– Антона недавно перевели на Аляску, Лиа собирается на той неделе лететь к нему.
– Ясно.
Кир на мгновение замолчал.
– Мам, я и Лайм… мы…
– Я уже все давно поняла, Кирилл, – прервала его женщина. – Не надо слов. Лучше скажи, когда тебе на корабль?
– Через три… точнее уже два дня.
Лайм спустилась где-то через час, сказав, что Лиа успокоилась и уже спит. Они попили чай, болтая о различных пустяках и вспоминая случаи из Кириллова детства, затем отправились спать.
Ирина же долго не могла уснуть, стоя у окна и смотря в ночное морозное небо. Декабрь подходил к концу, и до новогодних праздников оставалось всего около недели, однако настроение было не праздничное. Тайлер уже месяц не выходил на связь. Последним его сообщением было, что он вышел на след чужих, после этого как отрезало. Группа Тайлера была отправлена на очередное задание в окраинную систему с каким-то длинным номером вместо названия, и оставалось надеяться, что его молчание просто проблемы связи. А тут еще и сын отправлялся в экспедицию. Женщина вздохнула и резко отвернулась от окна. Холодный свет луны скользнул по ее лицу, засеребрив стекающую по щеке слезу.
Полупустое здание Новосибирского космопорта. Кир бросил взгляд на экран ВИПСа и вздохнул. Еще полчаса до того момента, когда транспортный челнок унесет его к кольцу орбитальной станции, рядом с которым уже висит угловатая туша исследовательского космолета. Лайм, стоявшая рядом, ободряюще улыбнулась и, прижавшись плотнее, положила голову ему на плечо, заставив его автоматически приобнять ее за талию.
Ирина с Лиа стояли напротив, с улыбками наблюдая за влюбленной парочкой. Все слова уже были сказаны.
– Внимание, челнок до Луны начинает прием пассажиров на борт, всем отбывающим просьба пройти к терминалу номер три.
Раздавшийся мелодичный голос заставил Кира вздрогнуть, а Лайм еще крепче вцепиться в руку парня.
– Пора.
Кир аккуратно высвободился из практически стального захвата девичьих рук, по очереди обнял мать с сестрой, поцеловал Лаймалин и, подхватив спортивную сумку с вещами, направился к терминалу. Отойдя метров на двадцать, он остановился и, оглянувшись, помахал женщинам рукой.
– Мам, Лиа, Лайм, я вернусь. Ждите. А пока меня зовут звезды.
На краткий миг мир дрогнул, и Киру показалось, что он вновь стоит на холме среди светящихся цветов, а кто-то огромный и бесконечно мудрый смотрит на него откуда-то сверху с затаенной грустью в невидимом взоре.
– Искатель, чего ищешь ты? К чему стремишься? Чего хочешь?
Слова точно дуновенье ночного ветерка, словно тень сна, вихрь видения…
Кир мотнул головой и, бросив последний взгляд на родных, решительно зашагал к терминалу.
Девяносто с лишним парсек, больше месяца полета, с редкими выходами из подпространственного тоннеля, когда туша корабля зависает в пустоте космоса, пока навигаторы прокладывают курс, учитывая новые данные, полученные с даль-радаров. Вопреки распространенному мнению полет в подпространстве не являлся этакой сплошной прямой от одной точки до другой, ибо массивные объекты, подобные звездам, планетам или блуждающим массам темной материи, оказывали влияние и там, создавая так называемые Т-массфлюктуации, столкновение с которыми было чревато мгновенной аннигиляцией корабля. Поэтому в малоизученных областях космоса кораблям приходилось постоянно выходить в обычное пространство, теряя время на прокладку курса. Иное дело – прямой прокол, корабли с такими генераторами создавали, так сказать, «глубокие кротовьи норы», что позволяло практически мгновенно перемещаться между двумя точками, однако для создания такого тоннеля нужен был так называемый «финиш-фиксатор», ибо гравиорезонансные колебания норы, при удалении от точки входа, начинали достигать запредельных амплитуд. Поэтому существовали ограничения по максимальному расстоянию прямого прокола без фиксатора, и они составляли всего около пяти парсек, при более дальних расстояниях требовалась их установка и калибровка. В принципе это и было одним из заданий экспедиции. Однако прокольники имели еще один минус… большой минус. Мало кто из людей мог выдержать прямой прокол, ибо даже с установкой фиксатора выдержать остаточный резонанс могли единицы. Эти люди были элитой космических сил Земли, да и любого мира Анклава. Одним из таких пилотов, например, была Лайм…
Кир зевнул и, открыв глаза, резко сел на кровати. Мотнув головой, чтобы прогнать остатки сна, он бросил взгляд на запястье, отливающее металлическим блеском, и на нем тут же возник экран, а еще через мгновение на руке красовался привычный браслет «запястника». Кир вздохнул, прошло уже почти полтора месяца со времени подсадки, а он так и не научился стабилизировать ВИПС, и тот постоянно терял свою форму, растекаясь по руке металлической пленкой. О мысленном общении с прибором вообще речи не шло. Изредка Кир чувствовал как бы странный треск в мозгу и даже разбирал редкие фразы, но это всегда вызывало вспышки головной боли, и поэтому парень просто отключил функцию мыслесвязи.
