– Перекидываем провод подачи на левый контур, эту трубку охлаждения блокируем, и все, пробуй! – Склонившийся над откинутой крышкой двигательного отсека старенького глайдера Рен Айко с кряхтением распрямился и, вытерев руки потемневшей от грязи тряпкой, выжидающе посмотрел на сидевшего в кабине загорелого пацана лет девяти-десяти. Тот кивнул в ответ и послушно щелкнул тумблером. Внутри машины что-то громко хрустнуло, затем загудело, а из моторного отсека брызнул целый сноп искр, заставивший Айко закрыться рукой и негромко выругаться.
– Кимка, глуши! – крикнул он и, дождавшись, когда его юный помощник отключит двигатель, сунул руку в двигательный отсек по самое плечо. Пошарив там и нащупав нужный узел, он одними пальцами отщелкнул клеммы соединения, вытащив наружу небольшой шар, сделанный из какого-то прозрачного материала, поверхность которого была густо покрыта налетом гари.
– Пап, что там? – поинтересовался мальчишка, по пояс высовываясь из кабины.
– Все нормально, просто кое-что надо заменить! – крикнул в ответ Рен. – Сиди на месте, я схожу за запчастью.
Он спрыгнул с крыла и, ободряюще улыбнувшись наблюдающему за ним сыну, направился к сараю, роль которого выполнял старый контейнер с облупленными от времени стенами, поверхность которых украшали многочисленные заплатки. Айко никогда не понимал, что за слабость питал его отец к этой ржавой рухляди и почему за все годы так и не построил на его месте нормальное здание, с возведением которого за день справился бы любой инженерный киборг. Возможно, просто не успел. Отцу было всего сто двадцать, и он не торопился жить, вечно все откладывая на потом… все на потом.
Айко вздохнул. Уже прошло шесть лет с тех пор, как отца поглотило море, и, несмотря на все поиски, место крушения его глайдера так и не было обнаружено.
С тех пор мать перебралась на материк, братья с сестрами разлетелись кто куда, а старый дом навещал только он, да и то изредка, так как свободного времени было не особо много. Однако здесь ему нравилось, отчий дом дарил какой-то странный покой и умиротворение в душе, а Минако была просто в восхищении от местных пляжей и красот коралловых рифов с их прозрачной водой и разномастными обитателями. Киму здесь тоже нравилось, а вот Алана, наоборот, всеми путями старалась избегать этих коротких поездок и на этот раз осталась в городе, сославшись на дела учебные. Впрочем, настаивать он не стал.
Рен открыл скрипучую дверь сарая и, включив свет, усмехнулся. В отличие от непритязательного внешнего вида, внутри контейнера царили строгая чистота и абсолютный порядок. Все вещи были аккуратно разложены по ящикам, а каждая запчасть имела свою нишу и хранилась в герметичной упаковке. Пройдя вдоль полок, он остановился около нужной, достал цветастую коробку, открыл ее и, убедившись в идентичности деталей, направился к выходу.
– Рен, – в проеме двери появилась гибкая фигурка Минако, облаченная в гидрокостюм, – ты тут, дорогой?
– Тут. Распределитель сдох, хорошо в батиных закромах есть все, что нужно. А ты опять на пляж собралась?
– Ну да, – кивнул та. – Отдыхать я сюда приехала, или что?
– Отдыхать, отдыхать, я даже и не возражаю, – успокоил жену Рен, в притворном испуге замахав руками.
– Вот то-то, – смягчилась женщина и, призывно качнув бедрами, бархатным голосом поинтересовалась: – Со мной не желаете поплавать, господин механик.
– Пожалуй, воздержусь, мадам, – ответил Айко, с улыбкой прижимая жену к себе и втайне млея от прикосновения ее упругого тела, прекрасно ощутимого сквозь тонкую пленку костюма. – Я же обещал сыну свозить его на рыбалку, а обещания нужно выполнять.
– Да взяли бы обычную лодку.
– У берега не то, – поморщился Рен. – Хочу на тунца с ним сходить, пусть поймает настоящую рыбину.
– Мужчины, – женщина вздохнула. – Ладно, возись со своим старьем, а сына я пока с собой возьму.
– Это еще почему? – удивился Айко.
– Да потому что мальчишке нужно со сверстниками общаться, а не со старым пердуном штаны в кабине просиживать.
– Он не просиживает, а помогает.
– Ага, нажимая на кнопку туда-сюда да подавая папке ключи.
– Так помогает же…
– Балбес ты старый, – Минако приподнялась на цыпочки и шлепнула ладошкой мужа по лбу. – Отпусти ребенка поиграться, а то он молчит, чтобы отца не обидеть, а ребята с утра за ним уже несколько раз заходили.
– Ну вот, теперь я еще и плохим стал, ребенка третирую.
– Ты неплохой, – рука женщины ласково скользнула по его щеке вверх, затем резко сжалась в кулачок и несколько раз впечаталась в лоб, – ты просто у меня ту-го-дум. Отпусти ребенка, пусть поиграет.
– Да я что, против? – Рен почесал лоб. – Идите, сам справлюсь.
– Вот и хорошо, милый, – Минако чмокнула мужа в щеку и, повернувшись, крикнула: – Ким, идем, папа разрешил!
