— Айрон, дайте веревку! — скомандовал я.
Айрон быстро согнулся, поставил поднос на пол и тут же протянул мне небольшой моток тонкой, но прочной бечевы.
Я принялся вязать руки за спиной бесчувственному капитану и сказал Айрону через плечо:
— Ступайте, Айрон. Делайте что вам было велено.
Кстати, а что ему было велено? Может быть, капитан велел ему напасть на меня, если пострадает сам? Но нет, Айрон подобрал свой поднос, повернулся и пошел к каюте По Туня. Я же закончил возиться с веревкой, подобрал электрошокер и сунул в карман. Капитан заворочался, приходя в себя.
— О-о-ох! — Он попытался встать, я подхватил его и помог подняться. Он свирепо взглянул на меня из-под разбитой брови: — Чтоб вы… — И закашлялся.
— Берегите силы, капитан, — сказал я. — Иначе вашему попугаю будет не на ком ездить.
И я повел его по коридору. Наш путь успел пересечь Айрон — он понес еду Хаэрпо.
В каюте капитана попугай сидел на спинке кресла и безмятежно кусал себя за бок.
— Принимай свою подставку, пернатый, — сказал ему я и усадил капитана в кресло. Проверив еще раз узлы, я чуть было не ушел, но вспомнил, что собирался проверить соседнее помещение. Я распахнул дверь; там была жилая комната, — ничего особенного. Здесь же, за еще одной дверью, размещался и санузел. Я быстро осмотрел все места, где кто-нибудь мог спрятаться, но ничего подозрительного не обнаружил. Вероятно, «чужой», наблюдая за всеми моими попытками разыскать его, давился своим инопланетным смехом.
Когда я вернулся в каюту, капитан презрительно спросил:
— Что вы ожидали там увидеть, черт бы вас побрал?
Я молча повернулся и ушел.
Дверь в медицинский отсек открылась, как только я оказался поблизости. Увидев меня, Анна всплеснула руками:
— Что случилось?! На вас кровь!
Я провел по лицу рукой и увидел багровую полосу:
— А, это, вероятно, кровь капитана. Пойдемте, ему нужна штопка.
Анна подхватила какой-то чемоданчик и первая выскочила из отсека. Поколебавшись, я шагнул к двери, ведущей во вторую комнату. Здесь тоже была жилая часть отсека и царил запах Анны. И тоже было пусто, как, собственно, я и ожидал.
В каюте капитана Анна уже хлопотала над страдальцем. Он по-прежнему сидел в кресле, усталый и поникший, и совершенно не реагировал на ее заботу. Анна взглянула на меня:
— Что у вас тут случилось?
— Обыкновенная электробезопасность. — Я присел на один из стульев у стены. — Наш капитан оказался слишком напряжен.
Капитан молчал. Только туг я понял, что это уже немолодой мужчина, который выглядит совсем не так, как ему подобает. Он уронил свой авторитет, упустил власть и остался битым. И все это перед своим сотрудником, да еще женщиной. Да, я бы тоже потерял дар речи…
Что ж, я тоже мог позволить себе поиграть в молчанку. Я дождался, пока Анна закончит обработку раны. Она вопросительно обернулась ко мне, и я просто кивнул. Она забрала свои инструменты и покинула отсек. Тогда я проверил надежность пут капитана, порылся в ящиках его стола, нашел какой-то кабель и прикрутил его ноги к ножке кресла, на котором он сидел. И вышел из отсека.
Пусть побудет в одиночестве. По крайней мере, успокоится. А то возомнил себя отцом правосудия…
Я вернулся к себе в отсек, взял кубик и отправился к По Туню.
Толстяк нависал над монитором с картой, как я и ожидал. Увидев меня, он тут же спросил:
— Сто случилось, Виктол?
— Я сбежал из-под ареста, — сказал я чистую правду и присел на стул рядом с ним.
— Зацем? — искренне удивился По Тунь, разглядывая меня.
— Чтобы вернуть тебе вот это. — И протянул ему кубик.
Увидев свою игрушку, китаец просиял. Он жадно схватил ее и тут же завертел с невероятной скоростью. Кубик тихо похрустывал, мимикрируя в опытных руках.
— Зацем тебя алестовал капитан? — спросил По Тунь.
Я не видел смысла говорить неправду.
— Он решил, что я шпион.
— А ты шпион? — спросил он, и его и без того узкие глаза превратились в невообразимые щелки.
Пора бы мне было уже определиться, шпион я, звездный инспектор или еще кто-нибудь. Я вздохнул и пожал плечами:
— Не знаю. Инспектор я или шпион — надеюсь, скоро это станет ясно… Да, спасибо за кубик. Прямо не знаю, что бы я без него делал.
По Тунь довольно улыбнулся.
Я показал на монитор:
— Что нового?
— Все по-сталому, — поморщился По Тунь, махнул кубиком и заорал: — Айлон! Отвёлтку!
После привычного ритуала подкручивания винта кубика я спросил у робота:
— Ну что, приятель, ты все еще хранишь молчание?
Айрон принял от По Туня отвертку и молча ушел, словно я был неодушевленным предметом. За него ответил По Тунь:
— Капитан не велел нам лазговаливать с тобой, Виктол. И вообсе подходить к твоему отсеку.
— Тогда почему ты со мной разговариваешь?
