Искатели потерянного ковчега. Индиана Джонс и последний крестовый поход — страница 33 из 34

Глава двенадцатаяБРУНВАЛЬДСКИЙ ЗАМОК

Взятый на прокат «мерседес-бенц» плавно скользил вперед, следуя прихотям извилистой горной дороги в австрийских Альпах. Когда они отправлялись в путь, небо было чистым и ясным — почти синим. Однако после полудня горизонт заволокли тучи, и ближе к немецкой границе до них уже доносились раскаты грома.

«Подходящий денек для дружеского визита», — подумал Инди, бросив взгляд на Эльзу.

Та глядела прямо перед собой на дорогу. Светлые волосы были зачесаны назад, и в неярком, убывающем свете дня четко обозначились черты ее лица — высокие скулы, пухлый рот, прямой нос с несколько покрасневшим от холода кончиком. Инди вспомнил Венецию, проведенные вместе минуты, и, протянув руку, коснулся ее затылка. Кожа была холодной и сухой. Эльза повернула голову и улыбнулась с отсутствующим видом, словно мысли ее были занять чем-то важным.

Когда все будет позади, подумал Инди, ему и Эльзе придется… Впрочем, кто знает? Он что-нибудь придумает. Она уже расспрашивала его об университете и учебных программах по археологии и истории искусств, и даже намекала, что возможно посетит его — так что всякое может случиться.

Они въехали во двор Брунвальдского замка: он возвышался перед ними, грозный и загадочный, уставясь в пространство черными глазницами окон. Неприступный как скала, решил Инди. Интересно, где может быть комната отца, да и вообще, есть ли у него комната? Не сидит ли он, скованный цепями, в подземелье? А может, его уже нет в живых?

Нет. Так не пойдет. Сейчас не время для тоскливых мыслей.

Пока он еще не знал, как можно выяснить, где держат отца, а о том, как его спасти, он еще и не думал. Кроме того, сведения могли оказаться лишь выдумкой Казима, который, возможно, решил сбить его со следа.

— Вот и приехали, — спокойно произнес он, ощущая в затылке знакомое покалывание, которое всегда говорило ему о приближающейся опасности. Да, отец здесь. Каким-то шестым чувством он понял это.

— Впечатляющее место, — сказала Эльза.

— Ты что-нибудь о нем знаешь?

— Семейство Брунвальдов владело им в течение многих поколений. Они очень влиятельные люди в этих краях, но их недолюбливают.

Рядом с замком виднелся пруд с одиноко плавающим лебедем. Его длинная шея была грациозно изогнута, а белоснежные перья, казалось, светились на фоне темной водной глади. Инди вспомнил о лебеде в записках отца. Он обозначал один из этапов в поисках чаши Грааля, кажется, что-то связанное с преодолением своих слабостей.

Его слабостью была Эльза. Как путник, проведший долгие дни в пустыне без воды, вдруг попадает в спасительный оазис, так и он наконец нашел ее, женщину, о которой мечтал всю жизнь, которая единственная может утолить его страсть. Зачем же преодолевать такие слабости?

— О чем ты задумался? — спросила она.

— Да так, ни о чем.

— Вот как? — проворковала девушка.

Он нахмурился, недовольный, что все его чувства так ясно написаны на лице.

Эльза подняла руку и небрежным жестом откинула волосы с воротника, как бы подводя черту под своими мыслями. Что ж, пора действовать, решил Инди. Взяв с заднего сиденья хлыст, он засунул его за пояс и вылез из машины.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, следуя за ним.

— Пока не знаю. Придумаю что-нибудь.

Он постучал в дверь. Небо прорезали огненные нити молний. Гром рокотал, почти не переставая, и на отлично сшитом пальто Эльзы засверкали первые капли дождя.

— Одолжи-ка мне свое пальто.

— Ты что, замерз? — усмехнулась она.

— Есть идея.

Пожав плечами, она скинула пальто, и он одним движением набросил его поверх своей кожаной куртки, прикрыв хлыст. Тяжелая дубовая дверь распахнулась.

На пороге возник дворецкий. «Да?» произнес он ледяным тоном.

Надувшись, словно английский аристократ, Инди процедил с неподражаемым высокомерием:

— Мы, кажется, вовремя. Вы что, собираетесь весь день продержать нас на пороге? Мы промокли до нитки. — И, отпихнув дворецкого, зашел внутрь, таща за собой Эльзу. — Вот видите, я уже и насморк схватил. — Он демонстративно чихнул и приложил к носу платок. Эльза с удивлением смотрела на него.

— Вас ожидают? — Голос дворецкого не потеплел ни на градус.

— Мой друг, со мной можете оставить этот тон. Лучше пойдите и доложите барону Брунвальду, что прибыл лорд Кларенс Чамли с помощником посмотреть его гобелены.

— Гобелены?

Инди бросил взгляд на Эльзу.

— Боже мой, да он глухой. Как ты думаешь, он слышал, что я сказал?

Он снова взглянул на дворецкого.

— Ведь это Брунвальдский замок, не так ли? И у вас есть гобелены?

— Это замок, и, у нас есть гобелены, но если вы английский лорд, то я Чарли Чаплин.

— Да как ты смеешь? — завопил Инди неестественным фальцетом, копируя английское произношение, и, размахнувшись, одним мощным ударом в челюсть послал беднягу в нокаут.

Дворецкий покатился по полу, словно лопнувшая надувная игрушка. Инди отряхнул руки.

— Какое нахальство! — продолжал он все с тем же претенциозным английским акцентом. — Ты слышала, что он тут нес? Подвергать сомнению мое происхождение, мою фамильную честь, мой дар убеждения!

Эльза рассмеялась и, покачав головой, стала помогать ему оттаскивать бесчувственного дворецкого в чулан.

— Невероятно. Но очень убедительно, милорд.

Инди, выйдя из роли, схватил ее за руку и потащил в направлении широкого, с высокими сводами вестибюля.

— Теперь — за дело.

Торопливо пересекая холл, он сбросил пальто. Эльза одела его и начала ему что-то говорить. Он приложил палец к губам.

Голоса!

Они остановились. Инди огляделся и, заметив нишу рядом со скульптурной группой, нырнул туда с Эльзой.

Мимо прошли два одетых в фашистскую форму солдата. Один что-то сказал, другой громко рассмеялся, их голоса гулко разнеслись по вестибюлю.

— СС. Я мог бы и догадаться, — прошептал Инди своей подруге, когда солдаты скрылись.

Они выскользнули из укрытия и двинулись дальше по коридору.

— Как ты думаешь, где они держат отца?

— В темнице, наверное.

— Очень смешно. — Однако не так уж далеко от его собственных предположений.

В конце коридора появился слуга, катящий перед собой тележку с остатками еды. Инди и Эльза нырнули под лестницу. Они не ели уже несколько часов. При виде такого обилия несъеденных блюд в животе у Инди заурчало. Он постарался рукой приглушить причудливые раскаты и подумал, что хорошо бы это были остатки отцовского ужина.

Они просидели под лестницей довольно долго: Инди хотел изучить обстановку — сколько в замке людей, каков распорядок, если он вообще есть, и если есть, то как этим воспользоваться.

Вдалеке все еще громыхал гром, дождь по-прежнему стучал в окна над их головами.

На лестнице раздались шаги. Сверху, в сопровождении вооруженного немецкого солдата, спускался еще один слуга. В руках он держал поднос с оловянной миской и прикрепленной к ней на цепочке ложкой. Так вот он, отцовский ужин.

— Да, это больше подходит для пленника, — прошептал он, как только эти двое скрылись из виду.

— Боюсь, что так.

Медлить дольше не имело смысла. Они осторожно выбрались из укрытия и начали подниматься по лестнице, но не успели пройти и один пролет, как снова появились фашисты. Им едва хватило времени, чтобы спрятаться за массивным столбом. Когда стук солдатских сапог затих вдали, они поспешили дальше.

Достигнув второго этажа, они огляделись и заметили совсем близко приоткрытую дверь. Из комнаты доносились голоса. Инди заглянул в щель: внутри фашисты разглядывали какие-по предметы искусства. Награбленная добыча, догадался Инди.

Гитлер поощрял приобретение произведений искусства и разных древностей, и не только ради их ценности. Уж кто-кто, а Инди хорошо знал об особом интересе фюрера к древним предметам магии и культа, которые, как он думал, могли бы усилить его власть и, таким образом, расширить границы империи.

Ведь именно фашисты препятствовали Инди в поисках Ковчега завета. И действительно, не успел он обнаружить Ковчег, как фашистские прихвостни отняли его.

Долгое время он не понимал нездоровой страсти Гитлера к таким вещам, пока сам не испытал на себе влияние Ковчега, природу которого он по сей день не мог объяснить. И хотя, в конце концов, ему удалось переправить Ковчег в Штаты, чиновники конфисковали этот бесценный, загадочный предмет, и сейчас он, должно быть, пылится где-то на складе, дожидаясь своего часа.

Он также слышал, что Гитлер неоднократно пытался раздобыть древнее копье, пронзившее тело Иисуса. Без сомнения, лидер Третьего Рейха был бы не прочь получить в свои руки и святой Грааль, в котором когда-то была кровь Христа. Именно поэтому его отца держали здесь пленником.

Инди отошел от щелки, и они молча двинулись дальше по коридору, в конце которого находились три двери. Инди внимательно посмотрел на каждую, затем ткнув пальцем в левую, произнес.

— Вот эта.

— Почему ты так думаешь? — прошептала Эльза.

Он указал на электрические провода. '

— Потому что она охраняется. И значит нам надо найти способ проникнуть внутрь.

Он отступил на шаг, с минуту подумал, затем решительно подошел к соседней двери. Повернул ручку — дверь была закрыта. Покопавшись в сумке, прикрепленной к поясу, он достал отмычку. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как он пользовался ею на корабле, когда открывал каюту капитана, чтобы достать крест Коронадо. Однако прошло всего недели две, не больше. Он вставил отмычку в замок, какое-то время осторожно покрутил ее и затем снова повернул ручку. Дверь, скрипнув, отворилась.

Они вошли. В полутемной комнате стояла кровать и рядом туалетный столик, больше ничего.

— Что это за инструмент? — спросила Эльза, когда он засовывал отмычку обратно в сумку.

— Профессиональная тайна.

— А своим ученикам ты об этом рассказываешь? — насмешливо продолжала она.

— Только самым продвинутым, — ответил он и подошел к окну.

Дождь по-прежнему вовсю хлестал по оконному стеклу. Он открыл створки и выглянул наружу. Уже стемнело. Дождевые струи били по лицу, стекали за воротник. Быстро моргая, чтобы сбросить с ресниц капли, он вглядывался в темноту. Под окном соседней комнаты проходил узкий карниз, который обрывался в нескольких футах от него.

Инди отошел от окна и начал вытаскивать из-за пояса хлыст.

— Что ты собираешься делать? — удивилась Эльза.

— Хочу принять душ.

Эльза глянула в окно.

— Но не хочешь же ты… — она увидела хлыст. — Не делай глупостей…

— Не бойся. Это для меня пара пустяков.

Он высунулся из окна и, размахнувшись, обвил хлыстом выступающую из стены горгулью — каменную водосточную трубу, украшенную фантастическими чудовищами. Подергав, он удостоверился, что сноровка вновь не подвела его, хлыст вполне мог выдержать его вес. Перекинув ногу через подоконник, он обернулся к Эльзе:

— Подожди меня здесь. Я скоро.