Лежащий рядом спирс приподнял голову, что-то фыркнул себе в усы и, встав на ноги, перебрался к стенке, вновь свернувшись там калачиком.
– А ты, брат, совсем обленился, – покачал головой Кирилл, но электронный зверек в ответ лишь дернул кончиком хвоста.
В принципе, Кир, конечно, понимал, что особо делать спирсу было нечего и, скорее всего, программа этой умной машинки просто перевела его в режим ожидания, но иногда ему нравилось подтрунивать над своим роботом, наблюдая его ответную реакцию.
Дверь каюты с легким шелестом ушла в сторону.
– Проснулся? – Андрей вошел в каюту и принялся на ходу стягивать с себя пропотевшую майку.
– В тренажерном был? – поинтересовался Кир, надевая комбинезон.
– Ага, – Андрей открыл шкафчик и бросил майку в нишу очистителя.
– А одноразку не мог в зале взять?
– Забываю постоянно, – отмахнулся Малышев. – Ты на дежурство?
– Да, – кивнул Кир. – Скоро выйдем из «нуля» и надо готовить наших птичек к работе. Да и на тренажере поработать хочу, а то я на этих «чайках» не летал никогда.
Ангар встретил его тишиной, изредка нарушаемой людскими голосами. Кир прошел вдоль ровного ряда машин и, поднявшись на площадке гравиподъемника, оказался в тренажерном зале, где стояли знакомые капсулы симуляторов. Привычно подстроив под себя сенсор-кресло, он закрыл колпак тренажера, активировав программу полета.
«Чайка» ему не нравилась. Низкоманевренная тяжелая двухместная машина с усиленной броне– и энергозащитой была предназначена для работы на планетах с высокой степенью опасности. Похожая на вытянутый металлический брусок со сплющенным носом, в котором была встроена капсула кабины, она имела два изогнутых стабилизатора, располагавшихся прямо позади ее колпака, и еще два под кормовыми двигателями, идущими из днища под углом к корпусу. Нелепая машина. Не было в ней той мощи и стремительности, что нравилась Киру в «Волке», той легкости и маневренности, что присутствовала в «гладиусе».
Отлетав полностью программу, Кир вновь спустился в ангар. На этот раз тот встретил его суетой и гулом работающих механизмов. Вообще-то для разведчиков во время полета работы было мало, лишь при выходе корабля в обычное пространство два звена из четырех находились на постоянном дежурстве. В это время приходилось сидеть в кабинах «чаек», изредка совершая облет туши космолета. Причем Кириллу показалось, что этими полетами их командир не столько исполнял букву инструкции, сколько давал звеньям возможность слетаться.
– Кирилл.
Юноша обернулся и мысленно поморщился, заметив идущего навстречу Бергмана. Несмотря на прошедшие годы, неприязнь у него к Марку осталась, причем сам Кир не понимал почему. Впрочем, в близкие друзья Бергман не набивался, да и встречались они редко, так как Марк был причислен к техническому отделу одной из исследовательских групп экспедиции. Это несколько удивляло Кирилла, но расспрашивать он не стал.
– Какими судьбами? – Кирилл автоматически пожал протянутую Бергманом руку.
– Да так, делать нечего, вот решил на тренажеры сходить, а то скоро совсем летать разучусь.
– Понимаю, – кивнул Кир. – Кстати, все хотел тебя спросить, как ты среди ползунов-то очутился?
– Да было дело, – Бергман махнул рукой. – Вообще, я последние годы больше на наземных машинах работал, вот и тут…
Он кивнул в сторону угловатой машины, приютившийся в углу ангара.
– Видишь этот гроб на гусеницах? Передвижная лаборатория «Армор», может работать даже в жерле действующего вулкана или под двадцатикилометровой толщей воды. Куча всякой разной защиты и экипаж всего пять человек. Короче, прежде чем спускать всех остальных, первой идет эта детка…
– Ясно, – кивнул Кирилл. – Значит, ты первым ступишь в новый мир?
– Ну, ступлю, не ступлю, а гусеницами его исполосую, – усмехнулся Бергман. – Ладно, Кир, не буду задерживать, пойду, полетаю, а то у нас через час инструктаж.
«Мерцающий» вышел из подпространства на окраине системы и уже несколько дней медленно продвигался к своей цели.
Дни безделья для Кира и других членов экспедиции наконец-то закончились, сменившись предвысадочной рабочей суетой. К тому же у их звеньев начались постоянные дежурства по режиму «готовность три», что несколько удивляло Кира, ибо подобное было нормой для военных, а не для исследовательских кораблей, да и то при входе тех в зону возможного столкновения с противником. И эти дежурства продолжались до самого подхода «Мерцающего» к пятой планете системы, вращающейся вокруг зеленой звезды класса А. Звезда еще не имела официального названия, как, впрочем, и планета, а лишь короткий номер: 3274-F2V.
Планета очень напоминала Землю, разве только материков было меньше, да практически отсутствовали шапки полюсов. Исследовательский корабль вышел на геостационарную орбиту планеты и начал отстреливать от себя кристаллообразные ежи спутников, которые принялись располагаться на разных высотах, формируя сканирующую сеть. К тому же монтажная группа принялась за установку маяка прокольника, выбрав для этих целей один из трех спутников планеты.