Жрец и тяжело вздохнул. — Ещё в наших рядах есть Друид двадцать восьмого и Призыватель тридцать третьего уровня. Вот теперь мы точно никого не забыли!
Звучит, мягко говоря, не очень обнадёживающе, учитывая то, что армии с десятками высокоуровневых монстров будут противостоять, по сути, одиннадцать человек. Хотя их уровни всё ещё далеки от идеала… Понятия не имею, как строить тактику такими силами. Радует только то, что слабейшие среди нас в основном бойцы поддержки. Но им высокий уровень не особо и нужен, так как их основная задача — защищать, лечить и помогать сражаться другим. Однако очень плохо, что у нас нет по-настоящему сильных защитников.
— Итак, если я всё правильно понял, то у нас есть два защитника: основной и вспомогательный, три бойца поддержки, три воина ближнего боя и три бойца дальнего боя… — сказал я и потёр подбородок. — Не густо, но не сказал бы, что всё плохо. Насколько я понимаю, у нас собрались люди с крайне полезными классами. Тот же Призыватель способен использовать фамильяров в бою, оставаясь на безопасном расстоянии, правда? Ещё же он может применять защитные навыки на союзниках. И ведь многие из нас достаточно гибкие в военном смысле.
Данзель взял слово и сурово посмотрел на меня.
— Это всё замечательно, но, судя по тому, что мы узнали, монстры в орде не следуют обычным правилам поведения в мире, да и являются мутантами, так что вряд ли от нашей гибкости будет толк. Считаю важным обозначить, что драться мы будем с существами, наделёнными полным разумом и рассудком.
— И ещё нужно учитывать, что нас мало, а у них численное преимущество по всем фронтам. А ведь у них есть множество уникальных тактик. Предводитель орды хитёр… И ещё нам предстоит решить, как именно распределить силы. Обычно в рейдовых группах защитники идут впереди, на флангах воины ближнего боя, бойцы поддержки и дальнего боя сразу за ними. Тут же непонятно даже как строиться… — вмешалась Хелима, нервно постукивая пальцем по столу.
— Обычное построение тут точно не пригодится. Если слова Охотника правдивы, лидеры всегда окружены десятками более слабых монстров, а значит, нам придётся пробиваться сквозь них. Вот только на нас идёт не менее двух сотен особей, — сказал Данзель и нахмурился. — Тут вообще нет шансов ни на что.
— Да, вы правы, — сказал я и кивнул. — Возможно, нам придётся воздвигнуть земляные стены вокруг нас, чтобы защищать фланги и периметр в целом, чтобы мы могли точечно вырезать монстров и их главарей. Бьюсь об заклад, когда орда лишится офицеров — они потеряют единство и, возможно, даже будут нападать друг на друга.
Снова наступила неловкая тишина. Каждый лишь повторил более-менее очевидные вещи, но единого решения ни у кого так и не нашлось.
Глава 28
Атмосфера в палатке давила невыносимо. Данзель неотрывно сверлил меня взглядом — будто я позволял себе слишком много. Остальные офицеры делали вид, что не замечают меня вовсе. Лишь Хелима смотрела на меня с тенью уважения.
И я готов был поспорить, что моя догадка близка к истине — Жрец внезапно поднялся и с силой ударил кулаками по столу. Грохот разнесся по палатке, но на меня это не произвело ни малейшего впечатления. Даже бровью не повел. Зато баронесса слегка вздрогнула, хотя тут же взяла себя в руки.
— Госпожа О’Мэлли… — он произнёс сквозь зубы, едва сдерживая раздражение. — Этот человек — всего лишь разведчик. При всём уважении к вам, он уже выполнил свою задачу. Неужели мы будем держать его здесь, когда решается судьба всей кампании? Давайте отпустим их и наконец перейдём к обсуждению битвы.
Так вот оно что…
Значит, я не ошибся. У Данзеля, что, благородная кровь подпирает? Неужели его так бесит, что простой Охотник осмелился явиться на совет и лезет со своими идеями и тактикой? Или дело не во мне, а в ней? Ему не нравится, как близко я стою к леди?..
Хорошо бы ткнуть его носом в правду — напомнить, кому они обязаны тем, что сейчас могут спокойно совещаться, а не гадать, сколько там тысяч тварей ждёт их за холмом.
Что мешает этому дураку понять, что я здесь не только потому, что любовник Мароны? Он действительно не помнит меня, когда мы сражались со Змееройкой или, наоборот, он всё прекрасно осознаёт, но вредничает просто потому, что я в чём-то лучше него?
Марона посуровела и бросила на мужчину проникновенный взгляд, тот тут же поёжился и упал обратно на стул.
— Я повторяю, что этот человек важен и может присутствовать на собрании. Что вас смущает? Его предложения были неподходящими и глупыми? — холодно сказала она. — Не заметила ничего, что могло бы вызвать чей-либо гнев, уважаемый Данзель.
Жрец потупил взгляд, но не собирался останавливаться: он сжал кулаки и продолжил.
— Поймите, что само его присутствие здесь — уже серьёзное оскорбление для всех присутствующих! — прорычал он. — Почему мы должны слушать какого-то неизвестного разведчика?
