— Вот и я думаю о том же, капитан, — сказал я. — И, увы, мне ничего не приходит в голову.
— А я, дурак, намеревался с помощью ареста подтолкнуть вас к более активным действиям.
Капитан совсем выдохся. Он был хмур и выглядел безнадежно больным. Кажется, надежда, которая жила в нем все это время, покинула его. Мне стало его жаль, и я предложил:
— В конце концов, спасательная капсула может быть разыграна в лотерею…
— Замолчите! — Капитан вскочил, и попугай взмыл к потолку от неожиданности. — Как вы смели подумать…
— Ну-ну, капитан, полегче! Я тоже не хотел вас обижать или унижать. Просто все на станции в данном случае имеют равные шансы воспользоваться спасательным кругом. И если вы, как истинный капитан, решили не покидать тонущее судно, это только делает вам честь.
Капитан неожиданно обмяк и снова опустился в кресло.
— Если бы вы знали, как я устал, — пробормотал он и потер виски.
Я заметил, что пальцы у него мелко дрожат.
Все было напрасно. «Чужой», кем бы он ни был и где бы ни прятался, переиграл нас всех. Теперь у меня в голове жила лишь одна мысль…
— Скажите, капитан, вы не будете против, если… — Я попытался сформулировать свое последнее желание: — Ну, скажем, устрою прощальный ужин с Анной?
Капитан посмотрел на меня уцелевшим глазом и махнул рукой.
— Право, делайте что угодно. Надеюсь, нам теперь не из-за чего конфликтовать.
— Да, это так. Спасибо, капитан, — сказал я и направился к двери, но он окликнул меня:
— Постойте.
Я обернулся. Капитан порылся в недрах своего стола и достал небольшой предмет, похожий на пачку сигарет.
— Возьмите. Без этого капсула не сможет покинуть шлюз. Я сунул предмет в карман.
Оказавшись в кают-компании, я чуть было не двинулся самопроизвольно к медицинскому отсеку, но вовремя остановился. Как бы мне ни хотелось увидеть Анну, сперва нужно было подготовиться. Не теряя времени, я направился в кухню.
Выудив на свет мою давешнюю находку — коробку конфет, — я принялся снова шарить по шкафам, надеясь найти что-нибудь еще.
Перерыл все, что мог, но больше ничего интересного мне не попалось. Я открыл шкаф, где стояли ряды бутылей с синей мерзостью, и с остервенением вторгся в их ряды, словно боевая римская колесница в шеренги варваров. Как ни странно, в дальнем ряду я нашел стеклянную бутылку с лимонадом! Моя задумка была близка к осуществлению.
Когда я лазал по кухне в поисках подходящей посуды, в дверь кто-то вошел. Я было подумал, что это Айрон заглянул сюда за какой-то надобностью, но, обернувшись, опешил. Тяжело опираясь на свои комбинированные передние конечности, на пороге стоял Хаэрпу. Две пары его глаз внимательно разглядывали меня. Сидя на полу у распахнутых створок шкафов, расположенных в нижней части стола, где находилась универсальная поварская панель, я всплеснул руками:
— Вам тоже не по душе эта синяя дрянь, Хаэрпу, и вы решили взять роль повара на себя?
Хаэрпу коснулся одной из своих коротких передних лапок прибора на груди, и я услышал:
— Если вы перестанете шутить, я расскажу вам кое-что.
Я насторожился, однако с пола не поднялся, лишь сел по-турецки.
— Я вас слушаю, Хаэрпу.
— Я просил не называть меня по имени, — напомнил он, и его подвижные глаза будто от обиды полезли вверх.
Я поднял руки, как бы сдаваясь:
— Не буду.
Хаэрпу кивнул и сказал:
— Вы спрашивали про угрозу для жизни обитателей станции.
Ха! Неужели и этот отшельник дотумкал до того, о чём поведал мне капитан?
— Нам пора паковать чемоданы? — спросил я, но Хаэрпу не был расположен шутить.
— Опасность грозит лишь вам, Виктор.
Признаться, он меня удивил. Вот так штука: станция того и гляди начнет гореть в плотных слоях атмосферы, а я, вместо того чтобы ползать на коленях по кухне, вполне мог бы свалить-отсюда в своей спасательной капсуле, но сам же оказываюсь в опасности!
— А вы ничего не перепутали?
Он честно поразмышлял или сделал вид, что размышляет несколько секунд, и ответил:
— Вероятность ошибки очень мала.
Это было даже не смешно. Но я все равно нервно рассмеялся и сказал:
— Вы жалкий шарлатан, Хаэрпу, или как вас там следует называть!
— Почему вы так решили, Виктор? — Хаэрпу говорил спокойно, даже его глаза оставались неподвижными.
Я стиснул зубы, чтобы не проговориться, хотя мне ох как хотелось раскрыть ему целых две пары глаз! Однако это могло нарушить мой последний и самый желанный план. Я просто поднялся на ноги и указал пальцем на дверь:
— Убирайтесь прочь, несчастный пришелец! Мне бы очень хотелось избежать горения в аду на одной сковороде с вами, но, к сожалению, это вряд ли возможно. Я более не желаю слушать ваши идиотские умозаключения и требую оставить меня в покое! Ясно вам?!
— Я понял. Не нужно сердиться, — сказал сухим невозмутимым голосом его переводчик.
