ран, уже другим орудием, более острым и с тонким лезвием. Эти раны вызвали обильное кровотечение. С правой стороны от носа, на щеке, имеется круглое отверстие с ровными краями, оставленное, к сожалению, мне не удалось определить каким, то есть неизвестным предметом, на подбородке имеется рана от кирки.
— Она была жива, когда убийца наносил все эти раны?
Доктор тяжело вздохнул.
— Да, на шее остались кровавые следы от детских пальчиков, очевидно, Цецелия-младшая пыталась зажать резаные раны на шее. В руке девочки я обнаружил пучок вырванных волос. Потом я сравнил их с волосами домочадцев и выяснил, что они принадлежат матери девочки, — посмотрел в бумаги, — Вену.
— Матери девочки?
— Да.
— Странно, но не она же убивала свою дочь?
— И это я проверил. Ни замытых следов крови на руках Вену, ни на одежде брызг и пятен не обнаружено.
Аркадий Аркадьевич покачал головой.
— Девочку можно было спасти, если бы вовремя подоспела соответствующая медицинская помощь.
Лица сидящих за столом помрачнели. Юрий Иванович, несмотря на то что видел трупы на местах, где они были обнаружены, чувствовал себя некомфортно среди профессионалов, так буднично обсуждающих чужую смерть.