Дверь лифта послушно распахнулась перед Кириллом. Шагнув внутрь, он протянул руку к панели, на секунду задумался, а затем решительно утопил кнопку с цифрой «четыре». На данный момент разговор с досайцем интересовал его куда больше непонятных намеков кергарца, а доклад Совету и дипломатические шарады пока могли и подождать. Пора было менять приоритеты, и откладывать этот момент Кирилл больше не собирался.
Кирилл пробежал глазами последний лист из присланных Лайпидой документов и, отложив его в сторону, откинулся в кресле, задумчиво рассматривая раскиданную на столе кипу бумаг. Куча практически бесполезной информации, впрочем, этого и следовало ожидать. Чтобы скрыть свой истинный интерес, пришлось делать запросы по нескольким мало связанным друг с другом направлениям, а теперь еще и делать вид, что внимательно их изучает. Он скосил глаза в сторону лежавшей на кровати Тайк, глаза которой буквально прилипли к прямоугольнику видеоформера, на котором шло какое-то развлекательное шоу. Казалось, девушка полностью поглощена творящимся на экране действом, однако Кир прекрасно знал, что это не так. Проведенные с асторкой годы научили его подмечать некоторые, казалось бы, незначительные мелочи, и вот они-то сейчас и выдавали ее с головой: хвост мечется от ноги к ноге, практически не замирая, рожки коричневые, но их кончики имеют синеватый оттенок, острые ушки то и дело вздрагивают. Тайк было явно интересно, чем он занимается, но как всегда свои вопросы она предпочитала держать при себе, терпеливо дожидаясь, когда он сам заведет с ней разговор. Только вот стоит ли? Хотя в принципе скрывать тоже особо нечего, все пока на уровне догадок и предчувствий, и Лайпида с его возможностями как раз мог бы помочь в этом деле. Кирилл вздохнул. То, что девушка докладывает обо всем, что с ним происходит, главе Трабра, он знал практически с самого начала своей работы на контору, однако только теперь это могло стать проблемой по-настоящему. Он собирался покинуть пределы Федерации, однако, как на эту новость отреагирует Авайт, можно было только гадать. За время работы в Трабре он узнал вполне достаточно, чтобы у Лайпиды возникло желание убрать строптивого чужака. Впрочем, пока подготовка к будущему отлету шла вполне успешно, а Авайт если что-то и подозревал, то никак этого не показывал, и тем не менее следовало быть настороже. Он вновь скосил глаза на асторку. С Тайк тоже следовало что-то решать, и дело тут было даже не в ее докладах Лайпиде, просто их отношения зашли в логический тупик и начали его тяготить, хотя поначалу он и в самом деле думал, что его связь с асторкой – это лучшее решение его душевных проблем. Казалось, стоило отринуть сдавливающую шелуху прошлого, вновь начать жить полной жизнью – и терзающая душу боль исчезнет, растает без следа, а все, что было раньше, покроется дымкой забвения… Не вышло. Годы шли, но лица друзей и родных, а главное образ зеленовласой девушки с огромными фиолетовыми глазами, и не думали исчезать из его памяти. Лаймалин…
Кирилл прикрыл глаза.
– А если одного из дельфинчиков погладить и подумать о своем любимом человеке, – продавец бросает на него быстрый взгляд, заставив щеки запылать огнем смущения, – то второй обязательно начнет издавать мелодичные звуки. Вот попробуйте.
Брелоки перекочевывают в руки Лайм, та улыбается, а ее тонкие пальцы ласково пробегают по спинке одного из дельфинов, заставив того издать переливчатый свист.
– Здорово, – глаза девушки горят восторгом, она поворачивается и протягивает ему один из брелоков.
– Ты тоже попробуй.
Он растерянно смотрит на безделушку, пытаясь припомнить все, что знал о ментане, затем пожимает плечами и проводит пальцем по дельфинчику. Тот изгибается, начинает бить хвостом, а брелок в руках Лаймалин вдруг начинает вторить своему собрату, заставив девушку ойкнуть от неожиданности, а затем радостно рассмеяться. Счастье, сколько же тогда было счастья в ее глазах.
Он вздохнул и невольно провел рукой по нагрудному карману, где в последнее время постоянно носил истершийся брелок, почти не расставаясь с ним. Как же это было давно.
– Ты не здесь.
Тихий голос асторки заставил его очнуться от нахлынувших воспоминаний и, повернув голову, встретиться с пристальным взглядом бездонно-черных глаз девушки.
– Ты опять в своем прошлом, с ней, – констатировала она. – Не отдам.
Кисточка ее хвоста взметнулась вверх, зависла над плечом, чтобы через мгновение метнуться к лицу Кирилла.
– Не позволю.
Удары посыпались один за другим, однако Кир даже не сделал попытки защититься, а лишь зажмурил глаза, стойко перенося эту неожиданную экзекуцию. Его чувства для асторки были точно открытая книга, и он понимал, что отпираться бессмысленно. И все же эта неожиданная вспышка гнева со стороны Тайк заставила его растеряться. Асторка всегда была невозмутима, но, видимо, даже у ее невозмутимости имелся свой предел, и, в конце концов, накопившееся где-то в глубине ее души чувство ревности пробилось сквозь все преграды, обрушившись на его лицо хлесткими ударами хвоста.
