— Почему бы и нет.
— Тогда, — Аркадий Аркадьевич умолк, проведя указательным пальцем по губам, — я видел фотографические карточки в мызе Соостеров. Нет ли там нашего «героя»? Юрий Иванович, давайте с утра навестим место преступления. Сегодня уже поздно. Может быть, — у нас будет не только словесный портрет, но и фотографический.
Эстонец кивнул.
На место преступления выехали на рассвете, когда восток осветился еще не показавшимся над горизонтом солнцем. Не потерявшие траурного окраса, медленно ползли по небу маленькие облака. Ветер даже не пытался шевелить еще не проснувшиеся от спячки почки и распускающиеся листья на ветвях деревьев.
— Аркадий Аркадьевич, вы не забыли про Кукка? — на очередной ямке спросил Юрий Иванович.
— Нет, — сухо ответил Кирпичников, — после мызы Соостеров посетим вначале улицу Пикк, там выясним кое-что, а уж потом найдем нашего дорогого Якоба.
— Вы думаете, он тоже замешан в это дело?
— Что-то мне подсказывает, он знает больше, чем говорит.
Фотографические карточки висели на стене, на одной из них была Вену в традиционном эстонском платье, с множеством украшений в виде бус и с венком из цветов на голове. Глаза светились, и на устах красовалась улыбка, которая останется, пока карточка не рассыплется в прах. Рядом стоял мужчина чуть пониже женщины, с круглым лицом, горделивым взглядом, прямым носом.
— Грубер, — то ли спросил, то ли констатировал Кирпичников.
— Судя по карточке, — Юрий Иванович снял со стены, — свадебная. Дочь Соостера Вену и, видимо, Каарл Грубер.
— Может быть, не он?
— Нет, Вену была замужем один раз. Если это она, то рядом Каарл.
— Что ж, Юрий Иванович… — Аркадий Аркадьевич сжал губы, потом сузил глаза и продолжил: — Мы знаем, кого искать.
— Вы все-таки предполагаете, что Грубер — убийца?
— Не знаю. — откровенно ответил начальник уголовного розыска, покачал головой и повторил: — Не знаю. — Затем ткнул указательным пальцем в фотографическую карточку. — Я не представляю, как теперь у вас, но я бы разослал словесный портрет и вот это по полицейским частям.
— Префектурам, наша полиция разделена на четыре префектуры.
— Пусть так, но в первую очередь надо оповестить уездную полицию.
— За этим дело не станет. Что еще?
— Нам надо в Тапу, к сестрам, у которых бывает наш Якоб. Заодно вы решите со словесным портретом и карточкой.
— Что ж, в путь.
Название улицы Пикк переводилось с эстонского, как длинная. Она оправдывала свое название — проходила через весь небольшой город. Дома в один и редко какие в два этажа поражали мрачностью и темными красками стен.
Дом сестер Таурайте отличался от соседних свежевыкрашенными стенами, тремя окнами, смотревшими на улицу, и железным навесом с двумя витыми столбами. Автомобиль остановился у входа.
Аркадий Аркадьевич вышел первым, вслед за ним Юрий Иванович. Он не остался в полицейском участке и поехал с петроградским гостем на случай, если сестры не говорят по-русски. Но перед этим доложил начальнику о ходе следствия и об объявлении в розыск Каарла Грубера, потом узнал, что сестер зовут Лиина и Тийна.
Кеёрна на правах хозяина дернул за шнурок звонка.
Через минуту или две дверь открылась.
Перед Кирпичниковым и Юрием Ивановичем стояла высокая стройная блондинка с гладко зачесанными волосами, голубыми, как чистое небо, глазами и улыбкой на полных, слегка подкрашенных губах. Темно-вишневое платье закрывало не только руки до кистей, но и шею.
— Что вам угодно, господа? — женщина спросила на эстонском языке.
Юрий Иванович перевел.
— Не надо переводить, — перешла она на русский без акцента.
— Госпожа Таурайте? — спросил Юрий Иванович.
— Да.
— Начальник уголовного розыска Санкт-Петербурга Аркадий Аркадьевич Кирпичников, — представился гость.
— Помощник начальника полиции Юрий Иванович Кеёрна.
— С чем вы пожаловали в нашу скромную обитель? — довольно низкий голос звучал завораживающе.
— Позволите продолжить нашу беседу в более подходящем месте, — улыбнулся Кирпичников.
— Что это я? Проходите, господа. — И она отступила на шаг в сторону.
Гостиная была обставлена со вкусом, без излишеств, но чувствовалось присутствие в каждом предмете женской руки.
— Прошу, господа, располагайтесь, — женщина указала на кресла. — Чем обязана визиту столь дорогих гостей? — в голосе послышалась явная издевка, но какая-то безобидная.
Аркадий Аркадьевич выбрал не кресло, а стул.
— Благодарю, — сказал он, — прошу прощения за столь ранний визит, но, если позволите, нам, — теперь он посмотрел на эстонского коллегу, — необходимо задать вам несколько вопросов.
Женщина улыбнулась, показав белые зубы.
— Любопытно, почему мы оказались нужны уголовному розыску.
— Только несколько вопросов.
Из соседней комнаты вышла вторая женщина в таком же закрывающем руки и шею платье, но темно-синего цвета, с такой же прической, как и у встретившей гостей, да и похожи они были, как близнецы. Но взгляд Аркадия Аркадьевича определил, что вторая постарше.
