- Извини! - обиженно заявил солдат. - Я нянчиться тебя не просил. Это твое желание. Прошел бы мимо, я бы и слова не сказал.
- Это сейчас ты хорохоришься, а тогда едва от покойников отбивался. Не помоги я тебе, был бы среди них.
- Ничего подобного. Я и сам мог с ними справиться.
- Клянусь Угом! - Га-нор от возмущения даже сел. - Ты самая неблагодарная свинья на свете, Лук! Мало того, что я спас твою шкуру и мы вместе протопали через половину юга, так ты еще в Альсгару меня привел. Чего я здесь забыл?! Война идет на востоке и севере, а я прохлаждаюсь и вот уже неделю без толку обиваю пороги Башни.
- Знаешь, отчего ты такой злой? - Лук рухнул на кровать, и та протяжно скрипнула под его весом. - Потому что привык у себя на севере по лесам да снежным тундрам разгуливать и город тебя пугает.
- Умник. Что бы я без тебя делал… - вздохнул Га-нор.
- Вполне возможно, что твоей рыжей башкой набаторцы уже давно бы играли в мяч. Слышал же, что происходит, лопни твоя жаба! Перешейки Лины взяты. Гаш-шаку в осаде, Окни взят и предан огню и мечу. Не пройдет и двух недель, как бои начнутся у Лестницы Висельника. С нее открывается прямая дорожка в центр Империи и к столице. Не подумай, что я трус, но уж лучше здесь, чем в том пекле, да еще и по соседству с некромантами.
- Я никогда не считал тебя трусом, - сказал следопыт и тут же добавил ложку дегтя. - Только дураком, а это разные вещи. Я воин. Мое дело воевать, а не шастать на поклон к Ходящим, ожидая, когда глупые перепелки изволят нас выслушать. Сколько мы будем просить этой… твоей… аудиенции?! Неужели не понимаешь, что никто нас и видеть не хочет?!
- Если тебе так не терпится сражаться, то помяни мое слово, скоро война до нас докатится. Тогда и будешь махать мечом, пока не лопнешь, приятель.
«Или пока тебя не зарубит более ловкий, чем ты, набаторец», - закончил про себя Лук.
- Давай поступим так, - сказал Га-нор, глядя в потолок. - Если через пять дней все будет на том же месте, что и последнюю неделю, и нам каждый раз будут указывать на дверь - я ухожу.
- Куда, позволь спросить?
- Туда, где воюют наши. А если не получится, то - домой. Я клялся клану, пусть теперь старейшины решают, как мне служить.
- Не говори ерунды, рыжий. Твой север слишком далеко отсюда, а у Лестницы Висельника - набаторцы. Не прорвешься.
- Есть еще море.
- Думаю, там положение не лучше. Клык Грома на западном перевале от Лоска вполне могли обложить. В Центральную Империю ведут две хорошие дороги, и обе они могут быть перекрыты. Ты никуда не денешься с юга. Во всяком случае, сейчас.
- Я попытаюсь, парень. Ведь знаешь, что у меня может получиться.
- Может, - неохотно согласился Лук. - Дети Ирбиса народ упорный. Поступай как знаешь. Но я сделаю то, зачем сюда пришел. Я должен рассказать Ходящим о Кори.
- Думаешь, они еще не узнали?
- Какая мне разница? Я должен.
- Клянусь Угом! Ты настоящий солдат, - с издевкой произнес Га-нор. - Тупой и упрямый.
- Уж это точно. - Лука нисколько не злило, когда северянин начинал его донимать, хотя он и сам не знал почему. - Ладно, я спать хочу.
- Ты так и не сказал, где гулял.
- В кости играл, - неохотно ответил солдат.
- Конечно же на те деньги, что нам оставила Лаэн?
- Да.
- А жить мы на что будем, когда ты все спустишь?
- Я выиграл, лопни твоя жаба!
- Неужели? - Га-нор удивился. - Не верю. Ты обычно проигрываешь.
- Не всегда.
- Небось мухлевал.
- Немного, - не стал отрицать Лук.
- Завтра отдашь все деньги мне.
- Почему?! - Солдат подскочил как ошпаренный.
- Потому что ты в любой момент можешь сесть играть с тем, кто жульничает лучше тебя. А я не хочу остаться в Альсгаре с пустым карманом, - непреклонно заявил северянин. - К тому же ты до сих пор не отдал мне долг.
Упоминание о долге заставило Лука промолчать. Он обиженно сопел, возился на кровати, потом устроился и затих. Га-нор мысленно поблагодарил Уга за то, что говорливый товарищ наконец-то заснул. Северянин полежал еще какое-то время, думая о том, что с утра надо отправиться в Высокий город пораньше, и если секретарь в Башне вновь начнет водить их за нос, взять его за горло и сжимать руки до тех пор, пока Лука не допустят к кому-нибудь из Совета.
Впрочем, тишина длилась недолго.
- Га-нор, ты спишь?
- Пы-та-юсь, - процедил северянин, не открывая глаз. Мысленно он посылал на голову Лука все проклятия и ледяной топор Уга в придачу.
- Я о Лаэн подумал. Жалею, что мы ее отпустили. Как она теперь тут одна?
- Думаю, что прекрасно. Гораздо лучше, чем мы. Спи.
- Интересно, встретилась она с Нэссом? Вообще, смогли ли они тогда вырваться из Плеши? Мы ведь о них ничего не знаем. Ни о Нэссе, ни о Гисе, ни о Шене. Как думаешь, им повезло так же, как и нам?
- Я ничего не думаю, Лук. Я хочу спать. Что до них - на все воля Уга. Хороших воинов он обычно бережет.