Хаэрпу неловко потоптался на месте, разворачиваясь на своих конечностях, его халат распахнулся, и я вдруг вспомнил, на кого он на самом деле похож. Нет, не на крысу, вставшую на задние лапы, а на летучую мышь. Вернее, на человека — летучую мышь, Бэтмена. Герои комиксов чередой, словно сонм святых, прошли передо мной, и я еще раз удостоверился, что память действительно восстанавливается. Любопытно. Бэтмен у нас есть, Железный дровосек тоже, есть даже Чудо-Женщина, и Капитан, пусть и не Америка. Черт возьми, станция битком набита супергероями, а отвести беду некому… И какой смысл в том, что моя память восстанавливается, если мы валимся с орбиты в пекло плотных слоев, и, так до конца и не прожаренные, врежемся в поверхность этой проклятой Ариадны? Надо спешить.
Все, что я нашел подходящего на кухне и на складе, сунул в матерчатый чехол от какого-то агрегата.
Проходя мимо двери По Туня, я захотел было зайти повидать его напоследок, но передумал. Встреча с Анной была для меня все же ценнее.
Когда все было готово, я зашел к Анне.
— Где вы пропадали? — встревожено встретила она меня вопросом. — Капитан отмалчивается. Кстати, почему вы решили не ограничивать его свободу?
— Все в порядке, Анна. С капитаном у нас джентльменское соглашение: он не бьет меня током, а я не трогаю его уцелевший глаз. А сейчас хочу пригласить вас на свидание. — И я церемонно поклонился.
— И где оно будет происходить? — спросила Анна, и в ее глазах я заметил любопытство.
Я протянул ей руку и сказал:
— Я провожу вас.
Мы вышли в кают-компанию. Свет в ней был выключен (об этом я попросил капитана), и лишь голубоватое свечение Ариадны наполняло ее. На столе стояли два стакана (ничего более изящного я найти не сумел), бутылка лимонада и коробка с конфетами.
Анна рассмеялась:
— Откуда все это, Виктор?
Я скромно пояснил:
— На кухне, как выяснилось, есть не только нелепые тюбики. Однако вместо шампанского придется довольствоваться лимонадом.
— Вы расстарались на славу! Еще никогда у меня не было такого свидания.
Я подвел Анну к столу и отодвинул стул, предлагая сесть. Она повиновалась, и я уселся рядом.
— Сначала я хотел рассадить нас по разным концам стола, — сказал я, — чтобы было еще более торжественно. Так, насколько мне известно, обедала королевская чета, но поскольку из-за размеров стола нам бы пришлось общаться через вестового, я отказался от этой затеи.
— Вы всё чудесно придумали, — согласилась. Анна. — Правда, мы пока не королевская чета.
Я несколько раз хлопнул в ладоши и позвал:
— Айрон! Открывалку для бутылок!
Честно говоря, я не был уверен, что Железный человек меня услышит, а репетировать у меня не было времени, да и слышно это стало бы всем, включая Анну. Однако через несколько секунд Айрон появился-таки, и в его руках я заметил штопор, консервный нож и то, что мне и требовалось, — открывалку. Я вскрыл бутылку и вернул Айрону его орудие.
— Спасибо, Айрон. Вы очень любезны.
Он тут же ушел. Я разлил по стаканам лимонад и взял свой. Анна тоже подняла стакан.
— За что будем пить?
Я задумался. Так далеко в своих мечтах я не заходил. Мы же на пороховой бочке, и все может начаться в любой момент. Мне даже стало жарко.
— За память. За то, что нам дорого, и зато, чтобы мы никогда этого не забывали, — произнес я самым обычным тоном, и мы сделали по глотку.
— Хороший тост, — отозвалась Анна, пробуя конфету. — А где вы раздобыли все это богатство, Виктор?
— Провел небольшую ревизию на кухне, — усмехнулся я.
Анна оглянулась на дверь в отсек капитана и, понизив голос, спросила:
— А что по нашему делу?
— Говорить на свидании о делах как-то неправильно, — посетовал я. — А вообще-то ничего нового сообщить не могу. Найти неведому зверушку не удалось, вот и все.
Анна поджала губы, отпила лимонада, снова покосилась на дверь капитана и взглянула на меня:
— И что же мы будем делать?
— Будем ждать. Должен же он в конце концов как-то проявить себя.
— А мне кажется, что он так и не покажется. И даже сейчас, возможно, смотрит на нас и даже слышит, о чем мы говорим.
— Вот и пусть послушает, — проворчал я. — Вдруг ему нечем заняться.
— Это нам нечем заняться. — Анна посмотрела сквозь иллюминатор на плывущую Ариадну. — И хуже всего наша беспомощность.
— Не думайте об этом, Анна, — попросил я. Глядя на нее, мне хотелось плакать от мысли, что мы обречены и что, возможно, даже Анне не удастся спастись в моей капсуле. И как ей сказать об этом?
— Не получается не думать, — грустно улыбнулась она, а мне нестерпимо захотелось немедленно заключить ее в объятия и поцеловать, ноя сдержался. — Знаете, Виктор, однажды в детстве, когда мне было чуть больше десяти лет, мы с дедушкой катались на лодке по озеру поблизости от дома. С дедом было так надежно, он казался мне огромным и сильным. Даже сильнее отца, потому что папа слушался деда. Я взяла с собой плюшевого медведя. Мы далеко уплыли, наш дом казался игрушечным. И вдруг деду стало плохо с сердцем. Он лежал на дне лодки и убеждал меня, что скоро все пройд