Путешественники эти были не кто иные, как Алешка Колечкин и испоконная сожительница его Маринка.
Собственно, что было причиной возникшего так внезапно недоразумения, рассказывать не стоит, потому что поводом к подобному недоразумению могло послужить все, не исключая и самой привычки награждать время от времени друг друга оплеухами и таской за волосы, но несравненно интереснее, как случился тот факт, что эти враги, решившие быть непримиримыми, вновь находились в такой близости. Это объясняется очень просто.
Одно время Маринка разошлась с Колечкиным, но потом, когда все «дела» были окончены и она получила за некоторые поручения от графа Радищева значительную сумму денег, она задумала вновь сойтись со своим покинутым другом.
Была ли это сила долголетней привычки, или господин Колечкин внушал ей действительное чувство, но факт тот, что Маринка употребила все старания, чтобы найти его.
Она справилась у дворников старой квартиры. Те ей сказали, что господин Колечкин выехал из квартиры и переселился за город.
— Нет, этот мерзавец за город не поедет, — бормотала Маринка, идя по улице и размахивая красным зонтиком, — этот негодяй где-нибудь тут, только скрывается без паспорта… Животное это, наверно, ухаживает за какими-нибудь женщинами и водит с ними компанию… О, как я проучу его, мошенника!.. Я непременно найду его… потому что теперь знаю, где искать…
Вечерело. Это был один из первых дней петербургской весны, когда между зимним и летним сезоном является промежуток, не имеющий никакого названия.
Маринка зашла в кондитерскую и решилась провести тут остаток вечера, до тех часов, когда будет пора ехать в уголок увеселения, где надеялась встретиться с Колечкиным.
Какие-то два юнца угостили ее чашкой шоколада, но так как она отвечала им грубо, то они скоро оставили ее в покое.
Наконец настал тот час, когда было пора.
Маринка наняла извозчика и подкатила к дверям подъезда, украшенного двумя фонарями, свет которых мешался с отблеском угасающего дня.
Она подошла к кассе — и вдруг… Вся кровь кинулась ей в лицо: господин, вошедший, очевидно, перед нею и получивший сейчас сдачу, был сам тот, кого она так страстно хотела увидеть.
Колечкин был, по обыкновению, сильно пьян.
Маринка уже занесла было руку, чтобы, тоже по обыкновению, дать ему первую приветственную пощечину, но опомнилась и только прошептала:
— Ага, животное, ты тут?!
Колечкин совершенно растерялся. Он не знал, что ему делать: уйти ли из заведения или схватить за волосы «мерзкую тварь», как он мысленно назвал уже Маринку.
Но в это время она сказала ему:
— Дурак ты эдакий, чем бы пьянствовать, лучше сыскал бы Маринку… Ведь без денег шляешься, а у меня, смотри, во их сколько!
И Маринка вытащила откуда-то из-за корсажа пачку радужных. Глаза Колечкина радостно сверкнули, он, ни слова не говоря, подставил руку колесом. Маринка вложила в нее свою, и парочка медленно, с достоинством стала подниматься по устланной ковром лестнице…
Граф Павел Радищев вскоре после всей этой истории подал в отставку и уехал вслед за своим тестем в имение, доставшееся ему по наследству. Припоминая письмо Андрюшки, он сомневался, что не совсем по праву вступает в права наследства, когда есть родной сын покойного князя, хотя и незаконный. Но что же ему было делать? Он не знал, где и кто этот несчастный.
Теперь бы он и рад был увидеть его, да не знал, как это сделать… Степанидин был, на свое счастье, в числе немногих, ускользнувших из рук полиции во время обыска в «Паутиннике».
В петербургском доме для душевнобольных, в отдельной комнате, помешается сумасшедшая Елена Николаевна. По временам на нее находят буйные припадки; во время их она требует пустить ее к кому-то, чтобы снести деньги. Старик Терентьев посещает дочь каждый день, и так как доктора не теряют надежду на выздоровление, то и он лелеет ее.
Елена Николаевна, впрочем, относится к отцу сурово и, едва завидев его, приходит в возбуждение.
Врачи решили наконец не допускать старика, и лечение пошло успешнее.
В один воскресный день, вскоре после всего происшедшего, чиновник Курицын, проживающий в углу у сапожника и дошедший от пьянства во внеслужебное время до совершенно скотского состояния, решился по поводу ясного весеннего дня совершить прогулку за город, на любимое кладбище.
Для этой цели он напялил на голову рваный, засаленный картуз с кокардой, дырявое пальтишко и, взяв у хозяина «фатеры» рубль в счет пенсиона, поплелся по улицам за город, предвкушая прелесть распить бутылочку водки, горлышко которой так аппетитно торчало из его рваного кармана. На кладбище, куда шел чиновник Курицын, был участок для могил самоубийц и преступников, этот участок с особенным удовольствием и посещался чиновником Курицыным.
Вот и кладбище.
Молодая травка зеленела по бескрестным буграм, кое-где были надписи на досках и обрубках.
Чиновник Курицын, интригуемый содержимым бутылки, опустился около первой могилы: это была еще свежая насыпь. Откупорив бутылку, он вложил горлышко ее в рот и, сладко прищурившись, стал втягивать булькающую влагу.