- Можешь смеяться, но я успел привыкнуть к их компании. Думаю, вместе нам было бы проще.
- Не было бы никаких «вместе», - резко оборвал рассуждения приятеля Га-нор. - Вряд ли убийцы стали бы с нами долго возиться. Как я понял, у них в городе свои дела. А у тебя - свои.
- Ты кого убийцами-то назвал? - оторопело спросил Лук.
- Нэсса и Лаэн.
- С чего бы?
- Они гийяны.
- Кто?!
- Мастера. Убивают за деньги.
- Я знаю, кто такие гийяны. Просто мне показалось, то ты так назвал…
- Наших общих знакомых, - перебил его сын Ирбиса.
Повисло недолгое молчание. Лук переваривал новости.
- Ты уверен?
- Да.
- Но…
- Клянусь Угом, я сказал правду. Теперь мы можем спать?
- Да. Слушай. А Шен, он тоже?
- Не знаю.
Спустя минку Га-нор уже спал, а Лук глядел в потолок все еще не веря словам товарища.
ГЛАВА 18
Тиа вышла к Орсе, когда стемнело. Она остановилась в роще прибрежных ив, не дойдя до воды нескольких ярдов, и, не спуская глаз с противоположного берега, села. Могучая река не спеша текла к морю и горела отраженными в воде ночными огнями Альсгары. Сейчас южная столица больше всего напоминала столицу Сдиса - Сахаль-Нефул, когда к нему приближаешься после заката со стороны Великой пустыни.
Тиф смотрела глазами Порка и не могла поверить в увиденное, хотя и предполагала нечто подобное. В последний раз она лицезрела эти стены и башни пятьсот лет назад, в тот день, когда часть Совета взбунтовалась и решила уничтожить остальных. Двадцать из них выступили против Матери и ее сторонников, и лишь восьми, тем, которых много позже назвали Проклятыми, удалось ночью покинуть город, спасаясь после неудачного мятежа. Да, они уничтожили многих, включая саму Мать, но растратили слишком много сил, чтобы сражаться с теми, кто пришел на помощь Сорите из Радужной долины.
Порк скрипнул зубами и сжал кулаки, «вспоминая» вместе с хозяйкой то время. С тех пор никто из Шести так и не видел великий город. Разразившаяся Война Некромантов в течение пятнадцати лет опустошала Империю, а потом пришлось уйти за Самшитовые горы и Набатор. В Сдис. И еще дальше - в Великую пустыню. И вот теперь, после стольких лет, она оказалась на берегу реки и вновь смотрела на город, в котором когда-то прожила часть своей прошлой жизни. Альсгара была той и… совсем другой. Чужой. Да, даже с этого берега можно рассмотреть стены, башни и шпили Высокого Города. Они остались прежними, как и стены Скульптора, храмы Мелота, но появилось и много нового. Город поднялся. Он растянулся вдоль берега, оброс другими стенами, взвалил на себя новые кварталы, постройки, дома, жителей и стал гораздо непригляднее, опаснее, страшнее. Тиф ощущала, что это огромное существо дышит, испражняется, кипит тысячами душ и живет магией уходящих. Будь Ретар жив, он бы сказал иначе. Но его давно уже нет, хотя она прекрасно помнит его лицо и его улыбку. Она любила его больше жизни, она пошла за ним в Бездну и осталась одна. В ней всколыхнулась застарелая ненависть к сидящим в Башне тупицам, и Порк, испуганно вздрогнув, заскулил. Тиф подавила его волю. Тут же вновь подумала о Ходящих, хмуро посмотрела на город. Она была уверена, что лучник, который столь неудачно для нее сбежал, за возвышающимися на той стороне реки стенами. И, скорее всего, девка с «искрой» и мальчишка Целитель вместе с ним. А значит, следует попасть в Альсгару.
Но это не так просто. Тиа была уверена, что ворота находятся под присмотром Башни и через них не пройти, Ходящие могут почувствовать ее Дар, пускай «искра» в теле Порка едва тлеет и чаще всего пробуждается вместе с собранной в Плеши силой, да еще и в мертвой оболочке. Некоторым опытным ведьмам хватит и маленького намека на «искорку». И тогда…
Тиф знала, что не сможет справиться со всеми Ходящими и Огоньками Альсгары, когда те слетятся на нее, как осы на патоку. А они слетятся, стоит лишь «задеть» ворота. Значит, сейчас есть только один путь - по воде. Вряд ли вход в Гавань охраняют столь же тщательно, как и стены. Возможностей проникнуть незамеченной чуть больше. Но даже если это удастся, все равно придется быть настороже и не попадаться на глаза носителям Дара. А также Алым. Если с первыми Проклятая еще могла худо-бедно бороться, то против заклинателей совершенно бессильна. Любой носящий алую мантию свяжет ее по рукам и ногам щелчком пальцев. Это уже случилось в той туманной деревушке, и, если говорить честно, она до сих пор была поражена, насколько легко старик справился с ней.
Тиа в тот момент слишком обезумела от того, что поймала лучника, убившего ее тело, и потому увидела витой, покрытый рубинами жезл слишком поздно. Проклятой показалось, будто ее хорошенько приложили по голове чем-то тяжелым. В глазах потемнело, и очнулась она только спустя сутки, когда дурак слишком далеко забрел в поля. Тиф настолько разозлилась, что выместила свое зло на Порке.
Пришлось пешком плестись обратно, в пустую деревню, и там узнать, что лошади пропали. Наверное, лучник и заклинатель взяли их себе. Находясь в самом дурном настроении, понимая, что с каждой минкой она теряет возможность нагнать людей, Проклятая пошла по следу и в следующей же деревне украла коня.