Я дочитал исповедь Валентайно и закрыл блокнот. Знаешь, что я понял в тот момент, Тело, точнее, в какой мысли утвердился? Я не хочу менять свой глаз на голову, потому что не хочу, став обычным – «нормальноголовым», – уверовать в то, что жизнь есть страдание.
Сегодня здесь прохладно, да, Тело? Ты вон что-то совсем посинел. Я надеюсь, ты не собрался подохнуть раньше времени? Не вздумай! Мы с тобой еще не закончили. Я еще не рассказал тебе о возвышении императора Валентайно и о том, почему я все-таки здесь с тобой. Мне интересно, если бы оказалось, что ты меня действительно слышишь и понимаешь, на что я продолжаю надеяться, и стало бы возможным не только пересадить мой мозг в твою голову, но и твой мозг в мой глаз, да, я знаю, что твой мозг уже практически мертв, но если предположить, согласился бы ты на такое? Если бы смог благодаря такой пересадке взглянуть на мир моим глазом, заглянуть в верхние миражи?
Глава шестая
Редкий был день. Слишком солнечный для этого города, светом было залито все, казалось, свет можно потрогать, набрать его в ладони и выпить. Император Валентайно в белом хитоне и с распущенными волосами сидел на заднем сиденье такси, крепко сжимая веник, лежащий на коленях; на макушке корона. Валентайно был в сознании; я обещал, что буду поддерживать в нем такой уровень стресса, что он скоро привыкнет к своему осознанному состоянию, если «нормальноголовость» можно назвать осознанностью.
– Вылитый Иисус, постаревший только, – сказал я.
– Гюнтер, ты уверен, что это нужно, а?
Я еще не привык к низкому, будто звучащему через сабвуфер голосу Валентайно.
– Сам как думаешь? Ты хоть говорить можешь, когда так сильно нервничаешь.
– Было бы что говорить, не вижу в этом особой радости, – ответил Валентайно.
– Может, привыкнешь и вернешься в нормальное состояние навсегда.
– Было бы неплохо, – согласился он.
– Ты же император, Валентайно, императору нужен голос.
Император ничего не ответил и только крепче сжал руками веник.
– Не сломай только.
Он положил веник рядом с собой на сиденье.
Водитель никак не реагировал на странных пассажиров. Не задал ни одного вопроса по поводу моего мотоциклетного шлема – я решил, что лучше быть в нем сегодня, а не с капюшоном на «голове» и в маске, ни по поводу одеяния Валентайно. Видимо, водителя такси в современном мире уже ничто не может удивить.
Ехать нам было прилично. Я выбрал церковь в Подмосковье, и план был такой: император Валентайно в образе Иисуса Христа входит в церковь и, размахивая веником, пытается прогнать из храма торговок свечами и прочей религиозной атрибутикой, цитируя оригинал. Я снимаю действо на видео. Я был уверен, что ролик получится резонансным, учитывая количество моих подписчиков. Главное, вовремя успеть исчезнуть до того, как нас примут и доставят в местную полицию. Сначала я думал, что это было бы даже неплохо, чем не библейская история? Только вот из застенков у меня вряд ли получится должным образом осветить историю, и приплетут нам такое, оскорбление чувств верующих как-никак, что здесь бессильным оказался бы и понтийский Пилат.
Ехали мы к тому времени, когда в храме крестят – в субботу к одиннадцати утра. Чтобы народу побольше, ведь сейчас как крестят – скопом, выстроив в шеренгу, вокруг куча родственников, как на свадьбе, обязательно где-то у алтаря крутится фотограф в поисках лучшего ракурса, а крестные отцы и матери не могут разобраться, как лучше оплатить «рекомендуемое пожертвование» – наличными или переводом на карту. Номер карты тут же – крупно выведен маркером на листе бумаги под иконой Богородицы по цене: две с половиной тысячи рублей «рекомендуемого пожертвования».
Приехали мы вовремя, как раз когда в церковь поплыла радостная, одухотворенная, исполненная благодати толпа. Я пристроился в хвост, чтобы разведать обстановку. Валентайно остался в оплаченном для ожидания такси. Удивительно, что никто ничего не сказал мне по поводу шлема на голове и вообще особо не обратил внимания. Мне вообще в последнее время стало казаться, что я настолько привык сам к этому шлему, настолько с ним сросся, что считал его таким же уместным, как и любой другой головной убор, и эта моя уверенность передавалась окружающим.
Всего на крестины принесли десять младенцев. Родных отцов и матерей с детьми на руках и крестных родителей выстроили в одну шеренгу, после того как они рассчитались – кто наличными, кто переводом на карту – с тетушками при входе в церковь. Все стояли с такими искренними улыбками на лицах и светящимися глазами, что на мгновение мне показалось, будто на них на самом деле снизошла благодать, и вот прямо передо мной происходит настоящее чудо таинства. Но стоило мне так подумать, как один из младенцев начал истошно орать. И вот улыбки дрогнули на лицах, а свет в глазах потух, будто кто-то разом задул все зажженные церковные свечи. «Началось», – прошипел кто-то. «Без этого никак, конечно», – шепот с другой стороны. «Хороший какой, голосистый, господи помилуй», – сказал священник, и эти его слова немного разрядили обстановку.