— Я ведь не глупый лобот! Я твой длуг. — По Тунь умудрился подмигнуть мне и доверительным тоном добавил: — Я подслусывал под двелью. Ты победил капитана.
— А ты дружишь только с теми, кто побеждает? — не удержался я от просившегося на язык вопроса.
Китаец немедленно обиделся. Он сник, перестал вертеть кубик, и его чувственные губы превратились в скорбную нить. Я понял, что пора прикусить язык, а По Тунь сказал:
— Зацем ты так, Виктол?
Мне показалось, что он вот-вот расплачется.
— Прости, По Тунь, вырвалось. — Я положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. — Я не хотел тебя обидеть. Видишь, даже язык за зубами держать не умею. Какой же я после этого шпион?
По Тунь передумал реветь, слабо улыбнулся, и кубик снова завертелся в его толстых пальцах.
— Однако капитан все еще остается начальником станции, — сказал я. — Что ты после скажешь ему на это?
По Тунь пожал плечами:
— Я ему не сказу. И он не узнает.
— Хорошо, По Тунь, пусть будет так. Пойду навещу его.
По Тунь понимающе кивнул.
Идя по коридору, я ожидал увидеть в каюте капитана все что угодно. Например, что отсек пуст. Нет ни попугая, ни его хозяина. Или что капитан держит меня на мушке космического бластера угрожающего вида. Или…
Но капитан по-прежнему пребывал в кресле, и я даже испытал легкое разочарование. Мало того, на его плече сидел попугай. По крайней мере, пернатый друг не оставил своего хозяина в беде.
Капитан хмуро оглядел меня одним глазом — второй уже был изрядно затянут набухшей фиолетовой шишкой — и произнес:
— Вы напрасно празднуете победу.
— А вы слышали залпы фейерверков и крики «ура»? Капитан будто не заметил моей иронии и продолжал:
— Даже если вы действительно ничего не помните, то вас ждет настоящее открытие.
Я уселся в кресло напротив него.
— Уверен, вы уже готовы им поделиться. Выкладывайте.
— Развяжите меня, черт возьми! В конце концов, я все еще руководитель этой чертовой посудины!
Он заговорил как заправский капитан: видимо, разозлился не на шутку. Я вынул из кармана трофейный электрошокер, демонстративно переложил в другой карман, подошел к капитану и принялся его развязывать. Когда я возился с кабелем, освобождая ноги капитана, с его плеча на меня смотрел попугай, и я бы не удивился, если б он, скажем, спикировал на меня и начал бомбардировку. Или просто вцепился в волосы. Но у попугая был совершенно безмятежный вид, будто его хозяина регулярно связывают незнакомые люди. Когда я закончил и вернулся на прежнее место, капитан с наслаждением растер затекшие запястья.
— На свободе лучше, а, капитан? — спросил его я. Он свирепо на меня зыркнул, но ничего не сказал. Я добавил: — Вы обещали поведать о каком-то открытии.
— Я помню, — огрызнулся он. Затем осторожно потрогал пальцем фингал и поморщился. — Так вот, слушайте. Авария, о которой знают все, — не совсем авария. Около двух недель назад, ночью, я бодрствовал, когда это случилось, поэтому лучше всех знаю об истинном состоянии дел…
Ну хоть о чем-то он знает лучше всех, подумал я.
— …с нами столкнулось нечто неизвестное. По сути, оно-то и повредило солнечные батареи и антенну. Но самое главное — оно сумело столкнуть нас с орбиты. Поскольку вы ничего не помните, возможно, вы также ничего не смыслите в космических делах, поэтому я вынужден пояснить. Скорость станции на орбите составляет около трех километров в секунду. Надеюсь, вам не надо объяснять, как это много. Иными словами, к летящей пуле подлетела другая пуля и слегка ее подтолкнула, изменив траекторию. Такое можно было сделать только намеренно, только руководствуясь точнейшим расчетом! Вследствие этого станция начинает падать на Ариадну. Со дня надень мы достигнем плотных слоев атмосферы и тогда… Теперь вы понимаете, что произошло?
Это было не открытие, которое обещал мне капитан. Это было объяснение всего, что произошло со мной и с обитателями станции. Это и был «чужой».
Стараясь выглядеть спокойно, я спросил:
— Иными словами станция обречена?
— И вместе с ней все мы, — с садистским наслаждением улыбнулся разбитыми губами капитан и тут же скривился от боли.
— Да, капитан, вы отмщены, — добавил я. — Вы хоть сумели определить, что именно в вас врезалось?
Капитан отрицательно покачал головой, и попугай передвинулся на край его плеча.
— Мы не можем ни изменить траекторию, ни подать сигнал бедствия. Наш флагман будет здесь только через месяц, поэтому нам крышка.
— Потрясающе, — пробормотал я.
Меня мучил один вопрос: каким образом те, кто посылал меня сюда, намеревались спасти экипаж станции? Что я должен предпринять в этой ситуации? И еще: интересно, сознавал. ли я, залезая в спасательную капсулу, что, по сути, ложусь в собственный гроб?
— Кстати, вы имеете возможность спастись, — услышал я голос капитана.
Я что, сказал про спасательную капсулу вслух? Кажется, нет. Я фыркнул:
— Неужели вы могли подумать, что я не уступлю место в шлюпке женщине?
Капитан устало махнул рукой.
— Ладно, давайте прекратим нашу войну. Я не хотел вас обидеть. Однако же вы оказались здесь не случайно. Так для чего же?