— Щиты установят, если всё заработает, — раздался за спиной голос Михаила. Он подчеркнул, что помнит мое предостережение о том, что заряженная медь разрядится, если кто-то из медитирующих в этой комнате решит пощупать шест руками.
— Заработает, — отозвался я, сосредоточенно разгоняя накопленную энергию.
Теория о том, что Ки имеет некоторые общие черты с электричеством, была, скорее, аксиомой, я прекрасно чувствовал, какие именно материалы проводят её хуже всего. Главный вопрос в затеянной мной авантюре состоял раньше в загадке, можно ли «запрограммировать» Ки на определенное поведение, как я это проделываю с заклинаниями, а ответ на него я получил, наблюдая как-то раз бой одного из Старых родов с его противником. Там молодой человек пускал заряды в виде самонаводящихся голубей. Не по прямой.
Значит, и я могу сделать нечто подобное.
Совершенно круглая сфера Ки с натугой прошла через каналы моей правой руки, впитавшись из тыльной стороны ладони в медь, вторую руку, не отрываясь от процесса, я использовал, чтобы передать еще одну частицу энергии в маятник, а затем направил шар по меди через весь шест. Доведя его до конца, повёл назад. Затем сделал еще одну проводку, закрепляя достигнутый результат волевым посылом, закольцовывая движение, и… отпустил, отправляя в свободное, повторяющееся раз за разом, странствие. Маятник над шестом закачался, отмечая медной стрелкой положение бегающего туда-сюда заряда.
Тренировочный манекен для повышения чувствительности к Ки был создан.
— Готово, всё получилось. Можете проверять, — бросил я, отходя от маятника Ки. Сам прекрасно чувствовал, как неторопливо туда-сюда бегает оставленный мной заряд, но вот вопрос, смогут ли они?
— Синьор Стромо? — с нотками предвкушения предложил Сафронов, протягивая в гостеприимном жесте руку по направлению к маятнику.
Хмыкнув, мужчина подошёл к тренажеру, посмотрел на него с минуту, а затем, отвернувшись к нам, сел в позу медитации. Встряхнул головой, закрыл глаза и замер.
— Чувствуется. Слабо, — с сильным акцентом произнес он на английском спустя некоторое время, — Маятник отвлекает, создает иллюзию ощущения. Надо на него не смотреть.
Чтобы неофиты, которые будут медитировать возле тренажера, не были спровоцированы медной стрелкой на неправильные реакции.
— Логично, — пробормотал Сафронов, доставая мобильный телефон, — Кирью-сан, я вынужден попросить вас дождаться конца монтажа, вдруг кто-то поглотит заряд?
— Я так и так собирался остаться, — качнул головой я, — Отслеживаю, как установка тратит энергию, точно ли её хватит на неделю.
— Ты чувствовать оттуда? — поднял бровь подошедший к нам Эрнесто.
— Вопрос навыка, — ответил я ему, — Почувствовал бы и за дверьми.
На самом деле, я бы почувствовал даже с дороги, где начинался поворот на частные владения этого поместья.
— Такая тонкость убивает мощь! — безапелляционным тоном заявили мне в лицо, — Неразумно!
— Зато он очень быстро может «разогреться», — внезапно заявил русский, — Мы сами видели!
— Этот разогрев будет ниже пассивного Ки! Сломанное развитие! — фыркнул Стромо, — Не наше дело! Микаель, позовите Аффаузи! Пусть юный Ганс попробует первым! Сейчас, пока сеньор Кирью тут!
Гансом Аффаузи оказался мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. Худощавый и гибкий, он, тем не менее, пытался излучать важность и самолюбование, пока входил, а при виде меня натуральным образом окрысился, как будто я его оскорбил лично. Ничего подобного за собой не чувствуя, я с любопытством посмотрел на ребенка, похожего, в отличие от меня, на ребенка, но зарекомендованного предусмотрительным Сафроновым как ведущего гения мира боевых искусств.
Молодого гения, разумеется.
— У него потенциал Ки почти как у «яркоглазого», — тут же сообщил я Михаилу, — Если этот юноша сможет почувствовать энергию маятника, несмотря на свою собственную, то он…
— Станет самым видным женихом у Старых родов, — скорчил гримасу русский, — Его невесты будут убивать друг друга в схватках!
— Как будто сейчас это не так! — сердито буркнул ребенок, подходя к маятнику.
— Отвернись, сядь, сосредоточься, — проинструктировал, довольно благожелательно, Стромо.
— Сам знаю! — огрызнулся этот Ганс, вовсе не собираясь выполнять рекомендации.
Потеряв к нему интерес, я закрыл глаза, отслеживая траты энергии у мечущегося туда-сюда шарика Ки. Пока они не выходили из рамок мои расчетов, то есть на неделю заряда должно было хватить точно, даже запас процентов в двадцать оставался. Затраты, по сути, шли только на сам маятник, а не на проход ядра внутри меди. Это открытие обещало некоторые весьма интересные перспективы. А что, если взять медный провод и зарядить его энергией, преобразующейся при контакте в электричество…? Можно устроить ловушку. Мину не получится, под рукой не всегда есть диэлектрик нужной формы. Хм, малыш мешает, слишком яркий…
— Ганс!!
