Март сипит от смеха.
– Божечки, – говорит он, утирая глаза, – остужай стволы, ковбой, а не то инфаркт себе схлопочешь. Найду я тебе местного, чтоб машинку тебе наладил. И машинку по хорошей цене спроворю.
– Вот да, – говорит Кел, успокаиваясь, но все еще слегка на взводе. – Было б ценно. Спасибо.
– И уж всяко что за прок тебе от Юджина Мойнихана? Да он не снизойдет пачкать руки ни о какую проводку, – замечает Март с громадным презрением. – Кто тебе сказал про него?
– Ну, – тянет Кел, задумчиво чеша бороду, – не очень-то уверен. Какой-то мужик в пабе. Подсказал мне людей, кто б мог меня выручить, но как того мужика звали, не упомню, я тогда уже не одно пиво выпил, когда мы разговаривали, это правда, потому мог и напутать. Какой-то в годах мужик, кажется. Коротко стриженный. На пару дюймов выше тебя вроде, но это я мог неправильно запомнить. В кепке.
– Балбес Макхью? Десси Муллен?
Кел качает головой.
– Одно точно знаю: говорил он так, будто понимает, о чем толкует.
– Значит, не Десси, – отрезает Март.
Кел лыбится.
– В общем, не на ту дорожку он меня отправил в конечном счете. Мож, и Десси все-таки.
– Спрошу его. Чего он пришлых шлет искать ветра в поле. Портит нам репутацию. – Март извлекает кисет, протягивает Келу.
– Ценю щедрость, но мне пора, – говорит Кел, отодвигая стул и забирая со стола тарелку. – Премного благодарен за еду.
Март вскидывает бровь.
– Что за спешка? На важную свиданку собрался?
– На свиданку с Ютьюбом, – говорит Кел, ставя тарелку в мойку. – Раз никто тут не собирается мне помогать проводку в кухне перекладывать.
– Не лезь ты в Ютуп этот – спалишь дом дотла. Сказал же, что стиралку тебе соображу. – Март показывает цигаркой на Кела. – И слушай сюда: если не свиданка у тебя, приходи сегодня вечером в “Шон Ог”.
– А что такое? – спрашивает Кел. – У тебя день рождения?
Март хохочет.
– Батюшки светы, нет. Эту херню я забросил много лет назад. Просто приходи – и все сам увидишь. – Выдувает тоненькую струйку дыма между зубов и театрально подмигивает Келу.
Кел предоставляет хозяину качаться на стуле и подпевать Дасти Спрингфилд[36], а сам выбирается на улицу. Коджак метет хвостом и провожает его одним глазом. Кел бредет домой, размышляя о Пи-Джее, его овцах, их убийствах, а также о том, что́ Март решил ему не сообщать.
Трей в итоге не объявляется до раннего вечера.
– Надо было срастить кой-чего домой, – поясняет он, счищая с ботинок грязь о ступеньку.
– Ну и молодец, – говорит Кел. – Маме надо помогать в огороде. – После краткого замешательства выясняется, что “срастить” тут означает “сходить за покупками”. Ирландию Кел выбирал в том числе и потому, что не придется учить новый язык, но иногда кажется, что с этим он в пролете.
Трей сегодня на взводе, Келу это заметно – по выдвинутому подбородку, по тому, как пацан топчется на крыльце. Прежде чем войти в дом и закрыть за собой дверь, малой быстро оглядывается, будто кто-то может за ним следить.
– Я тут приводил заросли в порядок, – говорит Кел, сметая остриженную бороду со стола в картонную коробку, которая у него вместо мусорного ведра. Борода что-то совсем одичала, и Кел сообразил, что шляться по округе и приставать с назойливыми вопросами лучше в респектабельном виде. – Чё скажешь?
Трей жмет плечами. Выуживает из кармана парки пакет, вручает его Келу. Кел опознает вощеную бумагу – полдюжины сосисок из холодильника Норин. До него вдруг доходит, почему Трей таскает ему всякое. Это плата.
– Малой, – говорит он, – ты не обязан мне приносить ничего.
Трей не обращает внимания.
– Фергал и Юджин, – говорит. – Что сказали?
– Ты за мной следил? – требует ответа Кел.
– Не.
– Откуда тогда знаешь, что я уже поговорил с ними?
– Мать Юджина рассказывала Норин, пока вот это сращивалось.
– Иисусе, – произносит Кел, отправляясь к холодильнику, чтобы убрать сосиски. – У вас тут в носу не успеешь поковырять, как вся округа уже велит тебе идти руки мыть. – Интересно, долго ль удастся заметать это под ковер и что в округе подумают, когда оно вылезет. Кел смекает, что вообще не представляет себе ни ответа на этот вопрос, ни факторов, на него влияющих. – И что мать Юджина сказала?
Трей идет за ним.
– Что вы искали кого-то, кто умеет электрику. Лицо у нее было, как бульдожка ссаки с крапивы слизывает. И что они сказали?
– Чего это? Я ей не нравлюсь?
– Птушта не с руки Юджину таким заниматься. И птушта вы решили, будто Юджину налички не хватает.
– Ну я ж просто бестолковый чужак тут, не соображаю, что к чему, – говорит Кел. – А Норин что?
– Сказала, что ничего нет зазорного в честном труде и что работа пошла б Юджину на пользу. Ей миссис Мойнихан не нравится. Что они сказали?
Малой стоит посреди кухни, расставив ноги, загораживает Келу проход. Кел чувствует, что Трей едва не дребезжит от напряжения.