— Инди, ты сошел с ума. Нельзя же…

Он прервал ее.

— Не волнуйся, ничего страшного. Через пару минут вернусь.

Держась за хлыст, он прыгнул. Ноги повисли в воздухе — и вот он уже на карнизе. Прыжок действительно не был трудным, но одной вещи он все же не учел: карниз намок от дождя. Одна нога заскользила вниз, и если бы не хлыст, ему бы никогда не удержаться на скользкой поверхности.

Но как теперь отворить ставни, закрывающие окно? Инди подергал — крепко заперто. Он уже собирался надавить посидьнее, как вдруг снизу до него донеслись голоса: по двору шныряли два солдата с собаками и мощными фонарями в руках.

Они, должно быть, обнаружили дворецкого.

Луч фонаря полоснул по стене в его направлении. Он вжался в оконный проем и замер. Ах да, хлыст! Надо было отвязать его, но теперь уже поздно. Он ждал, затаив дыхани.е. Фонарь скользнул по нему. Затем он услышал, что голоса удаляются. Не заметили — ни его, ни хлыста.

Он снова занялся ставнями. Засунув пальцы в щель, изо всех сил потянул на себя. Безрезультатно! Он попытался нажать на них плечом, но это было не так-то легко сделать на узком и мокром карнизе.

Хорошо, попробуем кое-что более эффективное, только надо рассчитать время. Он подождал вспышку молнии — дождь уже начал стихать, но молнии еще сверкали — и заметил, через сколько секунд раздался удар грома.

Затем, дождавшись, когда следующая вспышка озарила небо, ухватился обеими руками за хлыст и, не переставая считать, оттолкнулся от стены замка. Когда прогремел гром-, Инди маятником пронесся обратно, ногами высадил окно и, влетев в комнату, шлепнулся на колени. Сквозь разбитые ставни внутрь ворвались дождь и ледяной ветер.

Он вскочил на ноги и огляделся — отца нигде не было видно. В этот момент что-то тяжелое ударило его сзади по голове. Посыпались осколки.

Инди покачнулся. Наполовину оглушенный, ничего не соображая, он стоял, беспомощно озираясь, когда из темного угла вдруг раздалось: «Малыш!» — и кто-то бросился к нему.

— Да, сэр, — ответил он машинально, как привык в детстве, и, повернувшись, увидел отца.

— Это ты, Малыш?

Голова наконец прояснилась, и к Инди вернулся былой задор.

— Я же просил тебя не называть меня Малышом!

— Какого черта ты здесь делаешь?

Неужели фашисты совсем отшибли мозги у Генри Джонса старшего?

— А ты как думаешь? Я пришел вытащить тебя из этой дыры.

Генри поднес к глазам остатки какого-то предмета, которые все еще продолжал держать в руках, и вдруг расстроенным голосом пробормотал:

— Подожди минутку.

Инди весь напрягся и бросил вокруг настороженный взгляд.

— Что случилось?

— Конец четырнадцатого века. Династия Мин, — убитым голосом произнес отец.

Инди нахмурился: столько шуму из-за какой-то разбитой вазы.

— Разбить такую красоту — это удар в самое сердце, — воскликнул Генри.

— Не в сердце, а в голову, — отрезал Инди. — Ты здорово саданул меня.

— Никогда себе этого не прощу, — продолжал Генри, со слезами на глазах разглядывая осколки.

— Ничего страшного, уже и не болит, — сказал Инди почти растроганно, ощупывая затылок.

— Слава Богу. — Все еще не глядя на сына, Генри рассматривал куски вазы. — Слава Богу, это подделка. Ты только посмотри. Подделку всегда можно определить с помощью…

— …вскрытия, — в один голос сказали они и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.

— Извини, что так вышло, — Генри чуть-чуть нахмурился, будто только что впервые увидел сына. — Я решил ты один из них.

— Они входят в дверь, а не лезут в окно.

— Верно подмечено, но, сам знаешь, береженого Бог бережет. В этот раз я, кажется, перестарался. Но видит Господь, отправив тебе дневник, я был тысячу раз прав. Я чувствовал, что-то должно случиться. Ты получил его?

Инди кивнул.

— Подучил, и он мне помог. Я нашел вход в. катакомбы.

Генри встрепенулся.

— Через библиотеку, да? Ты нашел его?

— Точно. — Инди улыбнулся, довольный, что хоть чем-то поразил отца.

— Я так и знал. — Он решительно рубанул рукой. — Я так и знал! А гробницу сэра Ричарда?

— Тоже нашел.

Генри на минуту потерял дар речи.

— Так он действительно там? И ты видел его?

— Ну… то, что от него осталось.

От возбуждения Генри перешел на взволнованный шепот.

— А щит… надпись на щите сэра Ричарда?

Инди снова кивнул и, выдержав паузу, произнес:

— Александретта.

Генри сделал шаг назад и застыл, поглаживая бороду и пытаясь осознать все, что он только что услышал. Не замечая ничего вокруг, он бормотал себе под нос.

— Александретта, ну конечно же. Она находилась как раз на пути паломников в Восточную Империю. — Он повернулся к Инди и с лихорадочным блеском в глазах произнес.

— Малыш…

Инди скривился — опять это идиотское прозвище, но поправлять отца не стал. Он чувствовал, что сейчас не время.

— …ты нашел *ее!

— Нет, папа, это ты нашел. Сорок лет исследований и кропотливого труда.

Глаза Генри приняли мечтательное выражение:

— Если бы я тоже мог побывать там. — Он взглянул на сына. — Расскажи мне…

— Там было полно крыс.

— Крыс? — вздрогнув, Генри вернулся на землю.

— Да, и таких огромных.

— Огромных?

— Кстати, о крысах… как фашисты с тобой здесь обращались?

— Пока нормально. Они дали мне еще один день на размышление, а потом грозились взяться за меня по-настоящему. Но я бы все равно ничего не сказал, Малыш. Я уже решил, что если погибну, ты продолжишь мои исследования. Я знал, что ты сумеешь спрятать дневник так, что нацистам никогда его не найти.

Рука Инди непроизвольно потянулась к карману. Пальцы нащупали край Дневника. Боюсь, отец, что на этот раз я сплоховал.

— Да, конечно, — неуверенно произнес он-вслух. — Нам лучше поспешить…

Грохот за дверью заставил его замолчать. Он оглянулся. В комнату ввалились три фашиста, двое из них с автоматами, которые они тут же нацелили на Инди. Третий был офицер СС.

— Доктор Джонс! — рявкнул он.

— Да? — ответили отец и сын одновременно.

— Я забираю у вас тетрадь.

— Какую тетрадь?

Офицер повернулся к Инди и презрительно усмехнулся.

— Ту, которая в кармане. Ведь там у вас дневник.

Генри громко расхохотался, а Инди подумал: Боже мой, как же мне тошно.

— Болван! Ты что, действительно думаешь, что мой сын потащил дневник за тридевять земель, в это осиное гнездо, откуда я…

Он вдруг остановился и медленно повернулся к Инди.

— Ведь так, Малыш?

Инди натянуто улыбнулся.

— Видишь ли…

— Отвечай! — рявкнул Генри.

— Дело в том…

— Так я и знал! Боже мой!

— Поговорим об этой позже, сейчас не время…

— Уж лучше бы я отправил дневник братьям Маркс, — бушевал Генри.

Инди махнул рукой.

— Отец, пожалуйста, не расстраивайся ты так.

— Как ты думаешь, почему я отослал его тебе? — Он ткнул пальцем в нацистов. — Чтобы эти его не заграбастали.

— Но я пришел спасти тебя, — неловко вставил Инди и поглядел на нацеленные на него автоматы.

— А тебя кто будет спасать, Малыш? — прорычал Генри, лицо его было багровым от бессильной ярости.

То, что затем произошло, случилось так неожиданно, что Инди и сам в дальнейшем с трудом в это верил. Его глаза налились кровью, ноздри затрепетали, казалось, он готов ударить отца. Генри в ужасе отпрянул. В этот момент Инди выхватил автомат у одного из охранников, одновременно ударив ногой по второму автомату. Ствол подскочил вверх — пули прошили потолок.

И через минуту палец Инди нажал на спусковой крючок.

— Я же предупреждал тебя, — орал он в то время, как три нациста как подкошенные рухнули на пол, — не зови меня Малышом.

Генри обалдело глядел на трупы.

— Ты убил их!

Инди схватил его за руку и вытащил в коридор. Они подбежали к двери соседней комнаты, той, где ждала Эльза.

— Не могу поверить, — хрипло прошептал Генри. — Ты убил этих людей!

Инди остановился в дверях и сказал:

— А как ты думаешь, что они собирались с нами сделать?

Отец нахмурился, словно пытался в глубине души оправдать поступок сына.

Инди распахнул дверь и поднял руку, подавая Эльзе знак, что пора смываться. Рука застыла в воздухе. Перед ним стоял еще один фашист. Одной рукой он держал девушку за талию, а другой прижимал дуло пистолета к ее виску.

— Я успею выстрелить, доктор Джонс.

Здоровый мужик. Полковник. Впалые щеки, маленькие черные глазки, как у насекомого.

— Бросай автомат. Живо, — приказал он сиплым голосом. — Если не хочешь, чтобы твоя подружка умерла.

— Не слушай его, — сказал Генри.

— Бросай сейчас же, — требовал полковник.

— Нет, — закричал Генри. — Она с ними заодно.

— Инди, пожалуйста, — взмолилась Эльза, блестя расширенными от ужаса глазами.

— Она фашистка! — настаивал Генри.

— Что? — Инди недоуменно тряхнул головой, не зная, что предпринять. Он взглянул на Эльзу, затем на отца. Каждый вопил свое.

— Поверь мне, — кричал Генри.

— Инди, прошу тебя, — умоляла Эльза.

— Я убью фройляйн, — прошипел полковник сквозь стиснутые зубы.

— Давай, давай, — хмыкнул Генри.

— Не стреляйте! — завопил Инди.

— Да он и не собирается, — ответил Генри.

— Инди, пожалуйста, — молила Эльза, — пожалуйста, делай как он велит.

— Ради Бога, не слушай ее! — рычал Генри.

— Все, хватит. Она умрет. — Полковник ткнул ствол Эльзе в горло.

Она закричала от боли.

— Подождите, — Инди бросил автомат на пол и отпихнул его ногой.

Генри застонал.

Полковник отпустил Эльзу и толкнул ее к Инди. Тот поймал ее и крепко прижал к себе. Она спрятала лицо у него на груди.

— Прости, Инди.

— Все в порядке.

— Прости.

Ее рука скользнула в карман его куртки и достала дневник.

Она печально улыбнулась.

— В следующий раз слушайся отца.

— Он никогда меня не слушался-, — произнес Генри полным отчаяния голосом. — Никогда.

Глава тринадцатаяПРЕДАТЕЛЬСТВО

Держа дневник в руке, Эльза подошла к полковнику. Совершенно ошарашенный, Инди молча глядел ей вслед. Самодовольная рожа фашиста и ангельская невинность Эльзиных глаз переполняли его ненавистью. Как ему хотелось схватить девушку за плечи и хорошенько потрясти, чтобы она наконец объяснила ему, что здесь происходит. Он имеет право знать.

