Мартин был готов поклясться, что Дебби не поняла ни слова из того, что только что произнёс Эймос. Ещё бы, он говорил по-английски с заметным техасским акцентом...
— Мой отец — он верит вам. Но некоторые другие знают правду. Они сказали моему отцу, что когда-то вы были моими родственниками.
— И что же ты сказала ему тогда?
— Я сказала ему, что я не знаю, так это или нет. Поэтому мне надо прийти к вам и поговорить с вами, чтобы понять, так это или нет. Я сказала ему, что мне надо обязательно встретиться с вами.
Мартин покачал головой:
— Ты не могла произнести таких слов, разговаривая с ним. Он же твой вождь. А ты говоришь ему — «мне надо». Да он разбил бы твою голову за такие слова!
— Нет, нет! — воскликнула Дебби. — Ты просто не знаешь моего отца!
— Мы знаем твоего отца, — со значением произнёс Мартин. — Мы зовём его Шрамом.
— Да, моего отца зовут Шрам. — Дебби с готовностью приняла это имя, без каких-либо колебаний. — Он верит вам. Он говорит остальным, что вы — команчерос. Так, как говорите вы сами. Но вскоре... — Она вдруг на мгновение запнулась, — вскоре он узнает всю правду.
— Нет, Дебби. Это случится не вскоре. Это уже случилось. Он уже знает всю правду. А ты лжёшь мне, — проронил Мартин Паули, пристально глядя на неё.
Девушка опустила глаза. Её руки нервно перебирали края её одежды.
— Он говорит всем, что вы — команчерос. Он вам верит. Он сам сказал об этом мне. Он...
Мартин сделал было шаг к ней, но, увидев, как Дебби мгновенно напряглась, застыл на месте. Если он только попытается тронуть её, она тут же убежит. И всё будет закончено.
— Послушай меня, Дебби! Я — Мартин! Неужели ты не помнишь меня?!
— Я помню тебя, — медленно проговорила она. — Да, я помню тебя. Я всегда тебя помнила.
— Тогда прекрати мне лгать! Ты говоришь, что здесь с тобой сейчас воины-команчи. Чего же ты хочешь от нас, раз ты пришла сюда не одна, а вместе с ними?
— Я пришла, чтобы сказать вам: немедленно уезжайте отсюда! Прямо сейчас, когда стемнеет. Воины моего отца могут задержать вас здесь. Они могут даже убить вас, если это потребуется, чтобы задержать вас. Но пока не закончилась эта ночь, вы ещё можете уехать. Я сделаю так, чтобы он отпустил вас.
— Ты сделаешь это?! — воскликнул Мартин. — Да что ты мелешь! Ни одна женщина не может заставить Шрама сделать что-то и ты — меньше всех остальных!
— Я могу, — ровным тоном произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Дело в том, что меня уже купили. Купили для того, чтобы взять в жёны. Мой будущий муж отдал за это Шраму шестьдесят лошадей. Никто ещё никогда не платил за женщину так много. Я стою шестьдесят лошадей.
— Да мы дадим за тебя большую цену! Шестьдесят лошадей, — презрительно отмахнулся Мартин. — Мы дадим за тебя сто лошадей. Нет, даже сто пятьдесят!
Дебби покачала головой:
— Нет, мой будущий муж...
— Перестань говорить мне про своего будущего мужа! — закричал Мартин. — Ты стоишь в пять раз больше, чем он дал за тебя! Знай об этом, Дебби! Мы можем пригнать Шраму в пять раз больше лошадей, чем кто-то заплатил за тебя. И ещё пригнать ему столько скота, что всё его племя сможет прокормиться всю зиму.
— Нет. Это невозможно. Тогда мой муж объявит Шраму войну. И выступит в поход против него. У него намного больше воинов, чем у Шрама, и Шрам проиграет эту битву. Он всё потеряет.
— Шестьдесят лошадей! — вновь воскликнул Мартин. — Это же ничто по сравнению с тем, что можем дать мы! И мы-то действительно готовы заплатить за тебя столько. А что касается индейцев... стоит кому-то из них хотя бы раз переспать с тобой, и ты уже потеряешь в их глазах всякую ценность. Неужели ты этого не понимаешь?! А ведь это может случиться в любой момент... Тогда ты просто превратившись в кобылу, в свиноматку. Ты уже ничего не будешь стоить. И уже ничего не сможешь добиться ни от Шрама, ни от кого-либо ещё.
— Я могу убить себя, вот и всё, — веско проговорила Дебби.
Мартин посмотрел ей в глаза и понял, что она нисколько не лукавит. Она вполне способна убить себя. И Шрам это прекрасно знает. Видимо, это и связывает ему руки. Видимо, поэтому он и позволил ей прийти к ним и говорить с ними сейчас. Ведь если девушка, которую он продал за шестьдесят лошадей другому индейскому вождю, покончит жизнь самоубийством и сделка из-за этого сорвётся, он может лишиться своей должности вождя. Разразится такой скандал, что он вообще лишится всего. Может быть, даже самой жизни...
— Вот почему вы можете уехать сейчас. И твёрдо рассчитывать на свою безопасность. Никто не посмеет тронуть вас. Я сказала своему отцу...
Мартин взорвался:
— Перестань называть это животное своим отцом!
— Вы должны уехать отсюда, — монотонно повторила она, почти впадая в речитатив, которым команчи обычно рассказывали свои древние легенды и сказания. — Вы должны немедленно уехать отсюда. Потому что вскоре он узнает все. И тогда вас убьют. Вы должны уехать.