Думаю, Тело, ты и сам догадываешься, почему я решил хайпануть именно на религиозной теме – это самая жирная землица, брось туда хоть высохшее зерно, оно обязательно взрастет народным возмущением. Для верующих вполне себе нормально оскорблять веру как таковую в ее сути одним своим существованием, но только попробуй оскорбить то, во что они верят, и даже не столько это, сколько атрибуты их веры. Атрибуты, Тело, самое важное в существовании «нормальноголовых»: атрибуты веры, атрибуты счастья, любви, успеха. Горя и несчастья – туда же.
Я вышел из церкви на крыльцо и махнул рукой. Император Валентайно вышел из машины, я поспешил обратно.
Это было эпично. Не знаю, как так получилось, но в тот момент, когда Валентайно поднялся по лестнице и на мгновение замер у входа, солнечный свет словно обнял его силуэт, и пусть лопнет мой «глаз», если скажу, что в тот момент не уверовал, что сам Христос стоял у входа в храм. Торгующим тетушкам нехило так поплохело от этого зрелища. Валентайно вошел молча, бесшумно, но в этот момент обернулись все, будто почувствовав неладное. Император Валентайно огляделся, поднял веник над головой, медленно и величаво прошел к купели со святой водой. Перед ним расступились, не понимая, что происходит и не находя никаких разумных объяснений. Священник открыл рот, собираясь вроде бы что-то сказать, но в этот момент Валентайно махнул веником, орошая батюшку святой водой. Тут-то у него голос и прорезался. «Сережа! Господи помилуй! Ну-ка сюда!» – заголосил священнослужитель. На его крик выскочил из главных ворот иконостаса тот самый Сережа, видимо алтарник – крупный, мясистый, но весьма робкий. Увидев Валентайно, он не решался двинуться с места, а император времени не терял. Подскочив к тетушкам, он маханул веником им по мордасам, опрокинул витрину с крестами на продажу, завалил стеллаж с библиями и другой «духовной» литературой, стал хватать свечи горстями и разбрасывать вокруг себя. «Возьмите это отсюда и дом Отца Моего не делайте домом торговли!» – заорал на весь храм император Валентайно. И в тот момент он был прекрасен. «Это твой лучший танец, император Валентайно», – подумал я. «Каким знамением я должен вам доказать, что имею власть так поступать?» – обратился Валентайно ко всем.
Наконец алтарник Сережа дернулся с места и, подскочив к Валентайно, крикнул: «Да помогите же мне кто-нибудь!» – и стал выталкивать его из церкви. Тут же в себя пришли три крестных отца, и вчетвером они выставили императора на улицу. Валентайно поднял свалившуюся с головы корону, я выключил камеру на телефоне, и мы поспешили убраться, опасаясь, что кто-нибудь уже вызвал полицию.
Видео я скинул в один из новостных каналов в Телеграм. Уже через несколько часов о Валентайно в образе Христа написали несколько СМИ, а в вечернем выпуске телевизионных новостей озвучили, как нужно правильно относиться к произошедшему. Телеведущий сделал грустные глаза и задушевно так сообщил об очередном кощунстве. Показали и церковь, где все произошло, и оскорбленных тетушек, но не осуждающего и призывающего к прощению батюшку, и даже Сережа промелькнул на заднем плане. Какой-то депутат призывал к расправе над императором Валентайно. Человек в погонах убеждал, что уже ведутся разыскные мероприятия. Зато в соцсетях Валентайно стал настоящей звездой. Еще бы, он же император, да, Тело? Поступок Валентайно называли праведным, каким, по сути, он и был.
Переживаний того дня Валентайно хватило до самой ночи. В первый раз за все время он решил лечь спать на диване, от чего раньше отказывался, предпочитая спать в ванной у стиральной машины. Перед тем как улечься, он аккуратно постучался ко мне в комнату.
– Заходи, не сплю, – сказал я.
Валентайно вошел, протянул мне блокнот и попросил:
– Напиши свою историю, Гюнтер. Думаю, утром я снова буду только мычать, но прочитать смогу.
– А понять?
– И понять.
– А зачем тебе? – спросил я.
– А зачем тебе была нужна моя?
– Справедливо.
Император оставил блокнот рядом с кроватью.
Я долго смотрел на пустую страницу, не зная, с чего начать. Мне вдруг стало не по себе оттого, что я всегда представлял свою жизнь как нечто необычное, совсем не похожее на жизнь таких, как ты, Тело, – «нормальноголовых». И вот, когда мне нужно рассказать об этой своей удивительной жизни, получается, что не такая уж она и удивительная. Промаявшись два часа, я решил пересказать все как есть, без попытки удивить или объяснить. Получилось не так много. Непонятно, почему вначале я решил, что из этого выйдет многотомник. Закончил на рассвете. Я положил блокнот рядом со спящим на полу в ванной императором Валентайно и вернулся в кровать.
Выписав свою историю, я почувствовал себя пустым. Будто и не было у меня никакой истории. Все, что было важным и осмысленным, теперь казалось мне не принадлежащим, словно оно про какого-то другого Гюнтера, про Гюнтера Глаза, но точно не про Юру Акимова. «Юра Акимов – вот кто я. Какая неподходящая у меня фамилия. На моей