Заметив его взгляд, полковник угрожающе поднял пистолет, и Инди, решив не искушать судьбу, остался на месте. Как ты могла так поступить? — с горечью думал он. Она чуть-чуть улыбнулась, словно прочла его мысли. Инди отвел глаза и взглянул на отца и — сразу пожалел об этом: судя по выражению лица, Генри готов был стереть его в порошок. А ведь он был прав, когда звал меня Малышом, мелькнуло в голове у Инди. Он был так же потрясен последними событиями, как его отец несколько минут назад, когда сын в соседней комнате за секунду уничтожил троих противников.

— А сейчас, вы, двое, следуйте за мной и полковником Фогелем. Живо!

Голос Эльзы был твердым и сухим — эту Эльзу он еще не знал. Даже лицо ее изменилось — подбородок казался более массивным и упрямым, кожа приобрела безжизненный фарфоровый оттенок, а глаза превратились в кусочки льда.

Полковник опять поднял пистолет.

— Думаю, нам лучше подчиниться, — сказал Инди.

— Как будто у нас есть выбор, — пробормотал отец, его голос — сплошной упрек.

Под дулом пистолета их отвели в другую комнату на том же этаже. Идя рядом с отцом, Инди чувствовал, как ему противно все происходящее.

Их привели в большой парадный зал. Стены были завешены гобеленами и различным оружием. В огромном камине весело потрескивал огонь, бросая живые, подвижные тени на стены и потолок. Мимо них торопливо прошла Эльза, ведя за собой двух солдат, которые тут же скрутили им за спиной руки. Эти шутить не будут, — подумал Инди, когда веревки больно впились в запястья.

Пока солдаты возились с веревками, а Эльза тихо совещалась о чем-то с Фогелем, Инди украдкой оглядел зал. Мало утешительного. Есть несколько окон, но расположены они слишком высоко. Кроме того, со связанными руками да под зорким оком фашистских охранников далеко не убежишь. Впрочем, поупражнять воображение никогда не мешает.

Исчерпав все варианты и ничего не решив, он снова подумал об Эльзе. Только бы ему выбраться отсюда, а там он ей покажет. Инди взглянул на девушку. Она как раз пересекла комнату и, подойдя к креслу с высокой спинкой, стоящему у камина, протянула дневник. Инди увидел руку — в кресле кто-то сидел. Человек взял тетрадь.

Он наклонился к отцу.

— Как ты узнал, что она фашистка? — шепнул он

— Она говорит во сне.

— Что! — Инди резко повернул голову и взглянул на отца. — Ты хочешь сказать, что ты… что вы… что ты и эта женщина… были…

— Молчать! — заорал Фогель.

Эльза и мой старик…

Все встало на свои места. Это Эльза перевернула вверх дном его комнату в Венеции — искала дневник, а затем сделала вид, будто кто-то другой вломился в квартиру, и разбросала свои вещи тоже.

А я клюнул, как дурак!

— Я никогда не верил ей. А ты почему уши развесил! — Генри наклонился к самому его уху.

В это время, сидевший в кресле, поднялся и сказал:

— Потому что не послушался моего совета. Вот так-то!

Раскрыв рот, Инди смотрел, как к ним неторопливо, полной царского величия походкой приближается Уолтер Донован. Боже мой! Он не верил своим глазам.

— Разве не предупреждал я вас, доктор Джонс, чтобы вы никому не доверяли? — Донован мило улыбнулся, продолжая листать дневник.

Инди, не найдя, что сказать, промолчал. Ведь этот человек сообщил ему об исчезновении отца, предложил встретиться с доктором Шнайдер в Венеции… Так значит этот ублюдок и затеял всю эту игру.

События развивались с ужасающей быстротой. За последние несколько минут он обнаружил, что и Эльза и Донован обманывали его. В довершение всего он узнал, что Эльза спала с его отцом. А отец, хоть и ненамеренно, шарахнул его по голове вазой. О чем уж тут говорить!

Генри презрительно фыркнул и сказал усталым голосом:

— Я недооценил тебя, Уолтер. Я всегда знал, что за какую-нибудь этрусскую вазу ты готов мать родную продать, но что ты сможешь продать родину и связаться с кучкой психопатов, об этом я не подозревал.

Донован не ответил. Он быстро листал дневник, морщины у него на лбу становились все глубже. Очевидно, что-то было не так.

— Доктор Шнайдер!

Эльза подлетела к нему.

— Что случилось?

Донован сунул дневник ей под нос.

— В тетради была карта — карта без названий, но с точным указанием направления от одного неизвестного города в сторону каньона, где спрятан Грааль.

— Да, каньон Полумесяца.

— Так где же она? Где карта?

Эльза пожала плечами и сказала, что она должна быть в дневнике. Пунцовый от злости, Донован перевел взгляд с Эльзы на Инди.

— Ну, и где эти страницы?

Генри глядел на Инди с удивлением, в его глазах промелькнуло одобрение.

Инди усмехнулся.

— Спрашивать его — пустое занятие, — сказала Эльза. — Он не скажет — и пусть молчит. Я без него знаю, где страницы.

Она победно улыбнулась и повернулась к Доновану.

— Он отдал их Маркусу Броди.

Генри зажмурился, как если бы услышал что-то страшное. Затем, открыв глаза, взглянул на Инди:

— Маркусу? Ты и Маркуса втянул в это дело? Боже мой, Инди, Маркусу такие задачи не по плечу.

— Что ж, мы найдем его, — уверенно произнес Донован и, потеряв к ним всякий интерес, отвернулся.

— Найдете? Черта с два! — крикнул Инди ему вслед. — Он опередил вас на двое суток, это ему больше, чем достаточно.

Донован остановился, размышляя над тем, что услышал, а Инди продолжал выпаливать фразу за фразой:

— У Броди полно друзей в каждом городе и деревне, отсюда и до Судана. Он знает дюжину языков и все местные обычаи. Вам его не поймать, как ни старайтесь.

Вполне возможно, если ему хоть немного повезло, он уже нашел святой Грааль.

Генри усмехнулся.

— Вдохновенное выступление, — пробормотал он. — Будем надеяться, что ты прав.

Донован подошел к Инди и пристально посмотрел на него, словно тот был редкой археологической находкой.

— Доктор Джонс, мне безумно жаль, что ваша преждевременная смерть не позволит вам узнать конец этой истории. Вам и вашему отцу.

То, как он при этом смотрел на него, заставило Инди подумать, что, возможно, Донован знает о нем больше, чем кажется на первый взгляд. Неожиданно он вспомнил крест Коронадо и то, что ему рассказывал человек в панаме. Тот, кто хотел купить у него крест, рассчитывал, что Инди уже не будет в живых — чтобы он не разыскивал крест или чтобы не разыскивал своего отца?

Однако это было лишь предположением. Он был уверен, спроси он прямо об этом Донована, тот будет все отрицать, хотя бы потому, что никогда не признается в своем поражении: ведь когда исчез дневник и Инди остался жив, то ему, видимо, все пришлось начинать сначала.

— О чем задумались, доктор Джонс?

Инди молча поглядел на него.

Донован повернулся к солдатам.

— Уведите их.

* * *

Их привели в другую комнату и, связав спина к спине на паре стульев, оставили под охраной двух дюжих молодцов. В комнате было темно я холодно как в могиле. Правда, здесь тоже всю стену занимал огромный камин, но он не был зажжен. Окна закрывали тяжелые занавеси, спадавшие до самого пола и не позволявшие пленникам видеть дождливую унылость ночи.

Они просидели так, должно быть, несколько часов, когда наконец вернулись Эльза и Донован, который сразу же справился о том, как ведут себя пленники.

— А что, разве надо непременно держать нас связанными? — спросил Генри, после того, как охранники подтвердили, что все в порядке. — Мы же не преступники, а все-таки джентльмены.

Донован засмеялся.

— Я видел твоего сына «в деле», там, наверху, и эти парни тоже. Если он и джентльмен, то, согласись, весьма своеобразный.

— Кто бы жаловался. Посмотри на своих помощников.

Донован скрестил на груди руки.

— Но думаю, что долго вам мучиться не придется, скоро вас развяжут.

Что-то в его тоне не понравилось Инди. Насторожил и странный, шизофренический смешок, последовавший за этим. Кажется, он начал лучше понимать этого человека, и почему тот сотрудничает с фашистами. Ему уже было нетрудно представить себе Донована мирно беседующим с Гитлером о картинах, реликвиях, предметах старины, об их ценности и об их таинственной силе…

Инди нашел глазами Эльзу. Она стояла в стороне, в тени, но он заметил, что она смотрит на него. Ему показалось, что она выглядит печальной, осунувшейся, углубленной в себя, но, возможно, он просто принимал желаемое за действительное. Да и вообще, наплевать на нее! Она обманула его. Использовала его. Предала его. Она спала с его отцом.

Ничего удивительного, что на душе у нее погано.

Дверь распахнулась и Инди услышал голос полковника Фогеля:

— Доктор Шнайдер, вам депеша из Берлина. Срочно возвращайтесь — завтра в институте арийской культуры важное заседание.

— Ну и?

— Вас просят выступить. — Он откашлялся. — Будут присутствовать очень важные гости.

— Спасибо, господин полковник.

Она снова посмотрела на Инди, затем обратилась к Доновану:

— Я присоединюсь к вам в Искендеруне как только освобожусь.

Донован протянул ей дневник.

— Возьмите с собой. Без карты он нам все равно не нужен. Покажете его в Берлине, пусть знают, что мы не стоим на месте. А затем можете сдать в Музей Рейха — прекрасный сувенир.

Фогель подошел к Доновану и кивнул в сторону пленников.

— Разрешите расстрелять их. Тогда, по крайней мере, у нас не будет больше инцидентов вроде того, наверху.

— Нет, — быстро сказала Эльза. Затем добавила: — Если мы не сможем взять нужные страницы у Броди, они нам потребуются живыми.

Донован с минуту стоял в нерешительности. Он посмотрел на Инди, потом на Генри, словно те были любопытными, а возможно, и ценными экспонатами. Затем сказал Фогелю:

— Всегда слушайтесь доктора Шнайдер. Подождем. Вот получим сведения, тогда они ваши.

Полковник нахмурился, с ненавистью взглянул на Инди, затем коротко кивнул Доновану. Инди было ясно, что он считал разумным покончить с ними как можно скорее. По-видимому, желание отомстить за смерть своих товарищей занимало его значительно сильнее, чем святой Грааль.

— Пошли, — бросил Донован и прошел к камину. Он вошел в него и открыл потайную дверь. Фогель и охрана последовали за ним. Донован пропустил их вперед и обернулся к Эльзе.

— Вы идете?

— Мне надо еще кое-что уладить перед отъездом. Через несколько минут я буду готова.

Донован кивнул и улыбнулся Инди и его отцу словно хорошим знакомым или коллегам. Точно, псих, решил Инди.

Донован вышел.

Эльза повернулась к Инди. На ее лице было то самое нежное выражение, которое он видел в минуты их близости в Венеции.

Какого черта ей сейчас от меня надо?

Он отвел глаза.

— Инди, я Выдумала эту причину про страницы и Маркуса Броди, чтобы не дать полковнику убить вас.

Он поднял на нее глаза и усмехнулся.