Юрий Иванович, казалось, не выглядел удивленным или только хотел таким выглядеть.
Кирпичников поднялся со стула и представился, вслед за ним поднялся и представился эстонец.
— Лийна, — сказала та, что была в темно-вишневом платье.
— Тийна, — улыбнулась вторая.
— Мы говорили, что хотели бы задать несколько вопросов. Сестры переглянулись, и обе, как по команде, пожали плечами.
— Будьте любезны.
— Я прошу прошения, если наши вопросы покажутся вам бестактными, но. увы, такова наша служба.
— Не стоит извинений, — сказала Тийна. — Может быть, чаю?
— Благодарим, но мы не располагаем временем, еще раз сошлюсь на службу.
— Так чем вызван ваш интерес к нам? — теперь спросила Лийна.
— Вы знакомы с неким Якобом Кукком?
— Если вы имеете в виду нашего епископа, то с ним мы не знакомы.
Одна из сестер хихикнула, но туг же прижала ладонь ко рту. Вторая женщина с осуждением покачала головой.
— Лийна шутит. Если вы говорите о Якобе Кукке из Имаслу, то знакомы.
— Речь идет именно о нем, — подтвердил Кирпичников.
— Да, он нам знаком.
— Как часто он у вас бывает? — Аркадий Аркадьевич почему- (то сам смутился от своего вопроса.
— Не реже двух дней в неделю, — спокойно ответила Тийна.
— Я не буду бестактен, если поинтересуюсь… — Кирпичников прикусил нижнюю губу и продолжил, не увидев в глазах женщин никакого возмущения: — В котором часу прибыл Якоб Кукк тридцать первого марта?
Сестры переглянулись.
— Если вас интересует только это, то около часа ночи.
— Вы не путаете с другими днями?
— Отнюдь, господин Кирпичников. Обычно он приезжает утром или днем, а в этот день просил ждать его допоздна.
— Именно в ту ночь?
— Да.
— Почему вы ее запомнили и чем она отличалась от других?
Сестры опять переглянулись. Тийна, видимо, как старшая, отвела в сторону взгляд.
— Вам, наверное, известен род наших занятий?
— Не совсем, но, простите, догадываюсь, — сухо сказал Кирпичников, не имея желания говорить лишнее.
— Так получилось, — Лийна положила ладонь на руку сестры, — что… впрочем, не важно. Якоб довольно обходителен для человека, всю жизнь занимающегося крестьянским трудом, но ему не повезло с женой. Если так получилось, что мы вынуждены по ряду обстоятельств одаривать мужчин лаской, то с Илзе… — Тийна посмотрела на сестру, та кивнула, — то с Илзе ему не повезло. Она одаривает в отсутствие мужа лаской всех соседей. В тот день, вернее ночь, Якоб приехал потерянный, с трясущимися руками, мы пытались узнать, что случилось, но он отмалчивался.
Аркадий Аркадьевич сощурил глаза и нахмурил брови.
— Скажите, вы не заметили следов крови на его одежде?
Сестры переглянулись и в один голос ответили:
— Нет, мы просто не обратили внимания.
— Сегодня он был у вас?
— Да.
— Когда он покинул вас?
— С час тому.
— И простите мое любопытство, откуда вы так хорошо знаете русский язык?
Старшая улыбнулась уголками губ.
— Мы родились в Санкт-Петербурге и переехали сюда во время войны, а после создания новой республики нам было предложено поменять фамилию на эстонскую. Юрий Иванович больше об этом знает.
Кеёрна кивнул.
— Простите за беспокойство, — Кирпичников поднялся со стула, — и разрешите откланяться.
Сели в полном молчании в автомобиль. Шофер ждал указаний, в какую сторону ехать.
— Вы верите им? — нарушил затянувшееся затишье Юрий Иванович.
— Почему не верить? — пожал плечами Аркадий Аркадьевич.
— Потеря постоянного посетителя может быть довольно веской причиной, — эстонец барабанил пальцами по коже сиденья.
— Представьте теперь другую картину: попросил их постоянный, как вы сказали, посетитель оказать ему услугу и создать алиби на определенное время. Но где гарантия, что его никто не видел? Тогда веры будет больше не женщинам, имеющим определенную репутацию, а другому свидетелю. И притом они, — Кирпичников кивнул в сторону дома, — понимают, что невольно могут стать пособниками убийцы.
— Все это верно, но….
— Юрий Иванович, вы лучше скажите, будем заезжать в полицейский участок или сразу в нашу обитель?
— Надо там забрать размноженные фотографические карточки.
Заехали в участок. Юрий Иванович вышел из него с пакетом. Потом направились в Имаслу, резонно решив, что Якоб Кукк вернется домой. Там его и застали за неприличным делом — он кулаками обучал жену хорошим манерам и отваживал от соседских мужчин. Предотвратить буйство обманутого мужа смогли, но надолго ли? Забрать за нарушение порядка не могли, да и Илзе только и шептала разбитыми губами, что все хорошо и она всем довольна.
На вопрос о тридцать первом марта Кукк взъярился, тяжело задышал.
— Опять вы о своем! Не знаю ничего и знать не желаю, нет мне никакого дела до Соостеров. Нет и не было, — брызгал слюной Якоб.