— Он заслуживает всеобщего уважения, а не порицания, — сказала Марона. — Считайте, что он мой личный приближённый и важный помощник, что, на самом деле, и является таковым уже много месяцев.
Данзель покачал головой и бросил на меня взгляд.
— Я не имею права оспаривать его статус в вашем доме, но у этого Искателя нет звания в Гильдии, за ним не числятся серьёзные подвиги, его имя никому неизвестно. Для нас это просто мальчишка, который чудом оказался здесь! — прорычал он, и его лицо перекосилось от ярости.
Жрец поднялся и подошёл ко мне, грозно нависнув, будто это придаст значимости его словам.
— Не потрудишься ли объяснить, каким таким образом ты добрался до тридцать третьего уровня, будучи таким молодым? Всего на три уровня ниже меня, и это при том, что я шёл к этому почти сорок лет! Я живу вдвое больше тебя, видел куда больше, чем ты, и убил тысячи монстров вот этими вот руками! Так скажи мне, Охотник, как такое возможно?
Мужчина не давал мне вставить слово. Серьёзно же я его разозлил. Хотя чем именно? Тем, что успешнее него? Будто кто-то упрекает его за то, что он не способен внести серьёзный вклад в битву. Или это его так заело, что не он заслужил большого признания баронессы?
— После получения класса в двенадцать лет, тебе бы пришлось усердно работать сутками, чтобы повышать уровень. И что, хочешь сказать, ты делал это? Ребёнок не в состоянии самостоятельно зачищать логова монстров, значит, тебя тащили за собой взрослые, хорошо снаряжённые Искатели, выполняющие всю грязную работу. Целая команда вооружённых до зубов людей работала бы только ради тебя! Уверен, что ты дворянский отпрыск, который сорил деньгами направо и налево, лишь бы получить такой высокий статус и порадовать семью! Имей мужество признать это, сопляк!
Марона встала так резко, что стул позади неё завалился назад. Мэриголд вздрогнула и быстро подняла его, вежливо поклонившись баронессе.
— Господин Данзель, мне надоело это выслушивать, — сдержанно сказала Марона. — В ваших словах нет и толики правды, не говоря уже о том, что я слышу поток зависти от глубоко уважаемого мною Жреца! Немедленно прекратить этот вздор!
— Миледи, мои искренние извинения, но я должен был сказать об этом! — резко бросил мужчина. — Ради вас и памяти вашего мужа, моего старого дорогого друга. Ваш любовник — избалованный юнец, которому всё досталось на блюдечке с голубой каёмочкой, и теперь он притворяется, будто понимает войну! Почему он имеет право сидеть за этим столом, словно он закалённый в боях ветеран? Ещё и давать свои странные советы, когда на кону сотни человеческих жизней? Пускай отправляется в свою палатку и ждёт, когда вы пригласите его на обед! Здесь ему делать нечего!
Баронесса резко хлопнула в ладоши.
— Всё, я кажется ясно сказала, но повторю ещё раз: Немедленно прекратить! — сурово процедила она. — Мы давно знакомы, и ты старый друг моего усопшего мужа, но как ты смеешь оскорблять меня и Артёма? В тебе говорит зависть, которая выглядит жалко, когда на кону действительно тысячи чужих жизней! Неужели ты забыл, какую работу проделал этот человек? Ты бы справился с этим вместо него, скажи мне? Если да, то почему молчал?
— Я… Миледи… Не это имел ввиду, не вас… — пробормотал Данзель и хотел продолжить, но его прервала баронесса.
— Довольно, — сказала Марона. Её голос был мягким, но повелительным. — Принеси извинения и не говори больше ничего, пока не обретёшь контроль над собой. И, что важнее, над своим языком, который слишком развязался. Если ты так уважаешь моего мужа, своего друга, так почему оскорбляешь меня и мой выбор?
Не дожидаясь ответа от Жреца, она подошла ко мне и Илину.
— Прошу прощения за эту сцену. Мне не хотелось бы этого говорить, но я бы попросила вас с господином Илином пойти и немного отдохнуть, вы заслужили это как никто другой, — сказала она и слегка склонила голову. — Благодарю за вашу смелую службу Теране и её жителям.
Переглянувшись с Илином мы встали, вежливо поклонились и вышли из палатки. Судя по взгляду Мароны, сейчас она будет разносить Данзеля в пух и прах. Чтобы не рушить его самооценку ещё больше. Да и не правильно такого опытного командира прилюдно склоняют по падежам, от этого лишь больше разозлится. Но его мне совершенно не жаль. Сам виноват, что закатил истерику на ровном месте.
Мы встали у палатки и усмехнулись друг другу.
— Ну, отчасти понятно, почему его так задело твоё присутствие. Я-то ещё ладно, но ты другой, — весело сказал он. — Молодой перспективный красавец, который может проводить сложные военные операции, ещё и обладающий очень высоким уровнем, до которого добраться крайне трудно обычному человеку. Удивлён, как он ещё на меня не завистливый взгляд… Но я его не оправдываю, просто это было странное поведение в наших-то условиях.
Я кивнул и пожал плечами.
— Ну, к дуракам я уже начал привыкать, но это не повод, чтобы так срываться на людях, совершенно ничего не зная о них и их жизни. Ой, да и ладно. Мы с баронессой можем поговорить и наедине, — сказал я и усмехнулся.