— Да ну? Значит, он «плохой» фашист, а ты «хорошая».

— Перестань! И тебе и мне нужен Грааль, в этом все дело. Ради него я могу пойти на все, но ведь и ты такой же.

— Мне очень жаль, что вы так думаете, доктор Шнайдер. — Его голос был ровным и безжизненным.

Эльза провела рукой по его лицу, он резко отстранился. Она наклонилась и заговорила, нежно и волнующе. Он чувствовал на своей щеке ее дыхание, ее кожа все также немного пахла мылом и какими-то духами, которые будили воспоминания и сводили с ума.

— Я знаю, что ты злишься. Прости меня. Но я должна тебе сказать, я никогда не забуду, как нам было хорошо.

Генри, который не видел Эльзы, но слышал ее слова, ответил:

— Да, нам было очень хорошо. Спасибо.

Эльза сделала вид, что не слышит.

— Инди, пойми в каком я положении.

Инди хотелось плюнуть ей в лицо, но вместо этого он кивнул. Бог ее знает, вдруг она развяжет веревки и даст им шанс скрыться.

Она наклонилась и страстно поцеловала его, ее рука обхватила его шею…

— Доктор Шнайдер!

Эльза резко выпрямилась и повернулась к камину. Там, у потайной двери стоял Фогель.

— Да, господин полковник? — Она все еще не отошла от Инди.

— Машина ждет вас.

— Спасибо.

Она улыбнулась Инди и, отбросив с лица светлые пряди волос, произнесла.

— Вот так прощаются австрийцы.

Затем подошла к Фогелю.

— Я готова, — и выскользнула через дверь, в камине.

Полковник не ушел вместе с. ней. Четким солдатским шагом, как на параде, он промаршировал к Инди, на губах играла гадкая усмешка.

— А вот так прощаются немцы, доктор Джонс, — и, размахнувшись, он заехал кулаком Инди прямо в челюсть. Изо всей силы. Струя крови потекла у Инди изо рта, хлынула из носа. Фогель развернулся и вышел.

Инди быстро моргал, в надежде, что голова прояснится.

— Кажется, австрийское прощание мне больше понравилось, — пробормотал он себе под нос.

— Перестань болтать! — огрызнулся Генри. — Думать мешаешь.

— Думай на здоровье. Кстати, пока думаешь, помоги мне выпутаться из этих проклятых веревок. Нам надо добраться до Маркуса раньше, чем его сцапают фашисты.

— Ты же сказал, что у Маркуса два дня в запасе и что он успеет исчезнуть.

— Ты что, шутишь? Я все придумал. Это Маркус-то успеет исчезнуть? Да он один раз в собственном музее умудрился заблудиться.

Генри тихо выругался.

— Мало того, что у этого чудовища Фогеля руки чешутся нас убить, так теперь они еще и Маркуса убьют и святой Грааль захватят.

— Есть над чем подумать, — сказал Инди, пытаясь развязать веревки.

Отец принялся за дело со своей стороны, но чем больше они их дергали, тем сильнее те врезались в запястья.

Наконец они оставили попытки. Так было лучше — меньше ныли руки, но сидеть как две мумии и дожидаться конца — нет, надо что-то придумать.

Из носа и разбитой губы на подбородок И иди стекала кровь. Челюсть онемела, запястья распухли. И к тому же, как назло, зачесался нос.

И все же надо думать, думать, думать…

Скорее всего фашисты выставили у дверей охрану и около каминной потайной двери тоже. Но об этом потом. Сейчас главное — освободиться от веревок. Ведь есть же какой-то выход.

Молчание в комнате затянулось на века. Заснул отец, что ли? Нет, неожиданно Генри заерзал на стуле и закинул назад голову, стукнув Инди по затылку.

— Послушай, Малыш, а что случилось с тем крестом, за которым ты так долго охотился? — спросил он.

В течение долгих лет крест Коронадо был больным вопросом в отношениях отца и сына. Генри наотрез отказывался верить в историю, согласно которой его сын отнял крест у грабителей и принес его домой, после чего опять потерял его. Инди поклялся, что вернет крест, чего бы ему это ни стоило, но Генри воспринимал рассказ лишь как забавную выдумку, и когда хотел уколоть сына, то спрашивал, куда подевался крест Коронадо.

Обычно Инди в ответ кипятился и говорил, что он там же, где отцовский святой Грааль, но на этот раз он ответил.

— Я отдал его Маркусу перед отъездом из Нью-Йорка, чтобы он выставил его в своем музее. Я его вернул. — И добавил: — Как сказал, так и сделал.

Генри с минуту помолчал. Когда он вновь заговорил, в его голосе слышались примирительные нотки:

— Маркус очень интересовался крестом. Представляю, как он обрадовался, когда ты его принес. Но сейчас… сейчас, если Донован его поймает, он даже не сможет посмотреть, как крест будет смотреться в экспозиции.

— Боюсь, это самая незначительная неприятность из тех., которые его ожидают.

И нас тоже. Он уже хотел было рассказать отцу о своей догадке относительно роли Донована в истории с крестом, но решил подождать. Сейчас есть другие заботы.

* * *

Донован и полковник Фогель стояли в подземном гараже, который находился недалеко от подвальных складских помещений, в самой глубине скалы, на которой возвышался Брунвальдский замок. Они проводили Эльзу, за которой прислали служебный автомобиль. Еще один дожидался Донована, который уже собирался залезть на заднее сиденье, как вдруг остановился и сказал Фогелю: — Броди мы, конечно, найдем, не сомневаюсь. Можете кончать с этими двумя.

Глава четырнадцатаяПЫЛАЮЩИЕ СТРАСТИ

Инди вздрогнул — неожиданно он понял, как они могут освободиться от веревок.

Черт! Ведь все это время разгадка была под самым носом.

Несчастный тупица. Если бы не связанные руки, надавал бы себе тумаков.

— Папа, ты сможешь достать до кармана моей куртки?

Генри встрепенулся.

— Зачем?

— Сможешь или нет?

— Хорошо, хорошо.

Инди весь изогнулся, стараясь приблизить правое бедро как можно ближе к отцу. Через пару минут Генри удалось дотянуться до кармана, пальцы скользнули внутрь.

— И что я там должен найти?

— Мой талисман.

— Это зажигалка, что ли?

Инди не ответил, ожидая, что отец сам догадается.

— Достал. Послушай, Малыш, а ты молодец!

Инди сгорал от нетерпения.

— А теперь попытайся пережечь веревки. Сможешь? Генри довольно долго возился с зажигалкой, стараясь снять колпачок. Инди произнес взволнованно:

— Папа, только прошу тебя, не урони, пожалуйста.

— Спокойствие, Малыш. Кстати, откуда у тебя зажигалка, ты же не куришь?

— Это Эльзина. Я забыл вернуть ей, когда мы вернулись из катакомб.

Наконец зажигалка открылась. Большим пальцем

Генри надавил на колесико, блеснула искра, но огонь не вспыхнул.

— Проклятая штуковина, — проворчал он. — Наверно, ее надо перезарядить.

Этого только не хватало!

— Ну давай, зажигайся! — Генри тряхнул зажигалку и снова щелкнул колесиком. — Кажется, получилось.

В ту же секунду Инди почувствовал, как пламя лизнуло его пальцы.

— Папа, — взмолился он. — Я же просил жечь веревки, а не мои руки.

Несколько минут Генри старательно пережигал веревки. Комната наполнилась удушливым смрадом, в горле у них запершило. Спина Инди затекла от сидения в неудобной позе, но* стиснув зубы, он старался не шевелиться.

Вдруг Генри выругался.

— Что случилось? — спросил Инди.

— Я ее уронил.

Инди выгнулся, рискуя свернуть себе шею, но увидеть, куда упала зажигалка, так и не смог. Он понял: чтобы достать ее, придется перевернуть на бок стулья, к которым они привязаны, и каким-то образом попытаться подползти к зажигалке. Он объяснил это отцу.

— Ну что, попробуем?

Ответу не было.

— Папа!

— Малыш, мне надо тебе кое-что сказать, — произнес отец извиняющимся тоном.

— Брось, папа, — ответил Инди, решив, что у отца приступ сентиментальности. — Сейчас не время. Вот выберемся отсюда… — Инди втянул в себя воздух. — Послушай, а что это горит?

— Об этом я и хотел тебе сказать. Видишь ли, здесь у нас пожар.

— Что? — С трудом повернувшись, Инди увидел, что ковер на полу позади него объят пламенем. — Ладно, надо как-то выбираться отсюда. Ты можешь понемногу двигаться на своем стуле? Делай как я.

Стулья заскрипели по полу. Пару раз чуть не перевернувшись, они все же сумели отползти от пылающего ковра.

— Направляемся к камину! — скомандовал Инди.

Подпрыгивая и перекатываясь с одной ножки на другу, они медленно продвигались к единственному безопасному месту в комнате. За ними по пятам бежали языки пламени, пожирая все на своем пути.

Забраться в камин, будучи привязанным к стулу — не простая задача. Чтобы проделать это, Инди изо всех сил оттолкнулся ногами от пола, случайно задев какой-то рычаг. Неожиданно пол под ними начал двигаться, словно вращающаяся сцена в театре. Стена повернулась, и в мгновение ока они оказались в соседней комнате. Так вот в чем секрет потайной двери!

Они огляделись. Спиной к ним за приборной доской с различными выключателями, дисками и счетчиками сидели четыре радиста в наушниках. Углубленные в работу, они сначала не заметили непрошенных гостей.

— Из огня да в полымя, — прошептал Генри, однако недостаточно тихо: один из радистов обернулся и вздрогнул, увидев в комнате двух связанных незнакомцев.

— Что же делать, Инди? — простонал Генри. — Придумай что-нибудь.

Инди лихорадочно рыскал глазами по сторонам, ища рычаг, который помог бы им вернуться обратно. Тем временем радист уже встал со стула и окликнул коллег. Наконец Инди заметил рычаг — тот был прямо перед ним, но расположен так высоко, что ногой не достать. Ну что же, остается только одно…

— Оттолкнись ногами! Сильней! — крикнул он и, резко наклонившись вперед, изо всей силы стукнул по рычагу головой. Пол повернулся, и как раз вовремя — радист вытащил пистолет и сделал несколько выстрелов.

Пули попали в закрытую дверь.

Инди и Генри вновь оказались в охваченной огнем комнате. Горело все: и ковер, и занавеси, и мебель, столбы пламени поднимались до потолка. В воздухе носились жирные хлопья сажи, которые разъедали глаза и не давали дышать.

Наверно, лучше вернуться, — прокричал Генри, с трудом перекрывая рев разбушевавшейся огненной стихии.

Инди не ответил. Он был занят тем, что пытался разорвать обгоревшие веревки на руках, и наконец ему это удалось. Не мешкая, он вскочил со стула, бросился к отцу и развязал его. Затем торопливо огляделся. Внутри дымохода над камином он заметил решетку. В это время потайная дверь снова начала вращаться.

— Быстрей, сюда! — крикнул он отцу, потом встал на стул, и, ухватившись за решетку, с трудом протиснулся в дымоход. Уперевшись ногами в одну стенку, а спиной в другую, он наклонился вниз и, схватив отца за руку, втащил его внутрь как раз за секунду до того, как четыре радиста ввалились в пылающую комнату.

