Все было готово к шести часам вечера – по моим расчетам самое подходящее время для предстоящей подставы. Кто-то в предвкушении единственного выходного еще только возвращался с работы, а кто-то уже дернул на дачу. Проспект был заполнен машинами, обочина – проститутками.
– Юля, как вы, готовы? – по сотовому телефону связался я с четой Перепелкиных, уже занявших исходную позицию.
– Все о'кей. Сигнал нормальный?
Я скосил глаза на монитор, куда выводилась картинка с камеры, скрытой в уродливом кулоне, висевшем на шее у Юли. Сейчас весь экран занимала кислая физиономия Анатолия. Похоже, в предвкушении того, что его сегодня отделают сапогами, он находился в подавленном состоянии духа.
– Как звук? – шепнул я режиссеру. Он поднял вверх большой палец.
– Юля, сигнал отличный. Умница! Передай Толику, чтобы держался бодрее. Мы не дадим ему умереть… Инна, как настроение? Боевое? – Я уже разговаривал с корреспонденткой спортивной редакции, дежурившей в полусотне шагов от места, где должны были развернуться события. Она изображала молодую мамашу с коляской, в которой вместо ребенка была установлена экстерьерная камера. На мысль замаскировать ее именно так меня навело то, как недавно меня самого во время встречи со старой девой возле аптеки снимали менты. Почему бы не перенять опыт у бывалых людей?
– Денис, предупреди, когда начнется эфир.
– Конечно. – Я посмотрел на второй монитор. Картинка, которую передавала Иннина камера, подозрительно прыгала. – Алло, подруга, что за дела? Почему дергает кадр? Ты что, качаешь коляску?
– Так пока нету эфира…
– Прекрати! Не забывай, что ты сейчас не нянька, а оператор. Скадрируй сцену, пристреляй камеру и больше не трогай ее вообще. Шлюх поблизости не видать?
– Тусовались какие-то. Всех разобрали. Сейчас ни одной.
– Замечательно! – Местные бляди были нам ни к чему. Еще не хватало, чтобы они полезли выяснять отношения с Юлей прежде, чем подъедут менты. – Константин Иванович? – переключился я на нашего козырного туза. – Как дела?
– Стою на исходной.
– В течение двадцати минут начинаем. – Я окинул взглядом монтажку. Режиссер, звукач, инженеры, компьютерщики, операторы – все на месте, все в полной боевой готовности.
– Оленька, картинку получаешь? Текст под носом?
– Ага.
– Не забудь включить микрофон. – Я бросил взгляд на большую плазменную панель. По НРТ в этот момент давали рекламу. – Внимание! После рекламы сразу врезаем синхрон с Катериной!
Все, кому следует, отлично поняли, что я имею в виду – студийное интервью, которое позавчера брала Ольга у нашей прелестной гостьи с юридического факультета СПбГУ.
«Подстава»
Интервью в студии
Рекламу сменяет заставка реалити-шоу. И вот уже Катя, уютно расположившись на студийном диванчике, иронично рассказывает о своем недавнем приключении. Рядом весьма артистично разыгрывает удивление и негодование Ольга, внешне прямая противоположность своей одетой в консервативный деловой костюм светловолосой собеседнице – жгучая брюнетка латинского типа в разодранных где положено джинсах, символическом топике и с какой-то блестючкой в пупке.
Хоть я ее про себя и называю дикторшей, на самом деле я не прав. Если придирчиво относиться к профессиональной терминологии, Ольга – ведущая. Диктором называют того, кто всего лишь зачитывает с суфлера заранее заготовленный текст, ведущий же еще и принимает активное участие в создании программы, по ходу эфира ему часто приходится импровизировать, уметь брать на себя обязанности и репортера, и актера. Если исходить из этих критериев, Ольга – ведущий от Бога. Когда ее нет в студии, ее место, чтобы дать закадр, всегда может занять кто-то другой. Но именно эта вызывающе одетая девушка с каждым новым эфиром все ближе и ближе подходит к тому, чтобы стать не только голосом, но и лицом «Подставы».
В конце восьмиминутного ролика Ольга, поблагодарив Катю за участие в программе, торжественно объявляет:
«Мы решили реконструировать события, которые произошли с нашей гостьей. С одной стороны, в этой подставе примут участие наши актеры, как обычно, вооруженные скрытыми камерами. С другой – а на это мы очень рассчитываем – поучаствуют сами сотруднички, призванные охранять наш покой, и, само собой, не оставляющие без внимания такие вопиющие нарушения правопорядка, как нахождение в неположенном месте симпатичных молоденьких девочек. Через несколько минут наша актриса совершенно случайно окажется на обочине одной из оживленных питерских трасс. Понаблюдаем, найдет ли в себе силы милицейский наряд проехать мимо объявившейся на их территории незнакомки.
Внимание! Этот сюжет мы вынуждены давать с отставанием от реального времени на несколько секунд. Дело в том, что сотруднички порой не стесняются в выборе выражений, а мы не хотим поганить эфир матерщиной. Поэтому, чтобы наш режиссер успел затереть ненормативную лексику, необходим небольшой временной зазор. Его размер в секундах будет указан в правом нижнем углу экрана вашего телевизора.
