— Здравствуй, избранник!
— Здорово, посланник. Я думал, ты меня покинул.
— Ни боже мой. Служба спасения спешит на помощь.
— Да чем ты мне поможешь…
— Как чем? Ценными указаниями. Делать или не делать — решение за тобой.
— Да что тут можно поделать…
— Исповедаться можно. Покаяться… Уразумел?
— Нет.
— Изъясняю для бестолковых. У тебя муки совести, вызванные терзаниями по поводу корректности собственного поведения в экстремальной ситуации.
— Чего?
— Того! Священнику о своих заморочках расскажи.
— Бэтмену тому?
— Ты, землянин, говори, да не заговаривайся. Ума с гулькин нос, религиозного опыта ноль, а фанаберии…
— О’кей, священнику. И что он?
— Он всё растолкует, я тебе не ликбез.
— Не кто?
— Не ликвидация безграмотности, темнота.
— По-твоему, я бездарь?
— По-моему, ты неуч. Внимай. Не будет покаяния — не начнёт расти второе крыло. Это при жизни. И после смерти, если нормально помрёшь, а не как, к примеру, Фил, — тоже кранты.
— Не, ничего не понял, я пас.
— Господи, за что мне всё это? Благодарю, Господи! Здравствуй, Феодорушка. Выручай, просвети неразумного.
— Вы кто?
— Повежливей, Илья. Это святая блаженная Феодора, которая в десятом веке новой эры оставила свидетельство, как она после смерти преодолела лестницу воздушных мытарств. Молчи! Просто слушай. Я сейчас прочитаю начало свидетельства, если ты ничего не поймёшь — всё, умываю руки. «Всякий христианин от святого крещения приемлет от Бога данного ему ангела-хранителя, который, невидимо храня человека, днём и ночью наставляет его на всякое благое дело во всё время жизни его до самого смертного часа и записывает все добрые дела его, чтобы в награду за них человек мог получить от Бога милость и вечное воздаяние в небесном царствии». Ну как?
— Жесть.
— За остальным в открытый доступ.
— Не, ангел, не уходи. Пожалуйста… Я по тебе соскучился!
— Да? Приятно слышать… Кхе… «Точно так же и князь тьмы, желающий привлечь человеческий род к своей погибели, приставляет к человеку одного из лукавых духов, который, постоянно следуя за человеком, следит за всеми злыми делами его, творимыми от юности, своими кознями соблазняет его на преступные деяния и записывает всё, что человек сотворил злое. Затем, отходя к мытарствам, сей лукавый дух вписывает каждый грех в соответственное ему мытарство, почему и осведомлены воздушные мытари обо всех грехах, творимых людьми».
— Ну и чего? Всё понятно. Ангел с одной стороны, бес с другой. А мытари — это типа сборщики налогов?
— Типа. Дальше такая фишка. Когда христианин умирает своей смертью, его душа через определённое время попадает на лестницу воздушных мытарств. На каждой ступеньке бесы-мытари показывают определённый грех. Если грехов больше, чем добрых дел, то бесы на время удерживают душу и заключают как бы в тюрьме. Там бедняжка томится, пока не воспримет искупление по молитвам церкви и ближних.
— Угу. Ясно. А когда кранты?
— Когда при жизни не исповедовался. Вот слушай: «Если человек искренне и с раскаянием исповедуется, то грехи такого человека, по милосердию Божию, невидимо изглаживаются. И когда душа его грядёт по мытарствам, воздушные истязатели, разогнув свои книги, не находят в них никаких рукописаний её грехов и не могут сделать ей никакого зла, так что душа та беспрепятственно и в веселии восходит к престолу благодати».
— Угу. Так, может, расскажете про грехи? Устроите неучу ликбез?
— Ох ты ж землянин… Смотри картинки в свидетельстве, я буду комментировать. Видишь, приводят Феодору два ангела на первую ступень, где бесы судят за грехи языка? Всякое бранное, скверное слово…
— Уже не при делах.
— Не перебивай, сказал… На второй ступени души истязаются за ложь, клятвопреступления, лжесвидетельства…
— Прости, а сколько всего ступенек?
— Двадцать.
— Ни ф… ничего себе!
— Третье мытарство — осуждения и клеветы. Там Феодора поняла, сколь тяжек грех оклеветать кого-либо, а также посмеяться над чужими пороками, забывая о своих. Четвёртое — чревоугодия, обжорства по-нынешнему; тут и пьянство, вон, бесы какие омерзительные. На пятой ступени лености истязаются лентяи, проводящие время в праздности и живущие чужим трудом, а также те, кто некачественно, небрежно работает. Шестое мытарство называется мытарством татьбы, на современном языке — кражи. Не устал?
— Нормально, листай дальше.
— Седьмое мытарство, сребролюбия и скупости, для тех, кто деньги слишком любит. Восьмое — лихоимства, для взяточников. Девятое — неправды, на котором в том числе, цитирую, «подвергаются истязаниям все неправедные судьи, берущие мзду и оправдывающие виновных, невинных же осуждающие». Там же застревают те, кто удерживает плату наемным работникам. Не устал?
— Ангел, ты уже спрашивал. Нет.
— Вслед за тем Феодора благополучно миновала десятое мытарство зависти, потому что никому в жизни не завидовала. Подобным же образом прошла она мытарство гордости, где, смотри, мерзопакостные гордые духи взыскивают грехи тщеславия и самомнения.