С пистолетом наготове они бросились к стульям и с удивлением увидели, что пленников нет. Быстро посовещавшись, двое из них вернулись через потайной ход в соседнюю комнату, а оставшиеся двое, прикрыв глаза рукой, попытались обследовать дальний, объятый пламенем конец комнаты.

Инди понимал, что долго им с отцом в трубе не высидеть, и не только потому, что это было очень неудобно. Главное — вверх по дымоходу поднимался обжигающий поток горячего воздуха, выносить который становилось все труднее. Дождавшись, когда двое радистов вернулись из соседнего помещения и отошли от потайной двери, Инди, а следом и отец, спрыгнули вниз и сразу же нажали на рычаг. Камин уже начал поворачиваться, когда дверь в горящую комнату отворилась, и Инди увидел удивленное лицо полковника Фогеля. Стена пламени встретила его на пороге, полковник в ужасе попятился, быстро захлопнув дверь.

— Стоять! — завопил один из радистов, увидев, что пленники сейчас исчезнут,

— Нам от них не отвязаться, — заметил Генри. — Они повернут камин и…

— Знаю, знаю.

Инди быстро разбил об пол деревянный стул и отломил от него ножку. Стена уже дрогнула и начала поворачиваться, когда он, подбежав к механизму, с силой засунул внутрь отломанную деревяшку, застопорив движение. Радисты оказались в ловушке.

Генри с ужасом смотрел на дверь, из-за которой доносились душераздирающие крики. Инди понимал, что тот чувствует, но выбора не было. Такова жизнь: если не убьешь ты, убьют тебя.

Инди отвернулся и принялся осматривать комнату. Чутье подсказывало ему, что где-то здесь должна быть еще одна потайная дверь или, возможно, окно —' в общем, какой-то выход. Он провел ладонью по стенам, затем постучал по ним, проверяя, нет ли где пустоты.

— Так ты ничего не найдешь, — заявил Генри. — Надо посидеть и подумать.

— Посидеть? — Глаза у Инди полезли на лоб. — Ты в своем уме?

— Не паникуй. Я уже давно заметил, если я сяду и спокойно подумаю, решение приходит как бы само собой.

И Генри плюхнулся на диван. К его удивлению, диван под ним качнулся и, наклонившись, начал медленно сползать в образовавшееся в полу отверстие.

«Неужели отец нашел выход?» — с надежной подумал Инди. Он прыгнул на диван, который проскользил вниз несколько сот футов и остановился. Они очутились в огромной пещере, где фашисты устроили свой склад. Пещера открывалась на канал, рядом была пристань.

Они добежали до груды ящиков и спрятались там.

— Мы, должно быть, у подножья горы, под замком, — прошептал Генри.

Инди не слушал. Он не сводил глаз с лодок, катеров и баркасов, стоящих у причала.

Они подождали, пока мимо промарширует немецкий патруль, а затем бросились к одной из лодок. Заметив, что на пристани появился Фогель, Инди запустил мотор, который тут же оглушительно взревел. Полковник остановился и поглядел в их сторону. Однако увидеть их он не мог, так как они уже выскочили из лодки и снова затаились среди ящиков. Фогель, решив, что они уже отчалили, бросился, прихватив с собой несколько солдат, к ближайшему катеру и помчался в погоню. Долго же им придется нас искать, подумал Инди, который в это время уже оседлал оставленный кем-то из фашистов мотоцикл. Его отец забрался в коляску, и они понеслись вдоль пристани.

— Только не уверяй меня, — прокричал Генри, — что это был самый обычный день твоей жизни.

— Бывали и похуже, — ответил Инди, нажимая на акселератор.

Надо как можно скорее выбраться из пещеры и подальше от канала, где шныряют фашистские катера.

Впереди блеснул свет. Однако надежда тут же сменилась тревогой: дорога здесь подходила вплотную к воде. Он услышал треск пулемета — фашисты на катере не дремали.

— Пригнись! — крикнул он отцу, тот без звука подчинился.

Инди наклонился к самому рулю мотоцикла, и через секунду они выскочили из пещеры на солнечный свет. Дорога круто свернула в сторону от канала. В сторону от неминуемой гибели, подумал Инди. Он взглянул на Генри, который осторожно высунул голову из коляски.

— Начинается новый день, папа.

Мотоцикл приближался к развилке. Указатель сообщал: Будапешт — направо, Берлин — налево. Инди притормозил и свернул направо.

— Постой! — завопил Генри. — Остановись!

— Что случилось? — Инди затормозил и поглядел на отца.

Генри продолжал махать рукой, чтобы он остановился. Инди съехал с дороги и завел мотоцикл в кусты, подальше от любопытных глаз. Спрыгнув на землю, он потянулся и снова спросил:

— Что случилось? Зачем мы остановились?

— Поворачивай. Мы едем в Берлин.

Указав направо, Инди возразил:

— Но Броди там, папа.

— А мой дневник здесь, — Генри ткнул пальцем налево.

— Нам он больше не нужен.

— Ошибаешься. Ты не все нужные страницы вырвал, Малыш. — Он с вызовом посмотрел на Инди.

— Хорошо. Послушаем, что же там осталось.

— Человек, который найдет святой Грааль, столкнется с тремя смертельными опасностями.

— Ты хочешь сказать, там полно ловушек?

— Восемь лет назад в одной из книг, в «Хронике святого Ансельма», я обнаружил ключ к тайнам этих ловушек.

— И ты, что же, не помнишь, что там было написано?

— Зачем мне было что-то запоминать, если я все записал в дневник?

Инди услышал шум и выглянул на дорогу. Мимо, в направлении Будапешта, пронеслись два немецких мотоцикла.

— Все гестапо и половина вермахта заняты нашими поисками, а ты хочешь сам полезть в их логово.

— Меня волнует только святой Грааль.

— А как же Маркус?

— Маркус меня поймет, в этом я не сомневаюсь.

Инди хмыкнул. Эту песню он слышал уже раз сто — в зубах навязло.

— Эх вы, теоретики. Вами движет одно тщеславие.

Щеку Инди обожгла пощечина. Удар был несильный, но Инди обомлел. Он же пошутил, а отец обиделся. Дотронувшись до щеки, он хмуро посмотрел на Генри.

— Не кощунствуй, — отрезал тот. — Ты же читал «Парсифаля», неужели все забыл? А Рихард Вагнер и

Вольфрам фон Эшенбах, они что, ничему тебя не научили? В руках рыцаря сэра Парсифаля святой Грааль — священный талисман, источник благодати. Но в руках злобного Клингсора — это орудие черной магии, источник зла.

С презрением глядя на сына, он покачал головой:

— Поиски чаши — это не археология. Это крестовый поход против зла. Если Грааль заставят служить фашизму, темные силы сметут жизнь с лица земли. Ты хоть понимаешь это?

Миф и реальность сплелись в жизни его отца и стали неразделимы. Он жил этим мифом.

— Я никогда не понимал твоей одержимости Граалем, и мама тоже.

Упоминание о матери было вызовом, и впервые за тридцать лет отец ответил:

— Ошибаешься. Она понимала и именно поэтому скрывала свою болезнь от меня, пока я уже ничем не мог ей помочь. Мне осталось только оплакивать ее.

Их глаза встретились, и Инди понял, что отец признал его взрослым человеком, достойным доверия. Наконец-то он не ушел от разговора о матери, объяснил свои чувства и даже признал вину. Общая боль примирила их.

Он обнял отца за плечи:

— Ладно. Едем в Берлин, папа.

Глава пятнадцатаяБЕРЛИНСКИЙ ФЕЙЕРВЕРК

Огромная толпа, собравшаяся на площади, гудела как пчелиный рой. Возбуждение, охватившее людей, граничило С безумием. Они что-то выкрикивали, размахивая флагами и штандартами с изображением свастики. В центре сборища полыхал гигантский костер — горели книги. В основном это была классика, которую фашистские лидеры с высоты их идеологии считали непатриотичной или клеветнической.

Инди быстрым шагом направлялся к площади, застегивая на себе немецкую гимнастерку, которая болталась на нем, как на вешалке. Однако другую достать не удалось.

Проезжая по Берлину на мотоцикле, они с отцом наткнулись на одного немецкого солдата, видимо, отставшего от своего подразделения. Генри сделал вид, что ему плохо. Он упал на тротуар в нескольких шагах от фашиста и не шевелился. Солдат наклонился, желая узнать, что случилось. Подбежавший Инди, изобразив отчаяние, попросил его помочь перенести отца в более спокойное место. Когда они затащили его за угол, Инди сначала ударил незадачливого фашиста по голове, а потом раздел.

Генри, по-прежнему в штатском, торопливо шагал рядом с сыном, глазея по сторонам.

— Мальчик мой, я чувствуя себя пилигримом в нечестивой стране.

— Да, как ужасно, что это реальность, а не просто какой-нибудь боевик. — И он кивнул в сторону человека с камерой, снимающего на пленку то, что происходило на площади.

Неожиданно Инди резко остановился.

— Что случилось? — спросил Генри.

Он проследил взгляд сына и увидел, что тот не отрываясь смотрит на возвышающуюся перед ними трибуну. На ней стояли руководители Третьего Рейха, которые царственно озирали своих подданных. И среди них два знакомых лица — Гитлер и… Эльза Шнайдер.

— Боже мой, — скривился Генри и покачал головой. — По правую руку от самого дьявола. Теперь ты веришь, что она фашистка?

Инди не ответил. Он стал пробираться сквозь толпу поближе к трибуне. Генри следовал за ним словно тень.

Рядом с кинооператором стояла женщина, которая руководила съемками Гитлера и верховного командования. Инди решил, что это режиссер, так как она непрестанно размахивала руками и выкрикивала что-то, стараясь привлечь внимание фюрера. Но вокруг было столько шума и гама, что это ей удавалось с трудом.

— Пожалуйста, один шаг вперед, мой фюрер, — сказала она по-немецки.

Гитлер сделал шаг назад.

— Хорошо. Прекрасно. А теперь, все остальные, пожалуйста, шаг назад.

Все шагнули вперед и полностью скрыли от нее Гитлера.

Режиссер вскинула вверх руки и запричитала:

— Пожалуйста, прошу Вас, вы совсем закрыли фюрера.

Инди рассмеялся:

— Кажется, я лучше понимаю немецкий, чем верховное командование Рейха, — заметил он, повернувшись к Генри.

В детстве отец настоял на том, чтобы еще до того, как ему исполнится восемнадцать, он выучил несколько иностранных языков. Как недоволен он был тогда, и как благодарен сейчас.

— Это твоя заслуга, — счел нужным добавить он, легонько подтолкнув отца локтем.

Генри фыркнул.

— Неужели я дожил до этого? Мой сын благодарит меня. Он слушается меня.

Инди рассмеялся.

Люди начали расходиться. Инди с трудом пробился сквозь толпу фашистов с факелами в руках. Эти фанатики вызывали у него отвращение, но внешне это никак не проявлялось, он был так же спокоен и равнодушен, как всегда. Инди обошел трибуну, потолкался среди офицеров, рассаживающихся по своим служебным автомобилям, и наконец вдалеке заметил Эльзу. Она шла одна, ее густые волосы золотым дождем падали на плечи.

Генри намеренно отстал. Они договорились с Инди, что тот поговорит с девушкой с глазу на глаз, а отец подождет где-нибудь неподалеку.

