— Подпустите его ко мне! — крикнул я. — И отойдите с линии атаки!
Воинов не пришлось уговаривать дважды. Они и так были заняты противниками, которые уже успели регенерировать.
Краем глаза я заметил, как вор отошел к краю поляны, шмыгнул в кусты. Лис просто-напросто сбежал, бросив нас на поле боя. Винить его за подобные поступки не было смысла — Роману уже давно находился под влиянием изумруда. Умом я это понимал, но душу все равно кольнуло от такого предательства. Однако на размышления не было времени. Передо мной стояла проблема посерьезней.
Мне удалось привлечь внимание самого большого монстра. Позабыв об Але, он бросился на меня. Когда нас разделяло примерно пять ярдов, я схватился за черный агат, вот уже год висевший у меня на шее. Высвободил всю энергию, накопленную в нем, и использовал на одно только заклятие. От меня к существу конусом устремился поток холодного воздуха, замораживая все на своем пути. Трава под заклятием и кожа твари моментально покрылись инеем. Движения моего противника замедлились, через несколько мгновений он остановился, покрытый толстой коркой льда. Я успел вовремя: существо уже заносило руку для удара, когда превратилось в замороженную статую.
Маре с Алом тем временем приходилось несладко. Твари стали оправляться от новых ран еще быстрее, будто лес ускорил передачу энергии. В этом была и положительная сторона. Такими темпами у нас появлялся шанс на победу — все-таки силы духов острова не безграничны. Оставалось только выжить…
Ал сражался с долговязым, который умудрился прирастить голову обратно. Воин заметно устал: существа не только регенерировать, но и двигаться стали быстрее. Из-за этого человек не заметил, как вернувшаяся карликовая тварь подкралась к нему и атаковала. Но я ударил ее воздушной сетью — заклятием, похожим на ветряное лезвие, но гораздо более мощным. Монстр разлетелся на кусочки, будто его протащили через крупное сито.
— В сторону, Ал! — крикнул я.
Воин тут же отпрыгнул, разорвав дистанцию с противником. Долговязый дернулся было следом, но через мгновение его накрыл огненный столб высотой в пять ярдов. Заклятие получилось настолько мощным, что даже до меня дошел сильный жар. На землю упало обугленное тело.
Использование таких сложных заклятий без должной подготовки и опыта сильно вымотало меня. Помочь орке я смог только двумя ветряными клинками, разрубившими ее противников пополам.
— Поб… — начал Ал, но его оборвали.
Лежавшая до этого без всяких признаков жизни обугленная тварь неожиданно вскинула лапу и вцепилась Алу в ногу. Сзади тут же атаковало карликовое существо. Корни пронизали все его кусочки и как мозаику собрали в нечто, напоминающее прежнее тело. Воин в последний момент сумел извернуться, удар пришелся вскользь. Но даже этого хватило, чтобы разорвать звенья кольчуги и оставить на руке глубокую рану.
Мара на мгновение отвлеклась, пытаясь помочь другу, за что и поплатилась. Один из ее противников успел регенерировать и нанес зеленой прямой удар в живот. Сложившуюся пополам орку отбросило на несколько ярдов. Я собрался атаковать, чтобы дать друзьям перегруппироваться, но неожиданное ощущение опасности заставило меня развернуться, вскинув руку с огненным пульсаром. Было слишком поздно. На голову легла тяжелая, огромная, как щит, ладонь. «Когда она успела оттаять?!» — подумал я, прежде чем тварь подняла меня в воздух.
Я вслепую швырнул в противника пульсар, но хватка чудища не ослабла. Напротив, мой череп начали медленно сдавливать. В панике я швырял огненные шары один за другим, но давление все усиливалось. Я перестал создавать пульсары и направил все магические силы на то, чтобы защитить голову, сопротивляться давлению. Но энергия стремительно иссякала. Сознание постепенно угасало, череп был не в состоянии выдержать такое. Я знал, что скоро он хрупнет, как орех, разбрызгивая кровь и мозг. Неприглядная кончина…
Где-то на границе сознания я услышал крик. Кажется, это была Мара. Затем в держащую меня руку что-то врезалось. Результата это не принесло.
Больше не в силах сопротивляться, я опустил руки. По шее что-то потекло. Из ушей пошла кровь. «А может, из глаз?» — сверкнула последняя мысль, прежде чем все закончилось…
Давление исчезло, я безвольной куклой рухнул на землю. Но окончательно провалиться в обморок мне не дали. Кто-то нещадно затряс меня за плечи.
— Лэй, Лэй! Ты в порядке?! Ответь мне! — словно издалека, донесся до меня голос Мары.
Я с трудом разлепил веки, перед глазами все расплывалось. Через несколько секунд мне все же удалось сфокусировать взгляд на встревоженном лице орки. Зеленой этого хватило, чтобы успокоиться.
— Они просто неожиданно остановились, затем попадали и рассыпались прахом, — ответила Мара на невысказанный вопрос.
— Лес, — проигнорировав орку, прошептал я, — с ним что-то снова случилось. Будто стало светлее.
— Светлее? — тупо переспросила зеленая.
— Духи успокоились, пропала их жажда крови. Я чувствую, что в лес вернулась Гвиневра. Ну или хотя бы ее частичка.
— А это что были за уроды? — пнул кучку праха Ал.