Заскрежетав зубами, Мартин пробормотал по-английски:
— Мы уедем отсюда, можешь даже не повторять! И никто не посмеет ни убить, ни задержать нас! Чёрта с два! — Он повернулся к Эймос:
— Эймос! Приведи сюда нашего чёрного мула! Мы посадим её на него!
Эймос бросился к мулу и надел на него седло. С этой минуты всё стало ясно. Они уже не могли больше прикидываться и делать вид, будто решили остаться здесь на ночь. Теперь им осталось только одно: схватить её и бежать вместе с ней.
Дебби недоуменно уставилась на них.
— Что вы собираетесь сделать? — спросила она.
Мартин повернулся к ней.
— Ты поедешь с нами! Ты слышишь меня?
— Нет, — покачала головой девушка. Я не поеду с вами. Никогда!
— Я не знаю, что они с тобой сделали и что они тебе внушили. Но это совершенно неважно. Ты должна поехать с нами.
— Команчи не сделали мне ничего плохого. Они всегда заботились обо мне. И я принадлежу к их племени.
— Дебби, Дебби, что ты говоришь! Команчи вырезали всю твою семью! Они убили всех твоих родственников!
— Ты врёшь! — В глазах девушки полыхнула неожиданная страшная ненависть.
— Да нет, Дебби, это они врали тебе! Потому что именно они убили твою мать, а потом отрезали ей руку... убили твоего настоящего отца и вспороли ему живот, убили Хантера, убили Бена — всех твоих родных братьев...
— Их убили индейцы из племени уичита, а не команчи! — закричала Дебби. — Индейцы уичита, с которыми было несколько белых! Они сделали это ради того, чтобы угнать скот.
— Что?! — Мартин не мог поверить своим ушам.
— Да, это было именно так! А команчи спасли меня. Они прогнали индейцев уичита и белых, которые были заодно с ними. Когда уичита напали на наш дом, я убежала и спряталась в кустах. Шрам нашёл меня там. Он посадил меня на свою лошадь и увёз в безопасное место. Команчи всегда рассказывали мне, что дело было именно так. Они спасли меня!
Эймос оседлал всех лошадей, туго затянул подпруги.
— Мартин, не теряй времени, — крикнул он. — Ты прекрасно знаешь, что мы должны сейчас делать!
Мартин стиснул кулаки. Не важно, что вбили команчи в голову девочке за все эти годы... всё это была лишь ложь, грубая ложь, и больше ничего. У него был шанс достучаться до сознания Дебби, был шанс рассказать ей, что было на самом деле.
— Дебби, но ведь с тобой была ещё и твоя сестра Люси! И ты знаешь, что случилось с ней!
— Люси... — Она запнулась. — Люси сошла с ума. Они дали ей лошадь и...
— Дали ей лошадь?! — Он вдруг запнулся, ему перестало хватать воздуха. Нет, он не мог заставить себя рассказать ей, что они изнасиловали её сестру. — Они изрезали её на куски. Эймос — тот человек, которого индейцы называют Бычьи Плечи, — нашёл Люси... вернее, то, что от неё осталось, и похоронил её.
— Ты лжёшь. — Дебби вновь говорила с ним монотонным речитативом, характерным для индейцев. — Все белые люди лгут. Всегда.
— Послушай! Послушай меня, Дебби! В вигваме Шрама я увидел скальп моей собственной матери! Он был привязан к копью вождя! Этот скальп находится там, где ты живёшь!
— Это всё ложь. — В её глазах не было никакой симпатии. — Вас не зря называют Длинные Ножи. Вы приходите и нападаете на нас. И вырезаете всё живое.
Мартин хотел было возразить ей, но запнулся. Выражение её глаз было таким неприязненным и одновременно отсутствующим, что ему казалось, что он говорит с каменной статуей. Он решил переменить тему:
— Дебби, ты помнишь свой старый медальон? Тот, который я подарил тебе? Давным-давно... Я нашёл его, Дебби. Он у меня. Я храню его, Дебби.
Губы Дебби внезапно дрогнули. Она перестала быть похожей на каменное изваяние.
— Сначала я плакала. Каждую ночь. И молилась о том, чтобы ты нашёл меня и забрал меня. Я молилась о том, чтобы ты забрал меня домой. Но ты... ты так и не приехал.
— Но я приехал к тебе сейчас, — сказал он.
Дебби покачала головой:
— Теперь я принадлежу к племени команчей. А вы — Длинные Ножи. Наши враги. Мы ненавидим вас, мы сражаемся с вами и будем сражаться с вами до последнего. До самой смерти.
Эймос подбежал к Мартину:
— Воины команчей уже садятся на лошадей, чтобы броситься за нами в погоню. Нам надо ехать.
Затем он повернулся к Дебби и громко спросил:
— Дебби, ты и все остальные называете вождя Шрама Жёлтой Пряжкой. Ты знаешь, почему его так зовут?
— Потому что он носит жёлтую пряжку, — прошептала девушка.
— Правильно! Он носит её, и поэтому все его так называют. Но если перевернуть эту пряжку обратной стороной, то ты увидишь, что на ней выгравированы по-английски слова — «Джудит от Этана». Этаном звали отца Мартина. А Джудит была его матерью. Эта пряжка досталась Шраму тогда, когда он убил их обоих и сорвал пряжку с пояса Джудит. А потом он снял с неё скальп и прикрепил к своему копью. А пряжку повесил себе на грудь и с гордостью носит её. Вот что это за человек!
— Это всё ложь, — механически ответила девушка.
— Пойди и посмотри сама! — проревел Эймос.