Инди устремился вслед за Эльзой, которая шла не оглядываясь. Нагнав ее, он замедлил шаг, потом посмотрел вокруг и, удостоверившись, что рядом никого нет, кто бы мог его услышать, окликнул:

— Фройляйн доктор.

— Инди! — воскликнула она.

Его голос был тихий и сдержанный, но глаза глядели сурово и осуждающе.

— Где он? Куда ты дела дневник?

— Ты приехал следом за мной в Берлин!

Эльза произнесла это таким тоном, что Инди поразился. Неужели она все еще неравнодушна к нему. Казалось, чувства тянут ее в одну сторону, а логика и долг заставляют следовать другим путем — гибельным для Инди и его отца.

Ее ладонь коснулась лица Инди, губы приоткрылись, и в глазах отразилось безумное желание.

— Я так ужасно скучала по тебе, Инди.

Он оттолкнул ладонь и, обыскивая, провел по ней руками сверху вниз, надеясь, что дневник все еще в одном из карманов.

— Где он? — повторил Инди.

Его грубый голос и еще более грубый жест вернули ее к действительности. На какой-то момент ему показалось, что она готова молить его о прощении. Красивые губы дрогнули, и черты лица как-то обмякли. Однако это продолжалось не больше секунды. Лицо Эльзы вновь приняло холодное, жесткое выражение, словно включился какой-то внутренний механизм, поставивший все на свои места.

— У меня все осталось там же, где и раньше.

Не обращая внимания на ее слова, Инди продолжал шарить по ней руками. Дойдя до ног, он остановился — что-то было привязано к внутренней стороне ноги. Он быстро огляделся и, сунув руку под платье, вытащил тетрадь отца.

— Извини за доставленное неудобство.

Эльза покачала головой.

— Я не понимаю, Инди. Ты вернулся за дневником? Но зачем?

— Он дорог моему отцу как память. Ему» е хочется, чтобы вы сожгли тетрадь во время одной из своих оргий.

Эльза выдержала его взгляд.

— Так вот как ты обо мне думаешь. Ты считаешь, что я такая же, как эти, в коричневых рубашках?

— А почему я должен думать что-то другое? — холодно ответил он.

— Мой символ веры — святой Грааль, а не свастика.

— Вот как? — Он ткнул пальцем в сторону трибуны. — Поэтому ты и стояла там на трибуне в окружении злейших врагов всего того, что олицетворяет собой Грааль? Какое мне дело, во что ты веришь!

— Тебе есть дело, — отрезала она.

Рука Инди схватила ее за горло.

— Я могу надавить посильнее, и… — прорычал он.

— Я могу закричать, и…

Счет был один-один, и Инди знал это. Любовь и ненависть бушевали в нем. И он и Эльза понимали, что ни тот, ни другой не исполнит своей угрозы. И все же его бесило, что несмотря ни на что, ее близость так же пьянила и сводила его с ума, как и раньше.

Он отпустил ее и сделал шаг назад. Они посмотрели друг на друга, и взгляд сказал все: их любовь не могла ничего изменить. Каждый пойдет своим путем, тем, который он для себя избрал — и тут уж ничего не поделаешь.

— Инди, — позвала она.

Он сделал еще шаг назад, обернулся и пошел, не оглядываясь, в сторону трибуны, где его ждал отец.

— Идем, надо выбираться отсюда, — угрюмо сказал он, все еще думая об Эльзе.

— Ты достал дневник? — спросил Генри, шагая рядом.

— Да, достал.

— Молодец. Как тебе удалось забрать его у этой нацистской шлюхи?

Последнее слово словно кнутом обожгло Инди. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что должен как-то защитить Эльзу. Он уже собирался наброситься на отца, но вдруг заметил, что, проталкиваясь вперед, они оказались в толпе детей, окруживших Гитлера и его свиту. Дети протягивали фюреру книжки, чтобы получить автограф.

Надписывая их, Гитлер поднял глаза и увидел Инди, который как каланча возвышался над ребятишками. На минуту их взгляды встретились, и неожиданно для себя Инди почувствовал, какой невероятной притягательной силой обладает этот человек. Впервые он понял, в чем состоит секрет популярности Гитлера. Но вместе с тем Инди знал и другое — сколько зла несет с собой фашистский режим, сколько горя и страданий, какую угрозу он представляет для всей земли. Он снова взглянул на Гитлера, ощутил волну властной притягательности, исходящую от него — и ужаснулся.

Вдруг Гитлер протянул руку и, прежде чем Инди смог опомниться, взял у него отцовский дневник, открыл его и поставил свой автограф. Затем вернул его Инди.

Быстро сообразив, где он находится, Инди вытянулся в струну, щелкнул каблуками и выбросил вперед правую руку. Правда, левую он держал за спиной и на всякий случай скрестил пальцы. Ему казалось, что таким образом он оставался верен данной присяге.

В следующий момент Инди опустил руку и сделал шаг назад — Гитлер уже садился в лимузин, толпа начала редеть. Но его встреча с фюрером не прошла незамеченной, вызвав зависть и злобу среди офицеров СС, сопровождавших Гитлера. Один из них, толстый и неуклюжий, в длинной шинели, подошел к нему и начал распекать рядового:

— Что вы здесь делаете? — тявкал он по-немецки. — Как вы здесь оказались? Возвращайтесь сию же секунду на свой пост!

Инди стоял на вытяжку, потом снова, выбросив руку, произнес «Хайль Гитлер!» Однако, заметив, что все разошлись и они одни, сжал пальцы в кулак и со всей силы ударил немца в лицо.

Генри скривился и что-то пробормотал.

— Теперь я буду решать, что нам делать, — заявил Инди отцу.

— И что же ты решил?

— Срочно уезжаем из Германии.

Инди остановился у входа в центральный Берлинский аэровокзал и, спрыгнув с мотоцикла, поправил на себе шинель, снятую с толстого эсесовца.

— Если уж ты «заимствуешь» чужую одежду, то хотя бы подбирай себе жертвы, подходящие по размеру, — упрекнул его Генри, конца они входили в вокзал.

— Следующий раз непременно учту твой совет.

Они встали в очередь за билетами.

— Если повезет, через час нас уже не будет в Германии, а завтра мы отыщем Маркуса, — с надеждой произнес Инди.

— Посмотри туда, — Генри кивнул в сторону билетной кассы: каждый, кто покупал билет, подвергался строгой проверке со стороны агентов гестапо.

— Да-а, — Инди взял Генри за руку, и они вышли из очереди. Они не сделали и десяти шагов, как заметили другую опасность — навстречу им бодро шагал полковник Фогель.

Отец и сын, подняв воротники и надвинув шляпы на глаза, быстро отошли в сторону. Инди бросил взгляд назад, полковник Фогель показывал агентам гестапо какую-то фотографию.

— Боюсь, что это не его семейный портрет, — пробормотал Инди, и они выскочили на улицу.

Рядом с центральным аэровокзалом располагалось еще одно здание, тоже вокзал, но поменьше и поновее, с отделкой в стиле арт деко.

Они вошли и прямиком отправились к кассам. Перед ними в очереди стояли несколько хорошо одетых мужчин и женщин. Должно быть, первый класс, решил Инди.

— А почему сюда? — спросил Генри.

— Потому что здесь не проверяют.

Шаг за шагом очередь продвигалась вперед. Медленно тянулись минуты. Тревога не покидала Инди, время от времени поднимаясь волнами откуда-то из глубины и заставляя его испуганно озираться. Он ненавидел это чувство. Ненавидел вот так стоять и ждать неизвестно чего. Он привык встречать опасность лицом к лицу — и всегда побеждал в этом единоборстве.

Он начал замечать, что привлекает к себе внимание, и на какое-то время опустил глаза и уставился с глубокомысленным видом на свои ботинки. Потом снова огляделся, но уже напустив на себя вид усталого пассажира, который раздумывает, где бы присесть, после того как пройдет регистрацию. Чтобы не крутить головой и не дергаться, он заставил себя прочесть вывешенный на соседнем столбе плакат: там сообщалось о дирижабле «Хин-денбург», который зд сорок два часа и пятьдесят три минуты преодолел расстояние от Лейкхерста в Нью-Джерси до Фридрихшафена в Германии. В тридцать шестом году это был мировой рекорд.

Он снова опустил глаза на ботинки, но стоять так, переминаясь с ноги на ногу, было выше сил. Его взгляд вновь заскользил вокруг, оглядывая зал. Крупная высокая женщина, стоявшая за ним в очереди, с удивлением посмотрела на него. Чтобы как-то успокоиться, он опять начал изучать плакат.

— Ты что, уснул? — услышал он голос отца..

Инди вздрогнул и увидел, что очередь продвинулась и Генри уже стоит у самого окошечка. Они купили билеты на ближайший рейс и заспешили к выходу. У самых дверей Инди вдруг повернулся и спросил отца, куда они летят. Всем своим видом показывая, что сын задает дурацкие вопросы, Генри ответил:

— Понятия не имею.

Впрочем, какое это имеет значение. Главное, вырваться из Германии. Но все же он посмотрел на билет:

— Афины. Ну что ж, до Искендеруна оттуда, конечно, пешком не дойдешь, но по крайней мере хоть то же направление.

— Да, ты прав. — Генри с довольным видом кивнул головой. — Кажется, дела идут на поправку.

Инди еще раз взглянул на билет.

— Послушай, папа, — воскликнул он остановившись. — Это же билет не на самолет.

Генри не слушал его, бодро шагая вперед. Инди бросился догонять отца. Они вышли на летное поле.

— Вот это да! — воскликнул Генри.

Прямо перед собой они увидели огромный, высотой с десятиэтажный дом и длиной почти как два футбольных поля дирижабль. Оказывается, они не только не узнали, куда летят, но даже не поняли, что им продали билеты на дирижабль. Поднимаясь по ступеням, они переглянулись. Оба были неприятно удивлены таким поворотом событий.

— Эй, посмотри-ка сюда, — сказал Инди, указывая на пару бипланов, прикрепленных снизу к дирижаблю. — Может быть, лучше здесь поедем?

— Нет, благодарю. — Генри был краток.

Они нашли незанятое купе и расположились в нем. Дирижабль готовился к отправлению.

Инди плюхнулся в кресло, сложил на груди руки и облегченно вздохнул.

— Кажется, пронесло.

Генри вынул платок и промокнул лоб.

— Вот когда поднимемся в воздух и пересечем границу Германии, я с тобой соглашусь.

Инди выглянул в окно.

— Брось. Через несколько часов мы будем в Афинах, а там недалеко и до Искендеруна и Маркуса. Садись, полюбуешься в окно пейзажами.

Он не успел закончить фразу, как увидел, что по летному полю в сторону дирижабля идет полковник Фогель, сопровождаемый одним из агентов гестапо, которого он заметил еще на вокзале. Они подошли к дирижаблю и стали подниматься на борт. Инди похолодел.

Он понял, что гладко этот полет не пройдет.

Глава шестнадцатаяВОЗДУШНАЯ АКРОБАТИКА

— Посиди здесь, — бросил Инди и, ничего не объясняя отцу, выскочил из купе. Его мозг лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Правда, он уже знал, что Фогель на борту дирижабля — это было явным преимуществом. Но как это использовать? Впрочем, он что-нибудь придумает, не в первый раз.