Отпив до половины, он огляделся, и вдруг взор его упал на деревянную колодку, врытую в могилу рядом с откинувшейся фалдой его пальто. Он вгляделся в нее и стал с удивлением протирать глаза. На доске было написано: «Андрей Иванов Курицын».
Чиновник долго морщил брови, двигал челюстями и вдруг захохотал дрянным старческим смехом:
— Ага!.. Так вотты где!.. То-то… я слышал, что тебя поймали!.. — И затем, покачав головой, он прибавил: — Экий ты подлец, Андрюшка!
Сергей ИОСИЧ
НАША РОДИНА — АР
Энергичный человек средних лет заложил ногу за ногу и, вальяжно развалившись в кресле, продолжал убеждать изможденного больного старика, накрепко прикованного к инвалидной коляске:
— В последнее время вы только и делали, что платили гигантские суммы мошенникам от науки. А где результат? Как сидели в инвалидном кресле, так и сидите? Как ел вас рак, так и будет есть, пока не околеете. Матушку-природу не обманешь. Его величество кислород дает нам жизненную энергию, пока мы молоды, но он же и разрушает наши клетки, когда стареем. Всякие антиоксиданты, которыми вас пичкали в последнее время, так и не принесли ожидаемого результата: ни молодости, ни здоровья. А я предлагаю вам радикальное решение: взамен изношенного тела — молодое, полное сил, с вашим сознанием и воспоминаниями. Если мое заманчивое предложение вас заинтересовало — милости прошу в мою частную клинику. Стоимость лечения — абсолютно приемлемая. Там же вы можете оформить некоторые юридические бумаги, которые вам понадобятся в будущем, и особенно завещание. Ну как, договорились?
Известный алюминиевый король — миллиардер Л. В. Крючков — задумчиво прошамкал:
— Э-э, молодой человек! Меня столько раз дурили такие, как вы, что я потерял счет в этом вечном лохотроне. Но, как всегда, приходится хвататься за плавающую соломинку. Ибо жизни осталось так мало, а жить так хочется. Я распоряжусь, чтобы ты получил треть от заявленной суммы в виде аванса. Остальное бабло будет переведено на твой счет, когда сделаешь меня молодым. Когда мне ложиться в твою медицинскую халабуду?
Игорь Горин довольно потер руки.
— Да хоть сейчас! Вас придется перевезти в мою клинику на нашем специальном медтранспорте. Нельзя допустить, чтобы вы окочурились раньше времени. Это не в ваших и не в моих шкурных интересах. Вперед!
Эта фраза привела в бестолковое действие суету, дремавшую в шикарном тереме нувориша. Многочисленная челядь собрала в дорогу обожаемого хозяина, приготовив горы чемоданов с одеждой и любимыми вещами босса. Но вся эта дорожная кладь была проигнорирована дюжими санитарами Горина. Богатенького старика, вместе с инвалидным креслом, они успешно запихнули в старенький санитарный «Соболь», где заботливо окутали его дряблое тело трубками, электродами да капельницами.
Старушка Москва-златоглавая, с ее Кремлем, многоэтажками и церквями, осталась далеко позади, когда, отстояв положенное время в пробках на шоссе Энтузиастов и перебравшись через МКАД на Горьковское шоссе, «санитарка» Горина резво вырвалась на просторы Подмосковья и устремилась прямиком в славный город Ногинск. Там, на окраине города, за высоким забором располагалось небольшое двухэтажное здание — клиника профессора Горина.
Каким образом Игорь получил документ о докторском звании — история умалчивает. Возможно, в одном из подземных переходов в центре стольной, по приемлемой цене. Так просто, словно новый галстук, несостоявшийся аспирант приобрел заветную корочку и стал доктором медицинских наук.
Между тем «санитарка» перестала трястись по колдобинам проселочной дороги и въехала в распахнутые ворота. Далее, через парадную дверь с претензионной табличкой «Клинический институт пересадки сознания доктора медицинских наук И. В. Горина» на входе, полуживого магната вместе с инвалидным креслом затащили прямиком в операционную, или, как ее назвали дюжие санитары, — «потрошильню». Операционная представляла собой просторный зал, напичканный компьютерной техникой и гудящими серверами. Если бы не оборудование операционного блока, установленное посреди помещения, то можно было бы предположить, что здесь банальная биткоинная.
Санитары не спешили, дали Крючкову прийти в себя и покатили его коляску к большому прозрачному боксу, внутри которого лежало голое мускулистое тело молодого человека с ярко выраженными гениталиями.
— Что, батя, нравится? Успех у женщин обеспечен. Эх! Мне бы такое, да нельзя — товар хороший, и продать его надо не дешево. Ну как, решились? Нотариус уже здесь, и надо бы оформить завещание на этого молодого человека. Сейчас у него информация в мозгу стерта, потом ваше сознание займет его черепушку. А как быть с вашими активами, заводами и имуществом — вам решать. Быть молодым, да нищим — не очень радужная перспектива. Так что пишите завещание на имя молодого человека… как его по паспорту? Ах да, Зимин Петр Иванович. Вперед — на танки! — по-военному бодро дал