– Рад, что Вы дома, – уважительно сказал сосед вместо приветствия.
Сегодня у него был приятный низкий голос. Совсем не такой как тогда, в магазине.
– Можете подписать? – перед глазами возник тетрадный лист. – Оповещение о собрании жильцов.
Наверное, у меня был слишком удивленный вид, потому что сосед почти жалобно добавил:
– Пожалуйста.
Он протянул ручку. Оповещение еще почти никто не подписал. Я была пятой.
– Почему так мало подписей? – удивилась я.
– Не знаю. Не открывает никто. Наверное, жильцы на работе.
Он улыбнулся, показав слегка кривоватые зубы.
– Как хорошо, что Вы дома.
Действительно, как странно. Ходить по подъезду в будний день с утра, и при этом удивляться, что никто не открывает.
– Вы раньше не заходили? Сегодня?
– Нет, я в первый раз поднялся на ваш этаж.
Он забрал лист и ручку:
– Спасибо.
Я закрыла дверь и тут же вспомнила, что даже не посмотрела на дату и время, когда состоится собрание. Я выглянула на лестничную площадку, но сосед уже исчез. Все-таки слишком пышные у него брови. Сегодня они показались мне более кустистыми, чем в прошлый раз. И нос тоже слишком большой. Хотя в целом это его не портило. Выглядело брутально.
– Интересно, – сказала я Джине. – Раньше мы никогда не расписывались в подобных бумажках. Да и время он выбрал необычное для обхода.
Наверное, о визите стоило подумать. Я слишком часто встречала соседа, а сама даже не знала, как его зовут. Почему я не спросила имя? Интересно, живет ли он один? Постоянно или снимает квартиру? Хотя мне-то что?
Я вспомнила о приснившемся звонке. И все-таки он был. Я четко помнила, как меня разбудили мелодичные переливы. Не могло же так четко присниться! Сосед сказал, что не звонил. Получалось, или он соврал, или приходил кто-то другой, или все же я видела сон.
От путаных мыслей меня отвлек звонок Бориса.
– Не рано? – спросил он.
Какой банальный вопрос! Спрашивается, зачем звонить, если ты думаешь, что может быть рано. Я почувствовала раздражение.
– Нет-нет, – я продолжала жалеть, что согласилась встретиться.
Зачем я так поступила? Ведь знала же, что ничего не получится. Так и вышло. Я не смогу себя пересилить.
– Какие у нас планы на сегодня?
Голос Бориса прозвучал слишком довольным. Я сразу же захотела побыстрей испортить ему настроение. Обычно мне неудобно отказывать, но сегодняшний день вместе с Борисом я себе не представляла.
Я помолчала. Затем решилась, вдохнула побольше воздуха и сказала:
– Борь, ты не обижайся, но давай на другой раз нашу встречу перенесем.
Я выдохнула и добавила:
– Чувствую себя неважно, в горле першит, голова раскалывается. Еще рукой вчера ударилась. Болит теперь. Думаю, лучше отлежаться.
Не знаю, понял он мою ложь или нет. Скорей всего, догадался, но виду не подал. Борис молчал. Я через телефон чувствовала его недовольство. Наконец он спросил:
– Тебе ничего не надо? Может, что-нибудь принести? Еду? Лекарства?
– Нет-нет, спасибо, все есть. Не волнуйся.
– Выздоравливай.
В трубке послышались гудки.
Я почувствовала радость, как в школе, когда ты заболел и можешь не ходить на контрольную. Настроение поднялось. Вот почему я вечно во что-то влипаю? Ну, зачем мне Борис, если он ни капельки мне не нравится, ну совсем никак.
Конечно, мы давно знакомы. Борис поддерживал меня, когда пропал Кирилл. Я всегда буду помнить. Но ведь его никто не просил. И разве я теперь что-нибудь должна за помощь?
Глава 22
Сначала я решила съездить к родителям в Старочеркасскую, но потом передумала. Единственное, чего я хотела – остаться одной. Ни с кем не разговаривать. Никого не видеть.
Чтобы отвлечься от ожидания и беспокойства, я решила взяться за перевод, который не требовал срочного выполнения. Из-за аврала его пришлось отложить, но я помнила, что перевела примерно две трети статьи. Оставалось перевести последние страницы. Я хотела быстрей закончить.
Пока загружался компьютер, я подлила Джине воды. Потом села к столу у окна. Ветки вязов почти касались стекла. Пели птицы. Жаль, что я не очень хорошо разбираюсь в голосах. Из открытой балконной двери дул прохладный ветерок. Пахло сиренью и кофе. Идеальная рабочая обстановка.
Я кликнула мышкой и открыла папку. Я всегда для переводов создаю отдельные папки с двумя файлами, один с исходным текстом, второй – с тем, что я перевела. Я открыла файл с переводом, но ничего не увидела. Файл оказался пуст. Текст, который я перевела, исчез.
Внутри что-то оборвалось. Непонятно. Как так могло получиться? Я не сохранила свою работу? Но такого не случалось. Никогда. Ни разу в жизни. Я всегда сохраняю тексты по сто раз и дублирую на флэшке.
Я смотрела на монитор, наполняясь отчаянием. Потом включила поиск. На всякий случай проверила флэшку. Я искала зря. Безуспешно. Безрезультатно. Я не сохранила перевод. Почему, уже не вспомнить. Неужели забыла? Надеюсь, меня отвлекла проблема. Очень важная. Я отказывалась представить себе уважительную причину для рассеянности.