Не успел он пройти и двух шагов, как уже увидел Фогеля. Тот шел по коридору в его направлении, и, чтобы избежать встречи, Инди пришлось шмыгнуть в дверь, помеченную табличкой «Служебное помещение». Полковник прошел мимо. Инди услышал, как сопровождавший его стюард объяснял, что дирижабль скоро отправляется и пассажирам необходимо занять места. Он приоткрыл дверь и увидел, что Фогель и еще двое опоздавших заходят в купе — то самое, откуда он вышел минуту назад.

— Боже мой! — прошептал он и подумал об отце.

Но прежде чем Инди смог хоть что-то предпринять, дверь распахнулась и на пороге появился стюард.

— Что вы здесь делаете? — громко спросил он по-немецки. — Это же служебное помещение. Сейчас мы отправляемся. Пожалуйста…

Инди молча указал на потолок. Мужчина посмотрел вверх, и Инди, воспользовавшись моментом, нанес ему удар в челюсть. Кто бы знал, как противно было у него на душе всякий раз, когда приходилось вот так нападать на ни в чем не повинных людей, но Фогель находился всего в нескольких футах от него, так что выхода не было.

Однако стюард не упал, а лишь пошатнулся и сделал шаг назад: не желая навредить ему, Инди ударил не слишком сильно. Мужчина обалдело поглядел и нанес ответный удар. Инди умудрился парировать его и послал противника в нокаут.

Когда через несколько минут дирижабль поднялся в воздух, Инди открыл дверь в купе, где сидел отец. На нем были фуражка и китель стюарда, на этот раз наряд сидел как влитой.

— Прошу всех предъявить билеты. Ваши билеты, пожалуйста, — произнес он по-немецки.

Генри взглянул на него поверх журнала и, узнав, вытаращил глаза. Инди кивнул ему и вернул билет.

— Ваш билет, господин офицер, — сказал он Фогелю и протянул руку.

Полковник поднял голову и уставился на Инди. Как только он понял, кто перед ним, его рука скользнула в карман, где был пистолет. Но вынуть его он не успел, Инди схватил его за шиворот и стащил с места. Быстро выхватив оружие из рук Фогеля, он с помощью отца вышвырнул его из окна на летное поле;

Остальные пассажиры в ужасе отпрянули. Они со страхом глядели на разбушевавшегося стюарда, говорящего с иностранным акцентом. Инди мило улыбнулся и пожал плечами:

— Очень жаль, но у господина не было билета.

Все как один мгновенно вытащили билеты и начали совать ему в лицо.

Инди собрал их, потом выглянул в окно. Фогель стоял внизу на четвереньках и смотрел вслед взлетающему дирижаблю.

— В следующий раз покупайте билет, — крикнул ему Инди.

Он вышел из купе и вернулся в служебное помещение. Что же дальше? Он помнил, что Фогель был не один.

Через несколько минут в конце коридора появился агент гестапо и остановился в двух шагах от двери, за которой спрятался Инди. Он выглядел взволнованным и недовольным. И неудивительно: бедняга не нашел ни Инди, ни его отца, а теперь еще и Фогель исчез.

Инди вышел в коридор и похлопал агента по плечу. Он уже собирался стукнуть его пистолетом, но тут из купе вышел пассажир, один из тех, то стал свидетелем его стычки с Фогелем. Инди попросил агента гестапо предъявить билет.

— Мне он не нужен, — рявкнул тот в ответ.

Пассажир, проходя мимо, пробормотал:

— Боюсь, вы об этом пожалеете.

— Он совершенно прав, — сообщил Инди гестаповцу и ударил его по затылку пистолетом. Затем он затащил его в служебное помещение, забрал оружие и открыл чулан, в котором уже сидел стюард, связанный и с кляпом во рту.

— А вот и попутчик, чтобы не скучать, — произнес Инди, опуская агента рядом. Стюард уже пришел в себя и пытался выплюнуть кляп. Инди помахал пистолетом перед его носом, и тот мгновенно успокоился.

На столе стоял передатчик, к которому был прикреплен пучок проводов. Подойдя, Инди вырвал их. Затем он снял с крючка кожаную куртку и примерил ее. В самый раз.

Кажется, удача не отвернулась от него.

Сидя с отцом в салоне дирижабля, Инди краем уха прислушивался к рассказу какого-то немецкого пилота о его невероятных подвигах во время первой мировой войны. Несколько зачарованных слушателей покупали герою одну выпивку за другой, и чем больше он пьянел, тем более фантастичными становились его истории.

К ним подошел официант и подал два стакана с каким-то безалкогольным напитком: они решили не заказывать спиртное, так как не были уверены, что их приключения закончились. Если что-то случится, всегда лучше иметь трезвую голову.

Генри был так занят изучением дневника, что даже не заметил, что им уже принесли заказ. Все его внимание было поглощено страницами с описанием смертельных ловушек, поджидающих охотников за Граалем. Время от времени он принимался что-то бормотать себе под нос, и это вновь вызвало в памяти Инди картины его детства, когда Генри, с головой уходя в прошлое, мог целыми днями не выходить из кабинета. Жизнь течет, но некоторые вещи остаются неизменными, подумал Инди.

Он выглянул в окно. Мимо дирижабля проносились легкие стайки облаков. Интересно, что сейчас делает Эльза? Он, несмотря на то, что своими глазами видел ее стоящей на трибуне рядом с Гитлером, почему-то поверил, что единственное, что ее интересует, — это святой Грааль. Разве не тем же безумием охвачен его отец? Но простить ее за сотрудничество с человеком, возможно, самым чудовищным со времен Чингис-хана, он не мог.

Ладно, хватит об этом. Инди отвернулся и бросил взгляд на открытую страницу дневника, исписанную мелким отцовским почерком. Он обратил внимание на три непонятных диаграммы вверху страницы и прочел подписи: «Маятник», «Камни» и «Мост-невидимка».

Он уже хотел попросить отца объяснить смысл этих рисунков, когда тот поднял голову и сказал:

— Твои приключения — увлекательная вещь. Теперь у нас будут общие воспоминания.

— У нас вообще теперь много общего. — Инди снова подумал об Эльзе. — Кстати, а что она говорила во сне?

— Майн фюрер.

— Да, этим много сказано. — Он снова вспомнил их встречу в Берлине. Тогда ему показалось, что она была искренна, и все же…

— Ты разочарован? — спросил отец. — Но она действительно красотка, а я такой же человек, как любой другой.

— Понимаю, ведь «любой другой» — это я.

Генри улыбнулся, видимо, своим воспоминаниям об Эльзе и произнес:

— Встретились — и разошлись… Давай выпьем за это.

Он поднял бокал, они чокнулись.

— Ну, а теперь за дело. — Генри откашлялся и выпрямился в кресле. Затем снова склонился над дневником и принялся читать:

— «Всех ловушек имеется три. Первая — Дыхание Господа. Только кающийся преодолеет это испытание. Вторая — Слово Господа.

Только шаг за шагом следуя за Господом, ты сможешь пойти дальше. Третья — Путь Господа. Только прыгнувший от головы льва избежит смерти».

— И что это значит?

Генри накрыл страницу ладонью.

— Когда доберемся туда — узнаем.

Солнечный луч прорезал облака и упал на их стол, разделив его поровну на свет и тень. Инди потянулся за своим бокалом и вдруг с удивлением заметил, что тень с необъяснимой скоростью заскользила по столу. Он выглянул в окно, снова посмотрел на стол, и наконец до него дошло:

— Папа!

— Что случилось?

— Они разворачивают дирижабль. Мы летим обратно в Германию.

Они выскочили из-за стола и помчались в служебное помещение. Дверь чулана была выбита — ни агента гестапо, ни стюарда. Инди огляделся и увидел, что к радиоприемнику изоляционной лентой прикреплены вырванные им провода.

— Вот дерьмо!

— Малыш, у нас, кажется, возникли проблемы.

— Знаю, знаю. Что я, сам не вижу? — ответил он, соображая, что им теперь делать.

— Нет, не знаешь. Я забыл дневник в салоне.

— Ты — что?

Генри слабо улыбнулся и, запинаясь, произнес:

— Ну, папа, ты даешь!

— Хорошо, жди здесь. Я сейчас вернусь. — И Инди бросился обратно в салон. Он уже собирался распахнуть дверь, но услышал голоса и замер. Потом заглянул внутрь: в центре салона рядом со столиком, за которым они только что сидели, стояли гестаповец и несколько членов команды. Дневник все еще лежал там, к счастью, на него никто не обратил внимания. Гестаповец поднял руку, призывая всех замолчать.

— На борту шпионы. Всех, кто верен фюреру, рейху и Германии, прошу немедленно следовать за мной.

Одуревшие от праздности пассажиры подняли голову и сразу же вновь вернулись к своим беседам и коктейлям. Единственный, кто как-то прореагировал, был пьяный немецкий летчик, который с трудом поднялся на ноги и сделал несколько шагов вперед.

Инди понял, что пора действовать. Он поднял воротник кожаной куртки, вытащил из кармана носовой платок и, чихая, кашляя и сморкаясь, вошел в салон, тщательно скрывая лицо. Он услышал, как гестаповец отдает приказы.

— Вы, — он ткнул пальцем в Инди, — пойдете с нами. Мы ищем американских шпионов, проникших на борт дирижабля.

Не отрывая платка от носа, Инди прогнусавил:

— У меня насморк. Мне очень жаль.

Не поворачиваясь к столу, от протянул назад руку, нащупал там дневник и опустил его в задний карман брюк.

Рядом с гестаповцем стоял стюард — тот самый, которого Инди связал и положил отдыхать в чулане. Узнав Инди, он выпучил глаза, его лицо вытянулось.

— Раз такое дело, я, пожалуй, пойду охранять наше купе, — сказал Инди и заторопился к выходу.

— Это он, — завопил стюард. — Держи его!

Но Инди уже выскочил в коридор и бросился бежать.

Он нырнул в служебное помещение и окликнул отца:

— Папа, ты где?

Из чулана высунулась голова Генри.

— Все в порядке?

— Это как посмотреть. Но дневник у меня в кармане. — Говоря это, Инди рыскал вокруг глазами, надеясь отыскать место, где можно было бы спрятаться. Ничего не обнаружив, он взглянул на потолок.

— Ты считаешь, мы здорово влипли?

— Бывало и хуже.

Он быстро схватил стул и вытащил его на середину комнаты. Встав на него ногами, он подтянулся и пролез через люк в потолке, затем протянул руку отцу.

— Только не в дымоход, второй раз я этого не вынесу, — жалобно произнес Генри.

Инди помог ему протиснуться сквозь люк, и они очутились в рабочем отсеке дирижабля. Его оболочка была прикреплена к замысловатому металлическому каркасу; огромные баллоны, наполненные гелием, соединялись между собой узкими подвесными мостиками.

Генри остановился, с удивлением и некоторым ужасом взирая на эту конструкцию. Инди в это время заглянул в отверстие и обнаружил, что их преследователи — гестаповец и стюард — вбежали в служебное помещение и смотрят в люк. Он схватил отца за руку, и они помчались по одному из подвесных мостиков.

Однако далеко убежать не удалось.