После того как Минако с Кимом ушли, Рен еще некоторое время возился с глайдером, устанавливая и настраивая синхронизатор, затем завел двигатель, поднял его в воздух и, сделав круг над домом, опустил обратно. Старенький аппарат постоянно нырял носом, валился на правый бок, заставляя бортовой вирт протестующе пищать, выдавая на небольшом экране предупреждения о потери мощности. Нужно было снимать пластины антигравов, разбираться с ячейками истечения, менять их или проводить точечную калибровку, однако желание продолжать ремонт улетучилось вместе с уходом жены и сына. Поэтому Айко собрал инструмент, отнес его в сарай, некоторое время раздумывал над возможностью присоединиться к своим на пляже, но, не обнаружив в себе желания к «жаренью» на песке с последующим бултыханием в соленой воде, решил предаться лености, оккупировав старенький диванчик на веранде. Быстро просмотрев новости системы, он некоторое время «подвис» на исторической передаче про шестимесячную войну ОША[122] с ЕАНР,[123] разразившуюся в конце двадцать пятого века и едва не поставившую Землю на грань всепланетарной катастрофы. Перед глазами мелькали кадры военной хроники: убитые люди, разрушенные города, остатки боевой техники, большинство из которой была знакома Рену не понаслышке. Более пяти столетий прошло с момента последнего военного конфликта, а Земля до сих пор не излечилась от ран, постоянно извергая из себя опасные «сюрпризы» неспокойных веков.
Он сидит неподвижно, смотря на распростертое у его ног девичье тело в порванном комбинезоне, медленно переводит свой взгляд на хищные силуэты «Смертоносцев», затем мотает головой, отгоняя всяческие сомнения, и склоняется над телом.
– Нет, ты не умрешь, не сейчас…
Тело девушки словно налито свинцом, а ее рука постоянно сползает с его плеча.
– Не сейчас, подруга, не сейчас. История с Герой не повторится. Ты еще должна дождаться Кирилла, должна слышишь, ДОЛЖНА!
Двери лифта с легким треньканьем расходятся в разные стороны, заставив невольно щурить глаза от хлынувшего изнутри света. Шаг, еще шаг.
– Должна! Держись, Лайм, держись!
Кабина лифта с легким шуршанием уносится вверх. Свет, полутемный коридор, гул тревоги, визг излучателей защитных дронов, дикая боль в спине, темнота и где-то там, на грани яви, методичное биение обратного отсчета.
Айко мотнул головой, прогоняя воспоминание, вздохнул и щелчком пальцев заставил висящий перед ним экран растаять в воздухе. Тогда они с Лайм выжили лишь чудом – спасательная команда успела вытащить их из бункера буквально за пару минут до взрыва, уничтожившего почти половину острова. Потом была ванна с регенерационным гелем, замена правой лопатки на имплант, сращивание раздробленных ребер – мелочи. Лайм пострадала куда серьезнее. Ее рукопашная схватка с охранными киборгами была сущим безумием, но она смогла победить и выиграть время… Вот только большинство повреждений ее внутренних органов были не совместимы с жизнью для многих обычных людей… К счастью, не для нее. Благодаря земным врачам и особенностям собственного организма, являющегося порождением сумрачного гения профессора Курозаки Айно, скрестившего живое и неживое, Лаймалин смогла выжить и восстановиться.
Рен вздохнул и, сев на диване, несколько минут смотрел бездумным взглядом на верхушки деревьев, то и дело взъерошиваемых легким бризом, затем решительно набрал на «запястнике» номер Лайм. Почти минуту перед ним в воздухе висела пиктограмма вызова, а когда Рен уже хотел дать отбой, она неожиданно позеленела, крутанулась вокруг своей оси, с мелодичной трелью разворачиваясь в небольшой экран, с которого на него удивленно смотрела худенькая девушка в черной форме с длинными, собранными в хвост, волосами странного зеленого цвета.
– Айко, что-то случилось?
– Ну почему сразу случилось, – расплылся в улыбке Рен. – Просто вспомнил про старого, но очень симпатичного друга и решил позвонить, дабы воочию лицезреть блеск ваших прекрасных фиолетовых глаз.
Лайм непонимающе посмотрела на лыбящуюся физиономию старого друга, затем неожиданно для него рассмеялась и, махнув рукой, бросила:
– Рен, кто-кто, а ты совсем не меняешься.
– Это плохо? – Айко постарался придать лицу обиженное выражение.
– Нет, – покачала головой девушка. – Наверное, нет. В этом весь ты. Не звонишь годами, зато потом сразу начинаешь с комплиментов.
– Ну а почему бы не сделать даме приятно, – развел руками Рен. – К тому же такой… м-м-м… обворожительной.
– Спасибо, но как же Аира, разве не она у тебя самая красивая и обворожительная? – хитро прищурилась Лаймалин.
– Жена – это святое, икона, – Рен воздел вверх указательный палец, – а ты просто красивая.
– Выкрутился.
Лайм снова рассмеялась, затем неожиданно стала серьезной, посмотрела куда-то вбок и, вновь повернувшись к экрану, сказала:
– Прости, Рен, мне надо бежать. Если ничего срочного, то давай лучше завтра созвонимся, может, денек посвободнее выдастся.
– Что-то случилось?
– Да ничего такого. Просто Дорнеру ни с того ни с сего понадобилось слетать куда-то в Анклав, и все дела по академии он оставил на меня, вот и кручусь как белка в колесе.