– Не позволю, не отдам.
Кир открыл глаза и, проведя рукой по горевшим щекам, поморщился, потом, посмотрев на стоящую напротив Тайк, чьи рожки просто полыхали всеми цветами радуги, тихим голосом поинтересовался:
– Думаешь, это что-то изменит?
Тайк медленно подняла голову, а ее рожки стали бледно-зелеными. Она пару минут молча смотрела на него, затем резко развернулась и так же молча вышла из спальни. Кир проводил ее взглядом и, откинувшись на спинку кресла, нервно хохотнул, подумав, что о разговоре по душам можно пока позабыть и надолго. Впрочем, возможно, это было и к лучшему. Проведя еще раз рукой по щекам, он быстро собрал раскиданные на столе бумаги и, сунув их в папку, поднялся.
– Я на «Геру», – бросил он, проходя мимо сидевшей в гостиной Тайк, которая вновь погрузилась в созерцание видеоформера, на этот раз предпочтя записям развлекательных передач выпуск станционных новостей, – буду часа через три-четыре.
Асторка никак не отреагировала на его слова, хотя Кирилл заметил, что кисточка ее хвоста нервно дернулась. Он подошел к двери и, остановившись у порога, обернулся.
– Прости меня.
Рожки Тайк стали бледно-розовыми.
– Я сама виновата, – ответила она, помедлив. – Мы ведь не давали с тобой клятву единения, и поэтому я не могу требовать от тебя, чтобы ты делил ложе только со мной.
– Тайк…
– Молчи, – хвост девушки взметнулся вверх и закачался над левым плечом, став похожим на изготовившуюся к броску змею. – Молчи и знай лишь одно, я не откажусь от выбора своего тела.
– Тайк… Черт, – Кир стукнул кулаком по косяку двери. – Это глупо. Глупо. Ты же уже наверняка поняла, что я решил… почувствовала. Пойми, моя дорога – это дорога в никуда. Я сам не знаю, чем все это закончится.
– Я пойду с тобой.
– Нет.
– Пойду. Ты мой, я твоя. И даже если мы отыщем твою родную планету, и ты вернешься к своей избраннице, я все равно останусь твоей.
– Тайк, у нас так не принято. Да и как ты себе это вообще представляешь?
– Таков мой выбор, – бросила асторка и отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Кирилл несколько мгновений смотрел на нее пристальным взглядом, затем воздел глаза к потолку, вздохнул, покачал головой и раздраженно хлопнул по кнопке разблокировки двери.
Дверь с легким поскрипыванием затворилась, а Тайк продолжала невидящим взглядом смотреть на экран, затем закрыла глаза и откинулась на подушки дивана. Ее рожки некоторое время судорожно меняли свой цвет, пока их кончики не налились темно-зеленым цветом отчаяния. Она опустила глаза в пол, растерянно потеребила кисточку хвоста, вздохнула, затем резко мотнула головой, словно прияв какое-то трудное решение, и поднялась на ноги. Вернувшись в спальню, Тайк плюхнулась на кровать и сунула руку под матрас, где в небольшой нише пряталась переданная великой матерью капсула. Перевернувшись на спину, она принялась рассматривать на свет зажатый между пальцами металлический цилиндр, где в небольшом окошечке была видна плещущаяся внутри него черная жидкость, а в голове, точно наяву, вновь «зазвучал» хрипловатый голос «матери».
– Алар-ра, ты уверена в своем решении?
– Да, великая мать.
– И мне не отговорить тебя?
– Нет.
– Что ж.
Мать тяжело вздыхает и жестом руки подзывает одного из стоящих позади нее нелгоров. Тот неторопливо подходит и, опустившись на одно колено, протягивает ей небольшую, украшенную причудливым рисунком, коробочку. Нелгор обнажен по пояс, а от его натертого ароматной жидкостью тела исходит дурманящий запах какого-то животного желания. Тело реагирует непроизвольно, заставляя твердеть грудь и мокнуть паховые железы. Это настолько неприятно, что она невольно отступает на несколько шагов назад, и это, естественно, не укрывается от пристального взгляда матери, а ее элнар тут же обжигает мозг теплой волной сочувствия. Мать берет из рук слуги коробку и, встав со своего места, подходит ближе.
– Генетический материал, что ты передала улракам нашего трайта, довольно интересен. Мы еще не видели подобного, и самое главное, он практически идеально подходит для слияния. Думаю, подстройка тела под партнера была не очень болезненна.
Рука великой матери скользит по ее обнаженному животу, заставляя невольно вздрагивать.
– Да, изменения чувствуются, однако ты все еще можешь пройти обряд. Подумай об этом, алар-ра. После того как ты примешь состав, обратного пути не будет, пойми это.
Их взгляды встречаются, и только сейчас она замечает, что великая мать стара. Кончики ее рогов давно уже загнулись вниз, выкручиваясь назад причудливыми винтами, а густые волосы покрыла благородная синева. И, тем не менее, она до сих пор была привлекательна для всех мужчин клана, а ее массивная грудь на вид так же упруга, как и в далекие годы молодости, о которых рассказывают украшающие зал встреч многочисленные портреты.