— Эльфы, — сказал я, но, увидев вытянутые лица друзей, уточнил: — Вернее, жалкое их подобие. Потом…
Я махнул рукой, показывая, что мне трудно говорить. Сам-то давно уже понял, что здесь произошло. Когда ушла Гвиневра, а следом ее дети, лес окончательно свихнулся. Духами завладела нелепая идея восстановить все, как было раньше. Контролировать растительность и животных духам природы по силам. Однако они замахнулись на большее, попытались воссоздать по памяти мой народ, по которому тосковали и в котором отчаянно нуждались.
Но духи — не боги, вложить душу в живое существо им не по силам. Так и получились эти монстры — результат неудачного эксперимента. Лес не мог уничтожить свои создания. Он просто усыпил их, потому что они не вписывались в природу. Проще говоря, новоявленным «эльфам» требовалось столько еды, что они за месяц опустошили бы весь лес. А сегодня духи пробудили незаконных детей, чтобы уничтожить нас. Твари, изголодавшиеся за… сотни, тысячи лет? — были счастливы поохотиться. Потом что-то уничтожило их. Не лес, нет. Духи и сами притихли, словно испугавшись огромной силы, которая могла принадлежать только… Гвиневре?
— О, смотрю, вы в порядке. Я успел вовремя, — раздался спокойный голос.
С трудом я повернул голову. И увидел Роману, который наблюдал за нами, облокотившись о дерево. Вор изменился, в его глазах появился прежний насмешливый блеск.
— Так это ты…
— Вернул камень на место, — перебил меня Лис, поигрывая стилетом. — Треть! Я хочу ровно треть от сокровищ, что вы ищете!
— Каких еще… — начала Мара, но я перебил ее.
— Да, морт подери! По рукам! Ты получишь свою долю! — сказал я и рассмеялся.
Мара
— Когда Лис поставил камень на его законное место, в лес вернулась частица силы Гвиневры. Ее хватило, чтобы уничтожить чуждых природе тварей, созданных безумными духами. Теперь, надеюсь, остров постепенно вернется к нормальному течению жизни. Такого благоденствия, как при Гвиневре, там уже не будет, но энергии артефакта должно хватить, чтобы вернуть духам разум. Правда, сколько лет или веков уйдет на это — можно только догадываться, — закончил Лэй.
Полуденный Атик золотил поверхность моря, теплый ветер наполнял паруса «Хромой Мери». Мы вчетвером стояли на верхней палубе, облокотившись о правый борт, и слушали ушастика, который старался дать объяснение всему, что произошло с нами на острове Гвиневры.
После возвращения на борт корабля мальчишка целые сутки проспал, потом еще трое лежал пластом — восстанавливал силы. За это время судно вышло в открытое море, обогнуло архипелаг с запада и снова запетляло по проливам между островами. В первый раз Клешня пытался подойти к острову Лак’хи с севера, но ничего не нашел. Теперь мы решили попытать счастья на юге.
За это время и мы успели отдохнуть. Рана, полученная Алом в схватке с монстром, начала затягиваться. Чернобрюх, которому запрещали охотиться на острове, дабы не оскорбить духов природы, не вылезал из трюма, отъедаясь крысами. Роману успел помириться с командой.
Я переживала за ушастика, ведь монстр едва не раздавил ему череп. Но видно, эльфийские головы крепче, чем выглядят: сегодня Лэй проснулся бодрым, веселым и тут же принялся делиться своими размышлениями. Мы приняли рассказ на веру — эльфу виднее, это ведь его прародина.
— Выходит, не будь меня, все погибли бы, — хитро прищурился Роману. — Мне за это следует дополнительная доля.
— Если бы ты не спер Степной изумруд, всего этого вообще не случилось бы, — отбрил ушастик. — Так что по-хорошему, наоборот, следует уменьшить твою долю.
Лис поспешил на попятную:
— Я вор, а не базарная торговка. Остановимся на одной трети.
— Что это они без конца делят? — тихо поинтересовался Ал.
— Шкуру неубитого ятуна, — так же тихо ответила я. — Не обращай внимания, они почему-то вообразили, что найдут на Диком архипелаге сокровища.
Воин добродушно усмехнулся, а я решила: если и вправду отыщется какой-нибудь клад, поделю свою часть с другом. Алу золото нужнее. Вряд ли он сможет вернуться на службу к Стоцци, а ведь семью кормить надо.
Лэй и Роману между тем продолжали лениво переругиваться.
— Мы из-за тебя несколько раз чуть не погибли. Вел себя то ли как безмозглое дитя, то ли как старик-маразматик…
— Я был не в своем уме!
— Вот уж с чем не поспоришь…
Мне надоела эта перебранка, тем более что моряки, проходившие мимо, с интересом прислушивались. Я перебила спорщиков:
— Кстати, а почему он был не в себе? В легенде ничего не говорится про такое воздействие изумруда на людей.
— О, у меня есть весьма оригинальная гипотеза! — тут же подхватил Лэй. — Я много думал об этом, благо объект подкидывал все новые поводы для размышлений…
Лис обиженно фыркнул и уставился на пенные шапки волн, разбегавшихся от корабля.
— Да, так вот, — продолжил ушастик, — это очень интересная история. Я давно уже понял, что камень, скорее всего, принадлежит Гвиневре. Догадки о его божественном происхождении появились у меня в храме Тривлера…