Воспоминания о взгляде, направленном из пустоты, пробежали морозом по коже. С каждым шагом тьма вокруг сгущалась, а звуки становились все тише. Вместо спутников оставались лишь очертания, смутные фигуры во мгле. Даже идущий рука об руку Сол сейчас казался далеким, почти недостижимым. Она осталась одна.
— Вы признаете свои прегрешения, госпожа Баррет? — по ушам резанул громкий рокот множества голосов, медленно слившихся воедино. Это был Ричард Генар. Его глаза, цвета ранней весны, сейчас были холодны и безжалостны. — Напомню, вы обвиняетесь в уничтожении Вангелоса, предательстве Ордена, а также заговоре с целью уничтожения всего человечества! Вы оплели паутиной лжи капитана Гермеса, что привело к его смерти. Солгали ему о своем происхождении и манипулировали им с помощью воспоминаний о Розе Ветров. Присвоив себе имя павшей!
Воздух выбил из груди. Лина растерянно оглянулась. Она была в центре большого овального зала, прикованная к странной железной конструкции. Множество направленных на нее взглядов горели от жаркого негодования. Трибуны вокруг были заполнены людьми, которые когда-то верили в нее и считали героиней. Но сейчас все изменилось. На множестве незнакомых лиц было написано сомнение.
— Я… — расстерянно пробормотала девушка, пытаясь понять, как здесь оказалась. Воспоминания были смутные, скомканные, словно перемешанная в кулаке глина. — … пыталась исправить ошибки! И не виновата в смерти моего капитана.
— Очередная ложь. Вы остаток проклятого наследия Отравителя. Метаморф, — Ричард повернулся к стоящей неподалеку от него женщине с длинными, темными волосами и собранным видом. — Это капитан Кейлин Истина. Ее младшая сестра стала вашей первой жертвой. Вы поглотили ее душу и память. Признаете содеянное?
— Я не метаморф. Я человек! — вскрикнула Лина. Вокруг было слишком много людей, слишком много направленных камер, слишком много взглядов, наполненных подозрением.
— Признание не уменьшит вины, но облегчит наказание. Вы не уйдете от правосудия, — Генар шагнул к ней. Не молодой и не старый, словно сын и отец слились воедино, он зло ухмыльнулся и прошептал так, чтобы его не было слышно людям в зале. — Не заставляйте меня переходить к «Плану Б». Раскройте душу, и вам зачтется.
Ее окатила волна холодного понимания. Рванувшись в стальных оковах к фигуре мужчины, Искательница прорычала:
— Это… Ваши руки дело! Вас обоих. Катастрофу в Вангелосе устроили вы. И вина за смерть Гермеса тоже ваша!
— Прискорбно. В таком случае будет «План Б», — с толикой сочувствия ответил Ричард и отойдя назад, к Кейлин, поинтересовался. — Трансляция суда ведется на все города?
— Да, разумеется. Ваши обвинения в адрес «ангела Вангелоса» привлекли много внимания. Пора людям узнать правду, — жестко ответила женщина.
— Это устройство, — Ричард театральным жестом указал на металлическую конструкцию, в которой была заточена Лина, — настроено на биотоки метаморфов. При его использовании, всем будет открыт ваш истинный чудовищный облик. И это послужит лучшим доказательством совершенных вами преступлений для всех, кто еще продолжает вас считать героиней, — подняв руку он звонко щелкнул пальцами.
Немыслимая боль пронзила тело. Она выворачивала изнутри, плоть содрогалась и пыталась адаптироваться, принять единственную форму, что поможет избежать этой пытки. Девушка оглушительно закричала, пытаясь сдержать собственное преобразование. Если она превратится у всех на виду, то потеряет все, что осталось. Заслуженная слава и всеобщее обожание превратятся в презрение и ненависть. От нее отрекутся и заклеймят, она станет никому не нужна и не оставит после себя даже короткой записи в Зале Памяти Ордена.
Лина продержалась лишь две минуты, а потом сознание ухнуло в тьму забвения, а тело, стремясь к выживанию, преобразилось. Когда блондинка вновь распахнула глаза, ее плоть покрывал крепкий хитин, вместо рук были длинные, изогнутые косы, а из распахнувшейся сегментированной пасти свисали длинные, тонкие щупальца.
— Вот чем является ваша «героиня»! Эта тварь не заслуживает прощения и сострадания! — прогрохотал Ричард. — Приговор может быть только один. Смерть!
— Смерть! Сжечь чудовище! Пусть сдохнет в муках! — наполнили зал неистовые крики.
«Вот что значит отчаяние и бессилие,» пронеслось в мыслях повисшей в стальных тисках девушки.
«Этот блядский цирк меня доебал. Подвинься. Сестричка со ВСЕМ разберется,» произнес внутренний голос, и Лина стала безвольным наблюдателем в собственном теле.
Окутанная фиолетовым пламенем, плоть вновь преображалась. Звонко лязгнули оковы, стальная конструкция дрогнула и развалилась на части от удара огненных крыльев. Вскинув покрытую аметистовым обсидианом, тонкую, когтистую руку, она шагнула вперед и перевела насмешливый взгляд на застывший зал:
— Да что вы знаете о чудовищах, люди? Настоящие монстры скрываются во тьме за пределами вашего разума, — от ее быстрого жеста амфитеатр охватило бездымное, испепеляющее пламя.