Одновременно с возгласом Сафронова я почувствовал, как энергия маятника испарилась. Открыв глаза, увидел трясущего рукой ребенка, зависшего над ним русского и парочку людей в рабочих комбинезонах, держащих нечто, весьма похожее на мини-рельсы, которые надо крепить к полу.
— Я ничего не чувствовал, понятно⁈ — зло огрызнулся подросток, тыкая в меня пальцем, — Прикажи ему, пусть зарядит снова! Сильнее! Я еще раз попробую! А затем еще раз! Сколько нужно!
— Ты ничего и не должен был почувствовать, — качнул головой я, вставая на ноги, — Слишком много Ки…
— Заткнись, слабак! И делай, что велено! — вконец разошелся Аффаузи, — Иначе я изобью тебя в мясо!
— Ганс… — слегка неуверенно протянул Михаил, — Ты разве не слышал!
— И ты заткнись! — взвизгнул мелкий, — Ты не Хатш, что сами Аффаузи тебя слушали! И не Мария!
Кажется, у нас проблемы?
— Как думаешь, — обратился я полностью растерявшемуся такому повороту событий русскому, — Если я приму вызов этого «гения», а затем одержу победу, не нанеся ему ни единого удара, он поймет, что живет… слегка не в той реальности, которая ему усиленно кажется?
Ганс Аффаузи аж задохнулся от моментально переполнившего его возмущения, багровея… ну прямо как злой маленький мальчик.
— Кажется, это выход, — внезапно заявил Стромо, хлопая в ладони.
От дверей послышался шум возбужденно перешептывающихся подростков.
Глава 16Охотничий гон
Издеваться над детьми, конечно, плохо. Пусть над испорченными и грубыми, пышущими злобой и насилием, пусть даже они это заслужили, но… в самом-то деле?
Однако, выхода у меня не было. Пришлось показывать мелкому зазнавшемуся пареньку, что все его самолюбие, строящееся на превосходном, для местных, владении Ки, является совершенно пустым местом перед бойцом, который это самое Ки ощущает. Толку от техники, если она не попадет? Толку от филигранного насыщения и укрепления плоти, если ножки и ручки банально коротки по сравнению с конечностями оппонента? Толку от знания боевых искусств, если ты легок настолько, что тебя моментально могут подбросить в воздух практически из любого положения?
Ты можешь быть талантливым, умелым и мощным, но если твой противник постоянно спарринговал с «яркоглазой», учащейся проводить свою мощь по телу, то единственное, чем ты его можешь удивить — тонкой, коварной и отточенной техникой, примененной в нужный момент. Ганс Аффаузи был не из тех, кто может до подобного догадаться.
Зато он был выносливым, крепким и злым, так что мне пришлось ну очень много раз уронить его на татами перед тем, как тяжело дышащий, но совершенно целый (за исключением эго) ребенок таки выдохнул, что сдается.
— Если бы ты дрался честно, я бы тебя одолел! — донеслось мне вслед.
— В таком случае мне пришлось бы тебя убить, — ответил я, — а это слегка чересчур из-за того, что ты решил побаловаться с маятником и сказал несколько грубых слов.
К счастью, собравшиеся зрители были представителями Старых родов, с их точки зрения я дрался совершенно неправильно, но молодые люди понимали ситуацию, в которую их всех поставил Аффаузи, так что были совсем не против того, что конфликт разрешился совершенно бескровно. Относительно. Бросаемые на меня многообещающие взгляды поверженного гения мира боевых искусств были очень даже красноречивы.
— Мне ожидать проблем? — прямо я спросил русского, после того как вновь заработавший, и защищенный теперь стеклом, маятник начал качаться.
— Не знаю, — честно ответил тот, — С одной стороны, у Ганса будут крупные проблемы, он не должен был… себя так вести. С другой стороны, ты его победил в схватке без чести, поверг без единого удара. Такое невозможно забыть или оставить просто так. Тут уже не важны обстоятельства, важен сам факт того, что это произошло. Во всяком случае, если Ганс соберется как-то тебе мстить, то он будет совершенно один, семья его никогда не поддержит. А без рода Аффаузи он… просто маленький мальчик.
— Мальчики имеют привычку вырастать, — отозвался тогда я, — Хотя иного выхода все равно не было.
Русские говорят, что паровоз нужно убивать, пока он чайник, но это не всегда возможно. Придётся принять сложившуюся ситуацию и её последствия как есть, причем мне что-то подсказывает, что она всё равно бы возникла даже без этой сцены и дуэли. Ребенок, которого все называют гением, приревновал к другому, тому, о ком говорят здесь и сейчас. Банально.
Ну или это всё было специально подстроено. Не суть важно. Моя цель в том, чтобы разойтись со Старыми родами краями. Они не будут долго держать в фокусе внимания того, кто публично пренебрежительно отзывается о боевых искусствах и, при этом, вроде бы не имеет других секретов, кроме продемонстрированных.
Моя ставка была сделана на то, что некий навык, раскрытый всем сразу, заставит этих «аристократов» озаботиться, в первую очередь, его тренировкой, усвоением, чтобы ни дай ками не потерять своих позиций и престижа. Жирная кость от глупца, который сознательно уменьшил свой потенциал, чтобы приобрести сомнительное усиление. Он одолел гения? Но за счет чего? Того, что крупнее Аффаузи в два раза и умеет уклоняться? Так парнишка же мелкий, он еще почти не участвовал в настоящих боях, а этот мутант — уже известный чемпион!