Еще полчаса я потратила на поиск пропавшего текста. На месте были материалы, которые я храню в компьютере. Переводы, которые я сделала раньше и буду переводить позже. Но только не то, что нужно. Я не сдавалась. Вбивала и вбивала в поиск разные слова из перевода. Я старалась не думать о том, что придется делать работу заново, и упорно нажимала на курсор. Перевода будто не существовало. Никогда.
Хотелось плакать. Прохладный ветерок из балконной двери и запах сирени больше не радовали, а раздражали. Рука ныла все сильней.
Пятнадцать страниц перевода. Всего-то. Снова перевести и напечатать. Хотя, что тут такого. Я же хотела поработать. Прекрасная возможность. Может, надо обрадоваться?
Тут меня будто обожгло. Я уверена, что переводила текст? Что, если я создала файл для перевода, но ничего туда не впечатала? Что, если мне только кажется, что я переводила? А на самом деле – нет.
Я встала. Вышла на балкон. Посмотрела на любимую акацию Кирилла. Вдохнула густой сладкий аромат.
Все вокруг казалось реальным. Весна. Солнечный свет. Зелень деревьев. Цветы. Запахи. Пение птиц. Но в моей жизни все летело под откос. Все рушилось. Даже больше, чем год назад.
Разозлившись, я ходила взад-вперед по комнате и считала до 20, потом до 60, до 100. Ничего не помогало. Бесполезно. Тогда я решила прогуляться по парку. «Проветрить извилины», как называл такие прогулки Кирилл. К тому же, я все еще надеялась, что перевод найдется. (Вдруг я делаю что-нибудь не так, как надо?)
Я спустилась в парк и почти час гуляла. Я прошлась по аллеям, посидела на скамейке в тени липы, послушала звонкое мелодичное пение синичек (только их голоса я умею отличать), посмотрела на белок. Я немного успокоилась и поняла, что могу возвращаться.
Взлетев по лестнице на пятый этаж, я включила компьютер. Содержимое было на месте. Папки. Файлы. Все! Кроме перевода. Ничего не изменилось. Осталось так же, как час назад.
– Не понимаю, что со мной, любимый, – сказала я Кириллу. – Без тебя со мной происходят непонятные вещи.
Он ничего не ответил, продолжая задорно улыбаться с фотографии. Проклиная свою рассеянность, я открыла файл. Я решила, что не встану из-за компьютера, пока не закончу злосчастный перевод. До упора. Если надо, до утра.
Так и вышло. Я просидела за компьютером целый день, делая паузы только для того, чтобы выпить кофе и анальгин. Рука ныла. Переводить я закончила около полуночи. Я все еще не была уверена в том, что работала с этим текстом раньше. Казалось, я перевожу его впервые.
Ситуация выглядела очень печально. Если я не переводила, но мне кажется, что переводила, у меня проблемы. А если переводила, но забыла сохранить, то тоже ничего хорошего. Я поклялась себе, что теперь буду сохранять каждую строчку в разных местах, и отправила перевод на электронную почту «Ифины». На всякий случай. Так надежней.
Потом я выключила компьютер и вышла на балкон. Над парком красиво сияли звезды. Пахло сиренью, акацией и цветами. Неожиданно подул ветер. Деревья зашевелились, будто танцуя. Они открывали и закрывали звезды и луну, будто обмахивая их гигантским веером. Я смотрела на мрачный танец и думала о том, что, возможно, Лариса не врала. Документы из компьютера в офисе, и правда, пропали после моей флэшки.
Я чувствовала себя разбитой. Опустошенной.
Как мне нужен Кирилл! Я не могу без него! Совсем. Через год я понимала это острее, чем раньше.
Без Кирилла меня не было. Я не существовала.
Я почувствовала на губах соленый привкус.
Глава 23
Вечером я опять выпила снотворное. Все ж лучше, чем ночами слоняться по квартире. Без снотворного я боялась даже думать о том, чтобы лечь спать. Почти весь год засыпала только с ним. Как-то раз пыталась бросить, точнее, почти бросила. Но ничего не получилось. Для меня пытка вертеться в кровати и стараться заснуть. Лучше вообще не ложиться.
Во вторник я проснулась резко. Неожиданно выпала из сна в реальность. Сердце билось гулкими неровными скачками. Первые секунды я не могла понять, что случилось и где нахожусь.
Опять меня что-то разбудило, а я не помню?
Я взглянула на фото Кирилла и немного успокоилась. Постаралась восстановить в памяти последние дни. Никакой радости это не принесло. Мрачное и тревожное настроение не покидало.
Я выпила кофе и покормила Джину листьями салата и петрушкой. Потом оделась. Идти никуда не хотелось, даже на любимую работу. Лучше всего закутаться в черное и забиться в угол. Одно радовало – рука болела уже меньше.
Нос заложило, хотя аллергия не мучила меня уже дня три. Насморк – это ерунда. Я привыкла к более крутым проблемам. Пить лекарство от аллергии не хотелось, но терпеть заложенный нос не было сил, поэтому я выпила таблетку.
Я аккуратно накрасилась перед маленьким зеркальцем, надела голубое платье (уже даже не синее) и подошла к двери. Поднесла руку к ключу. Я еще не дотронулась до него, но уже заметила. Щеколда открыта. Ключ почти вытолкнут из замка и едва держится. Как только я до него дотронулась, он упал, негромко звякнув о плитку. Почему он не упал раньше? Удержался чудом.