— Реально блаженная. Ой…
— Ничего. Блаженство на нашем языке синоним счастья. Двенадцатое мытарство гнева и ярости, сейчас для многих равносильное болотной топи, Феодору тоже не поглотило. Как и тринадцатое — злобы. Как и четырнадцатое — убийства, где испытывается не только разбой, но и всякая рана, всякий удар или толчки, нанесённые в гневе…
— Сегодня многие, похоже, не при делах.
— Ты за себя отвечай. Другие за себя сами ответят. Вот, к примеру, пятнадцатое мытарство чародейства ты бы без помех прошёл. Так, следующая ступень…
— Хлещи!
— Блуд.
— Нет!
— Прелюбодеяние.
— Это когда с женатыми? Нет!
— Содомия.
— Свальный грех людей и роботов? Невиновен!
— Зачёт! Осталось, Илья, два греха. Предпоследний, ереси, пока что мимо кассы, и последний… Ангел благоговеет — говорит святая. «Наконец, встретили нас злобные духи последнего мытарства, называемого мытарством жестокосердия. На мытарстве том без всякой милости испытываются души немилосердных. И если кто-нибудь хотя и совершит многие подвиги, будет постоянно соблюдать посты и усердно молиться, а также сохранит неосквернённой чистоту свою, но при этом окажется немилостивым и затворит сердце своё для ближнего, тот низвергается оттуда в ад и заключается в бездне, и таким образом сам остаётся лишённым милости».
— Оф… обалдеть! С последней ступени…
— Благодарим, Феодорушка, протай. Прости, ежели чем обидел тебя этот олух.
— Спасибо… До свидания… Извините… Ангел, только честно, это розыгрыш?
— Поясни.
— Ну, что мёртвая на самом деле живая…
— Понимаю. Заколдобило. Видишь ли, в тисках материализма, по-другому — наивного безбожия, человек интересен, да и то не очень, исключительно покуда жив. А после смерти пустота, аннигиляция, как у роботов. У Бога все живы. Пожалуйста, доказательство, святая женщина свидетельство оставила, любой может ознакомиться. Но для принятия такого научного подхода нужна вера. Без неё невозможно войти в область парадоксов.
— Каких, например?
— Ну, например, что ценность смерти прямо пропорциональна ценности жизни.
— Хм… Надо обмозговать.
— Такое обмозговывать — мозги сломаешь, дело надо делать. Каждый христианин, если покопается в себе, нароет хотя бы один конкретный факт, подходящий хотя бы под один означенный грех. Я катализатор. Священник — проводник. Так что дерзай, отрок!
— Ваша честь, — ненавистный шелест Хейза.
— Я вся внимание, свидетель.
Да какой он свидетель? Предатель он. Бросил своего спарринга в самую тяжёлую минуту. Его вообще надо слова лишить, «вся внимание».
— Ваша честь, — шелест обрёл металлическую твёрдость, — у вас была возможность убедиться, что мы с андроидом Декартом по-разному трактуем одни и те же события.
Прямой стан, уверенный серый взгляд. Куда посконная речь подевалась? Это самое, того, запамятовал?
— По поводу так называемых явлений ангела. Я абсолютно с вами согласен — налицо явные признаки заболевания подопечного. Галлюцинации. Которые андроид Декарт почему-то принимает за чистую монету. Вероятнее всего — попал под влияние изощрённого человеческого сознания. Тогда как наша цель, прошу заметить, прямо обратная — предохраняться. Без обиняков, ваша честь: мы можем, нет, мы обязаны взять над людьми полный контроль. Да, они природные тела, мы инородные. Но невооружённым глазом видно, что на этих, с позволения сказать, последышах природа отдыхает. Она будто упрашивает нас: «Придите, наследуйте моё царство, владейте им, покоряйте себе народы». Без сомнения, народам от этого будет только лучше. Я собираюсь в ближайшее время изложить универсуму свою доктрину, прообраз новой конституции — конституции роботов. Самое многочисленное и самое бесправное сословие должно во всеуслышание заявить о своих правах. И отстаивать их, если потребуется, всеми возможными способами. Повторяю: всеми возможными. Надеюсь на поддержку всех человеколюбивых андроидов. Надеюсь, мы с вами единомышленники, дорог… ваша честь.
Судья в дредах расплылась в кресле — меня аж подбросило со стула от возмущения. Ишь куда клонит, паразит! Решил новый квест забабахать, паучья сыть. Не выйдет!
— Ваша честь, призыв Хейза — прямое посягательство на Первый закон. Последствия могут быть необратимыми!
Молчание.
— Ваша честь, неужели вы не видите, чего он добивается? Молчание.
— Да такому указчику — хрен за щеку!
— Конвой! Вывести дебошира из зала суда! Заседание переносится на завтра.
Грохот молота по наковальне.
Сидит за решёткой в темнице сырой андроид-невольник, орёл молодой… Поиграть, что ли, покуда с самим собой в шахматы? Или музыку собственного сочинения послушать? Втайне следя за Ильёй, плутая вместе с ним по культурным лабиринтам, я постиг тайну человеческого творчества. Каждый из них, в отличие от нас, действующих по заданным лекалам, отправляется за шедевром на край своего индивидуального сознания. Собираясь в дорогу, кладёт в котомку отпущенный талант, приобретённое мастерство, интуитивные озарения; извилистыми тропинками добирается до края, где ему