Тысячи собравшихся умерли, не издав звука. Лина вскинула голову и захохотала, под аккомпанемент истошных воплей, вырванных из тел душ. Вспышки бессмысленного, разрушительного ликования ей показалось мало, и она двинулась дальше. Туда, где был целый город, наполненный жалкими, хрупкими смертными. Этот мир был у ее ног, и с каждым убитым, сокрушающая мощь возрастала. От ненависти вспыхнуло небо, окрашиваясь в пурпур и готовясь пролить испепеляющий ливень.
— Циклам надлежит завершиться, — проревела она, сгорая от злобы.
«Вот чего ты боишься?» — задала вопрос заключенная в теле душа.
— Да. Ты меня остановишь? — прошептала Лина вслух, усилием воли потушив свои крылья.
— Пока у меня в этом мире есть те кого я люблю, то по крайней мере я попытаюсь. — стремительный удар лапы пробил каркас черной брони и выхватил из груди фиолетово-черное, трепещущее сердце.
Искательница обвела взглядом гибнущий город и немедленно его раздавила, вместе с собственным страхом и ненавистью. Опустошающий импульс потух, и наступила баюкающая тишина. Маленькая смерть для уставшего разума. Растворяясь в пустоте, она продолжала шептать себе, напоминая:
— Я все еще здесь… Я здесь.
Это было похоже на молитву или проклятие. Но ей нужно было проснуться. Там, в настоящем, жизнь еще не была прожита зря. У нее были друзья. Люди, достаточно безумные, чтобы любить ее настоящую. А потому она обязана продолжить свой поиск.
— Не думал, что ее больше всех накроет, — донесся издалека знакомый звонкий голос.
— Не хочу даже представлять, что способно было ЕЕ так напугать. Найт, Сол, — приглядите пока за этой долбанутой, а я смотаюсь до башни. Пора заканчивать, — от этих слов, все еще находясь в полусне, Лина вздрогнула. Было в них что-то жутко неправильное.
— Кэп, в одиночку? Вы уверены, что это хорошая идея? Мы же понятия не имеем, что там может быть, — встревоженно спросил кто-то.
— Этот приказ не обсуждается. Я пойду один. Вам, а особенно ей, там нечего делать. Оставайтесь на месте и ждите моего возвращения, — жестко ответил мужчина, а затем раздался шум сервоприводов и звук уходящих ног.
Она не должна его отпускать. Это было ошибкой. Но разум возвращался слишком медленно и неохотно. Лина словно плыла в вязкой, черной нефти, пытаясь вернуться, собрать все части себя воедино. Когда она смогла открыть глаза, вокруг была тишина. Высоко над головой пылало жаркое солнце. А воспоминания о пережитом кошмаре медленно заволокло пеленой.
— Очнулась? — поинтересовался сидящий неподалеку Найт, чистивший снаряжение от налипшего пепла.
— Да. Я… Ничего не натворила? — хрипло спросила Лина, пытаясь понять, почему у нее так болит горло.
— Ну… Сначала орала как резанная, а затем начала хохотать, словно плохой кинозлодей. Я сам тогда еще был не в себе, так что плохо помню. Ричард и Сол пришли в себя первыми и нас вытащили, — голос Найта все еще немного подрагивал, указывая на пережитое.
Лейтенант потянулся, отставил оружие в сторону и подошел ближе, склонившись над девушкой, чтобы помочь ей подняться.
— Создатели этой игры долбанные садисты, — с трудом улыбнувшись, Лина взяла его за руку и села, — Видел… Семью и Харада?
— Нет… Как наш экипаж целиком погиб у Вангелоса, а все, что было дальше, — это предсмертный сон, — Найт вздрогнул и потрепал Лину по волосам, удостоверяясь, что она настоящая.
— На бета-тесте через этот каньон мало кто проходил, — раздался голос подошедшего Соларда, — Мы, можно сказать, первые, кто дошел до конца. Людей дисконектило от пережитого страха.
— Так, а где Ричард? — оглядевшись по сторонам и не заметив капитана, произнесла Лина. Сердце тревожно сжалось в груди.
— Пошел один в башню. Сказал, что знает, что делает, — неодобрительно покачал головой Найт.
Лина мгновенно вскочила на ноги и бросилась бежать по рыхлой земле. На окрик Найта она не обратила внимания. В голове только билась мысль: «Я опоздала», причин для которой она не понимала. Ноги поднесли ее к узкому мосту, перекинутому над клубящимися внизу, штормовыми облаками. Блестящий и очень хрупкий на вид хрусталь задребезжал от ее шагов, впереди высилась башня, поддерживающая сам небесный свод. Мир без нее рухнет, рассыплется в пыль, обратится в ничто. Ричарда было не видно у входа, а алмазные врата, ведущие внутрь, были закрыты. Когда она пересекла пропасть и с размаху пнула проклятую нерушимую калитку, та лишь издала возмущенный звон, но не пошевелилась.
Тревога все нарастала, черный клинок на поясе Искательницы не нашла, и выхватила «Лазурь». Синяя вспышка не оставила ни единой царапины на нерушимых вратах. По-другому и быть не могло, ведь они были выкованы из решимости, вечного долга и упорства Хранителя этого мира. Тяжелых, неподъемных для обычного человека. Противоположных ее собственному призванию. Перед ней эти врата никогда не распахнутся, ведь они созданы для него. И Ричард уже скрылся за ними, в одиночестве принимая судьбу. Лина оперлась о алмаз дрожащими руками и заплакала. Сердце сжималось от тоски и злости.