Итак, оставайтесь на нашем канале! Прямое включение сюжета «Менты на обочине» может произойти в любой момент! Не пропустите!»
На НРТ продолжилось прерванное сначала рекламой, а потом синхроном «Подставы» спортивное обозрение. Внизу экрана давалась уже привычная телезрителям бегущая строка: «ВНИМАНИЕ! В ТЕЧЕНИЕ БЛИЖАЙШИХ ПЯТИ МИНУТ…»
Я нервничал.
Я совсем не был уверен в том, что удастся врезаться в эфир именно в течение обещанных пяти минут. А не десяти… а не пятнадцати…
Наши актеры были готовы вступить в дело в любой момент. Но все сейчас зависело не от них, а от тех, кого мы собирались подставить. Юля должна была выйти на обочину так, чтобы не позднее чем через минуту попасть в поле зрения патрулирующих проспект ментов. В противном случае могут возникнуть накладки: как бы не пришлось отделываться от потенциальных клиентов, возжелавших нашей актрисы. Чтобы точно рассчитать по времени начало подставы, в двух троллейбусных остановках от Юли дежурили наблюдатели, которые должны были дать сигнал, как только мимо них проедет патрульный «уазик».
«Вот только, пес его знает, когда он соизволит проехать! – дергался я. – А что, если менты свернули с маршрута – скажем, доставляют задержанных в отделение, или заскочили в какую-нибудь забегаловку перекусить, или отправились по своим неслужебным делам…»
Моим мрачным предположениям было не суждено сгуститься в черные тучи. На пульте связи вспыхнула красная лампочка. Это был сигнал, что поступил вызов с рации. И тут же по громкой связи прозвучало сообщение наблюдателя:
– Внимание! Объект следует мимо меня. Скорость тридцать километров в час. Повторяю: объект проследовал мимо меня со скоростью тридцать!
«Замечательно! – оживился я. – В таком темпе менты через полторы минуты будут на месте. Только бы не отвлеклись на кого-то другого!»
– Поехали!!! – ткнулся губами в микрофон режиссер, и тут же «говорящую голову»[31] спортивного комментатора сменила заставка «Подставы». – Хоккейный режим. Отставание десять секунд.
– Юля, – к этому времени уже вышел на связь с Перепелкиной я. – Мы в эфире. Никаких изменений. Вперед! Удачи! – С другого телефона я тут же дозвонился до Инны. – Мы в эфире. Твою картинку вижу. Все хорошо. Не вздумай трогать коляску… Константин Иванович, минут через десять будет команда на старт.
– Я готов.
– Не сомневаюсь, – я развернулся к плазменной панели. Только что на ней заставка сменилась картинкой с Юлиной камеры. В правом нижнем углу появилась отметка «+10 с». И сразу с подводкой вступила в дело Ольга:
«Подстава»
Менты на обочине
«Сейчас мы вам предлагаем картинку, которую дает камера, скрытая в кулоне на груди нашей актрисы. Ее зовут Юля, и она вместе с мужем и папой собралась съездить на дачу. Только что они созвонились и договорились о встрече. Через несколько минут папа на своей „Волге“ должен подъехать за дочкой и зятем в условленное место, куда и спешит сейчас наша юная героиня. Пока в одиночестве, потому что ее муж Анатолий слегка отклонился от курса в магазин за хлебом».
Я напряженно наблюдаю по монитору, на который выводится картинка с Юлиной камеры – наша актриса уже почти подошла к краю проезжей части. Как только она появляется в зоне обзора скрытой в коляске экстерьерной камеры, режиссер сразу же переключается на нее. Через десять секунд телезрители получат возможность увидеть хрупкую девочку в коротенькой юбочке и дешевой болоньевой куртке, которая, эффектно скрестив стройные ножки и заложив за спину руки, примет на обочине вызывающую и весьма недвусмысленную позу.
И легкий ветерок будет играть в ее распущенных по плечам ярко-рыжих волосах.
В кадре появляется серо-синий «уазик», который, проскочив мимо ярко отсвечивающей на обочине девушки, тормозит метрах в пятнадцати от нее и, по-пердывая движком, резво сдает назад. Машина еще не успевает остановиться, как передняя правая дверца приоткрывается и из нее высовывается один из ментов.
Юля, как и прописано в сценарии, не обращает на стражей порядка никакого внимания.
Она всего-навсего наивная девочка. У которой совесть чиста. Которая не переходила в неположенном месте проспект. Которая не мусорила на улице…
…Которая даже не представляет, что сейчас совершила нечто куда более страшное – неосмотрительно влезла в чужую сферу влияния и за это может нажить себе крупные неприятности.
Эти неприятности в образе человека в бронежилете уже вылезли из «уазика» и вальяжной походочкой, никуда не торопясь, направляются к ней.
Тем временем режиссер снова переключается на Юлину камеру.
В кадре сплошные обои1– движущиеся по проспекту машины, редкие прохожие на обсаженной молодыми деревцами аллее метрах в десяти от обочины… А вот это уже интереснее: две кумушки (одна с коляской) остановились почесать языками неподалеку от нашей актрисы. Им еще предстоит сказать свое веское слово в сегодняшней подставе.