Гестаповский агент вытащил из кобуры пистолет и прицелился в Инди. Он уже собирался спустить курок, как вдруг стюард, схватив его за руку, завопил:

— Найн! Найн!

Инди повернул голову и увидел, что он показывает на баллоны с гелием. Попади пуля в эти баллоны, благодаря которым дирижабль держится в воздухе, и катастрофа неизбежна!

Подвесной мостик привел их к дверям во внешней оболочке дирижабля. У себя за спиной Инди уже слышал шаги преследователей. Он распахнул одну из дверей и сразу ухватился за стойку каркаса — в лицо ударил свежий ветер, а перед его глазами открылось бескрайнее голубое небо.

Он выглянул наружу: в нескольких футах под ними, на крюках, прикрепленных к каркасу, висели бипланы, которые они с отцом заметили еще при посадке. Инди указал на ближайший к ним — на фюзеляже у него был изображен раскинувший крылья пеликан.

— Пошли, — сказал он отцу. — полетаем.

Глазами, полными ужаса, Генри поглядел вниз на самолеты.

— Я, по правде говоря, не знал, что ты умеешь летать. Летатъ-то — пожалуйста. А вот приземляться…

— Спускаемся! — скомандовал он.

Глубоко вздохнув, Генри полез по металлической лестнице вниз к биплану. Инди отвел глаза: если отец сорвется и упадет, помочь он все равно не сможет, поэтому лучше не смотреть.

Через некоторое время, когда он взглянул на Генри, тот уже был в самолете. Ничего страшного не случилось. Теперь настала очередь Инди, но в этот самый момент подбежавший гестаповец схватил его за руку, пытаясь затащить обратно в дирижабль. Инди отпихнул немца и начал спускаться по лестнице, но тут наконец их нагнал стюард, который, в мгновение ока преодолев несколько ступенек, отделяющих его от Инди, плюхнулся ему на голову.

Инди вцепился в лестницу. К своему удивлению, он увидел, что Генри, покинув, самолет, начинает карабкаться вверх к нему на помощь. Отец схватил стюарда за шиворот и отодрал его от Инди, который в это самое мгновение умудрился изогнуться и нанести противнику удар головой.

Стюард разжал пальцы и полетел вниз, размахивая руками в надежде за что-то зацепиться. Ему повезло: в последний момент он ухватился за стойку каркаса и повис, болтая в воздухе ногами.

Инди уставился на отца.

— Никогда бы не поверил, что ты способен на такое! — прокричал он.

Генри снова спустился в биплан и сел позади кресла пилота, которое поспешно занял Инди. Он нашел стартер и включил его: пропеллер несколько раз чихнул, потом ожил и ровно загудел.

Однако еще надо было снять самолет с крюка. Инди принялся искать рычаг, когда вдруг услышал, как отец что-то кричит ему. Он повернул голову. Гестаповец стоял в дверном проеме, держа в руках пистолет, дуло которого было направлено прямо на Инди. Резкий ветер не давал ему прицелиться, но он все равно выстрелил и — промахнулся. А Инди тем временем уже отыскал рычаг и, нажав на него, освободил биплан, который тут же взмыл в воздух, оставляя позади гестаповца и болтающегося в воздухе стюарда.

Но погоня не закончилась. Сделав круг вокруг дирижабля, Инди увидел, что в дверях стоит пьяный немецкий летчик, который подает гестаповскому агенту знак спуститься в оставшийся биплан. Тот прыгнул на заднее сиденье, но не рассчитал и ногами пробил деревянный пол.

Немецкий летчик, спьяну не сообразив, что произошло, снял самолет с крюка, даже не потрудившись включить стартер. Биплан тут же вошел в штопор. Инди понимал, что вывести самолет из штопора не под силу даже самому опытному асу.

И действительно, меньше чем через минуту биплан разбился, врезавшись в склон горы.

План Инди был прост: улететь на биплане как можно дальше от Германии и как можно ближе к Искендеруну. О посадке он не думал. Он решил, что приземлится где-нибудь в поле, подальше от людских глаз, чтобы избежать лишних вопросов. Главное, не привлекать внимание фашистов и избавиться от погони.

Генри опять что-то закричал. Инди обернулся. Отец водил большим пальцем вверх и вниз. Инди улыбнулся и тоже поднял вверх большой палец — сложности позади. Однако Генри покачал головой, продолжая указывать наверх. Он снова что-то крикнул, что, Инди не расслышал, зато он услышал другой звук — приближающийся рев мотора. Пока он ничего не видел, но звук становился все более угрожающим, йнди вскинул голову.

По небу, пронзая облака, мчались два «мессершмит-та». Они словно две хищные птицы метнулись в сторону биплана, Инди и Генри вжались в сиденья.

— Приготовь орудие к бою, — завопил Инди.

Генри обалдело глядел на пулемет, не зная с какого бока к нему подступиться. Инди повернулся и, тыча пальцем, сказал:

— Потяни за этот рычаг, а затем нажми на спусковой крючок.

Медленная скорость биплана и его малые размеры давали им временное преимущество. Скоростные истребители, выпустив по ним очередь, пронеслись мимо. Инди знал, что им потребуется пролететь несколько миль, чтобы сделать разворот. Однако он знал и то, что они непременно вернутся.

Во время второй атаки Генри удалось взять на прицел одного из них. Он выстрелил. Отдача была такой сильной, что его чуть не выбросило из кресла. «Мессершмитт» сделал вираж — Генри развернул пулемет и продолжал стрелять. По истребителю он не попал, зато сбил задний стабилизатор на своем собственном самолете.

— Хоп!

— Они в нас попали? — прорычал Инди.

— Да как тебе сказать.

Через плечо Инди бросил взгляд на то место, где должно было быть хвостовое оперение. Потом он поглядел на отца, и сердце его екнуло. Плохи дела, папа. Ох, как плохи!

— Мне очень жаль, сынок, поверь мне.

Инди старался как мог сохранить управление самолетом, который быстро терял высоту.

— Держись. Мы приземляемся.

Когда до земли оставалось около пятисот футов, Инди заметил внизу асфальтированную дорогу. К счастью, самолет направлялся именно в эту сторону. Он еще раз попытался выровнять машину, и наконец они шлепнулись на брюхо, проползли несколько сотен футов, разворотив по ходу автомобильную стоянку рядом с каким-то придорожном ресторанчиком, и остановились.

Оглушенный ударом Инди все же умудрился вылезти из кабины и помог отцу.

— Все в порядке, папа?

— Кажется, у меня все цело. — И они заковыляли прочь от биплана.

Инди сознавал, что сейчас все решают секунды — надо убираться отсюда как можно скорее. Он заметил, что один из владельцев машин как раз собирается выехать со стоянки, и поднял руку. Мужчина остановился. Как только он вышел из машины, Инди вскочил в нее и нажал на газ. Он объехал стоянку, посадил Генри, и они помчались по шоссе.

Владелец машины бежал за ними, вопил и потрясал в воздухе кулаками. В следующий момент они вновь услыхали рев «мессершмитта», заработал пулемет. В зеркаль-'це заднего обзора Инди увидел, как владелец угнанной ими машины нырнул в кювет, а истребитель продолжал расстреливать припаркованные у ресторанчика автомобили и брошенный ими самолет.

Инди прибавил скорость, крепко ухватился обеими руками за руль и постарался не отвлекаться от дороги. Генри не находил себе места.

— Ну как, пронесло?

— Вроде бы.

Однако через секунду Инди вновь услышал уже ставший знакомым характерный рев «мессершмитта». Он поглядел в боковое зеркало: один из истребителей несся прямо на них.

— Вот дерьмо!

— Что случилось?

Застрочил пулемет, пули чудом не задели Инди и отца. Когда «мессершмитт» улетел, сквозь пробитые в крыше отверстия в машину ворвались солнечные лучи.

— Боже мой, — простонал Генри. — Хочу обратно в Принстон. Это — не жизнь.

Они услышали вой второго истребителя.

— А вот и напарник.

Ситуация становилась угрожающей. И тут впереди они увидели чернеющее отверстие в горе — автомобиль приближался к въезду в туннель. Инди нажал на газ. Если они успеют заскочить в туннель, то он придумает, как быть дальше. Истребитель догонял их, его пулемет трещал не переставая.

Они пронеслись последние футы, отделяющие их от туннеля, и нырнули в темноту. Пулемет замолк.

— Давай останемся здесь, — предложил Генри.

Но и тут не было безопасно. До них донесся оглушительный грохот: летчик не успел отвернуть в сторону истребитель и врезался в гору. Крылья «мессершмитта» обломились, а фюзеляж на огромной скорости влетел в туннель и понесся вперед, задевая корпусом стены и высекая из них искры. Через секунду самолет вспыхнул.

В зеркало Инди увидел, что огненный шар — то, что осталось от истребителя — быстро догоняет их. Прибавить скорость было уже невозможно — они и так выжимали из машины все. Инди наклонился вперед, словно это движение могло как-то подхлестнуть их. Его пальцы, вцепившиеся в руль, побелели от напряжения.

Когда уже казалось, что огненный шаг поглотит их, машина наконец выскочила наружу. Инди резко вырулил на обочину, горящий самолет пронесся мимо, врезался в дерево и взорвался.

Инди снова выехал на дорогу и, прорвавшись сквозь стену пламени и жирной копоти, помчался дальше. Его сердце так колотилось, что готово было вырваться из грудной клетки, а Генри, казалось, с минуты на минуту хватит удар.

— Надеюсь, теперь они отстанут, — сказал он.

— Не думаю. — Инди поднял палец вверх: в небе над ними послышался рев второго «мессершмитта».

На этот раз летчик решил изменить тактику — он сбросил бомбу, которая разорвалась почти перед самым автомобилем. Инди резко заложил руль влево, машина пробила направляющий рельс на краю дороги и повисла в воздухе.

Ну вот и конец, подумал Инди, и зажмурился. Однако ничего страшного не произошло: пролетев несколько футов, они с глухим звуком плюхнулись в песок. Открыв глаза, Инди увидел перед собой бескрайнюю гладь Средиземного моря. Беглецы выползли наружу — вокруг не было ни души. На покинутом пляже обосновались чайки, которые покрывали песок белоснежным ковром, словно только что выпавший снег.

Они опять услышали гул приближающегося самолета и с ужасом переглянулись — прятаться было негде. Кругом ни кустика, ни деревца.

Истребитель летел очень низко, в каких-нибудь ста футах над побережьем. Инди вытащил пистолет — патроны закончились.

И тут Генри словно обезумел. Как буйнопомешанный, он носился по пляжу, размахивая руками и что-то вопя. Испуганные чайки взлетали в воздух, тысячи и тысячи птиц захлопали крыльями перед самым носом «мессершмитта». Столкновение стало неизбежным. Птицы попали в двигатель и застопорили его, некоторые были растерзаны вращающимся пропеллером. Каша из перьев и крови облепила кабину летчика.

«Мессершмитт» прекратил стрелять и начал терять высоту. Через некоторое время тишину потряс взрыв, и они увидели, как вдалеке в небо взметнулся столб пламени.

Инди без сил опустился на песок.

Генри подошел к нему и сел рядом.

— Я вспомнил Карла Великого: «Пусть союзниками моими станут горы, и деревья, и птицы в небе».

Инди посмотрел вдаль, где еще поднимались вверх языки пламени и дым.

— Неплохой совет — и своевременный.

Хатай