– Не слыхали они о твоем брате с тех пор, как он уехал, – ни тот ни другой. Но оба считают, что он жив. – Кел улавливает, как спина у Трея слегка расслабляется облегчением. Какими бы уверенными ни были заявления малого о состоянии ума Брендана, сюда Трей пришел, боясь, что приятели его брата считают иначе. – И вот еще что, малой. Им не кажется, что его похитили. Думают, что он сам слинял.
– Мож, врут.
– Я двадцать пять лет служил легавым. Мне врали лучшие умельцы в этом ремесле. Думаешь, балбес Фергал О’Коннор способен мне лапшу на уши вешать?
Трей соглашается.
– Фергал-то тупой, ну. Просто если он что-то там думает, это не значит, что он прав.
– Я б не взял его строить себе ракету, но твоего брата он знает. Если считает, что Брендан слинял…
Трей спрашивает, глядя Келу прямо в глаза:
– Думаете, жив?
Келу хватает ума не держать тут ни малейшей паузы. К счастью, знает, и что сказать, – за годы он произнес это не одну сотню раз.
– Я ничего не думаю, малой. Сейчас я пока что собираю сведения. Думать буду позже, когда их наберется гораздо больше. Сказать могу тебе вот что: у меня нет ни единого свидетельства в пользу того, что он погиб.
Все это правда, и лицо Шилы Редди, когда она глядела на горы, – не свидетельство. И все же слова оставляют у Кела во рту гадкий привкус. Крепче прежнего понимает он, что влез в такие места, в каких не смыслит, что к чему.
Трей не спускает с него глаз еще миг, выискивает трещины, затем кивает, приняв что есть, и выдыхает. Уходит к бюро, всматривается, не надо ль чего доделать.
Кел опирается о кухонную стойку, наблюдает за пацаном.
– Какая у вас тут наркота бывает? – спрашивает он.
Трей засвечивает ему через плечо быструю неожиданную ухмылку.
– Вам надо?
– Юморист, – отбривает Кел. – Я пас, спасибо. Но допустим, надо. Что дают?
– Гаша дофига, дофига бензы, – стремительно выдает Трей. – “Е” – то есть, то нету. Кетиш. Снег – иногда. Кислая – иногда. Грибы.
– Хм. – Кел не ожидал полного меню, хотя, возможно, стоило бы. Господь свидетель, на родине у Кела в мельчайших городишках, где ребятне заняться больше нечем, можно добыть чуть ли не любой наркотик, о каком ты слыхал, и еще несколько, о каких не слыхивал. – Крэк?
– Не. Мне не попадалось.
– Мет?
– Немного. Пару раз болтали, было дело.
– Героин?
– Не. Любой, кто на это садится, уезжает. В Голуэй, в Атлон. Тут не знаешь, когда что будет. Наркушам надо, чтоб добывалось в любой момент.
– Толкачи здешние, – продолжает Кел, – знаешь, где берут? Есть кто местный, занятый распространением?
– Не. Парни из Дублина возят.
– А Брендан тех парней знал? Которые из Дублина?
– Брен не толкач, – молниеносно и резко выдает Трей.
– Я и не говорю. Но ты считаешь, что какие-то злодеи его похитили. Мне надо знать, на каких злодеев он тут мог напороться.
Трей осматривает бюро, проводит ногтем вдоль трещин.
– Дублинские эти мужики, они те еще, верняк, – говорит он наконец. – Их слышно иногда, они на здоровенных “хаммерах” приезжают, гоняются по полям впотьмах, особенно когда луна. Или днем даже. Знают, что Гарда вовремя не приедет и их не поймает.
– Слыхал их, да, – говорит Кел. Вспоминает стайку парней в недрах паба – они появляются время от времени, слишком молодые для “Шона Ога” и несообразно одетые; всякий раз зенки пялят на Кела на секунду дольше необходимого.
– Грохнули пару овец вот так, было дело. И навешали парню из-под Бойла, потому что он им не заплатил. Типа навешали крепко. Без глаза остался.
– Знаю я таких, – говорит Кел. – Поначалу опасные, но становятся куда хуже, если их кто-то бесит.
Трей вскидывает голову.
– Брен не мог их вывести. Он их даже не знает.
– Ты в этом уверен, малой? Железно уверен?
– Они напрямую не продают таким, как Брен, которые иногда и по чуть-чуть. Брен покупал у местных, когда хотел чего-нибудь. Он с такими не стал бы связываться.
Кел спрашивает:
– Так кто ж тогда его забрал? Кроме этих, ни о каких злодеях больше никто не заикается. Сам скажи мне, малой: если не они, то кто?
– Они, может, неправильно что-то поняли. Перепутали его с кем-нибудь. – Трей отскребает остаток краски ногтем большого пальца и наблюдает за Келом – как тот отнесется к его теории.
– Кто знает, – говорит Кел. Вообразить возможные расклады, в каких такое могло б случиться, у него не получается, но если Трею надо, пусть будет – хотя бы пока что. – Эта порода не из гениев, не поспоришь. Если Брендан с ними не тусовался, кто с ними тусуется? Кто-то из его приятелей?
Трей пренебрежительно фыркает.
– Не. Вы ж видали Фергала и Юджина. Думаете, такие при делах?
– Не-а, – отзывается Кел. – Забей. – Есть у него в мыслях один человек, который изрядно осведомлен о дублинских ребятках. Дони Макграт почти всегда болтается рядом с той шоблой в пабе.
Трей косится на него, на лице у него вновь проступает тень ухмылки.