В последний месяц Элла стала мне ближе всех. Синдром попутчика в поезде. Когда хочется рассказать незнакомцу самое личное и сокровенное. Мы всегда хорошо общались, но никогда раньше я не советовалась с Эллой и не рассказывала свои тайны. То, что боялась и не могла сказать остальным.
С Эллой у нас была односторонняя связь. Она только приблизительно знала, где я живу. Если бы я перестала приходить на рынок, наше общение прекратилось бы. С моей стороны, не очень честно. Получалось, я использовала Эллу в своих целях. Грузила проблемами. Надо быть внимательней к ней! Но на самом деле я понимала, что собственные проблемы перевесят все остальное. Для меня. Как всегда.
Джина неторопливо разгуливала по центру комнаты. Свинка очень забавная! Я посадила ее в клетку, закрыла балкон и несколько раз подергала дверь, чтобы убедиться, что она не откроется. Потом я натянула черные джинсы, темно-серую майку и вышла из дома.
Приближаясь к рынку, я не увидела возвышающуюся над овощами фигуру Эллы. Впервые. Ларек был закрыт. Странно. Мне казалось, Элла никогда никуда не отлучается с рынка. Приходит рано утром и уходит поздно вечером.
– У нее перерыв. Сказала, через час вернется, – сообщила упитанная соседка в зеленом платье, торгующая сладостями. Потом, посмотрев на часы, добавила: – Вот-вот явится.
– А зачем закрывать ларек? Вы бы присмотрели.
Соседка удивленно повела плечами.
– Мы всегда так делаем, если надолго уходим. Никто ни за кем смотреть не станет. Конкуренция.
Какая может быть конкуренция между конфетами, печеньем и овощами, непонятно. Но я промолчала. Делают, так делают. Какая разница!
Я решила подождать. Ведь я же специально пришла рассказать Элле последние новости. Обидно уходить домой, не повидавшись. Все равно торопиться некуда. Я прошла в сквер рядом с рынком и села на скамейку.
Минут через двадцать я увидела Эллу. Она выходила из аптеки на углу. Элла несла объемный пакет, сверху лежали лекарства. Конечно, если весь дом на одном человеке, таскать приходится много. Элла, кажется, смутилась, увидев меня.
– Для матери, – сообщила она, поймав мой взгляд, брошенный на лекарства.
– Может, тебе помощь нужна?
Элла улыбнулась и помотала головой:
– Нет, спасибо. У тебя ж и так своих проблем куча.
Мы дошли до ларька.
– Подержи, – Элла сунула мне в руки пакет.
Я стояла в стороне и смотрела, как она открывает ларек, раскладывает фрукты, вытягивает ящики с капустой, картошкой и луком. Элла работала, весело напевая незнакомую мелодию. Несмотря на полную комплекцию, она действовала очень быстро и грациозно. Порхала над своими ящиками. Как обычно, Элла подействовала на меня позитивно. Настроение начало улучшаться.
Пакет оказался тяжелым и весил не меньше пяти килограммов. Я очень хотела поставить его на землю, но не решалась. Пока не почувствовала, как обрываются ручки. В ту же секунду пакет выпал из рук и завалился набок на земле. Лекарства рассыпались. Среди них виднелась черная коробка без надписей, со стильным рисунком, изображающим женский профиль с пышными золотистыми локонами.
– Надеюсь, ничего не разбилось, – прокомментировала Элла, поднимая с земли пакет.
Она бережно взяла коробку и внимательно осмотрела. Коробка выглядела целой. Ничего не пострадало.
– Уф, – облегченно вздохнула Элла. – Все нормально.
Потом посмотрела на меня, погладила женский профиль и добавила:
– Косметика. Целый год копила, до того купить хотела.
– Ты пользуешься косметикой?
Я тут же пожалела, что спросила. Вопрос прозвучал некрасиво и бестактно. Как я могла! Да и кто бы спрашивал. Сама давно чучелом выгляжу. Но Элла, кажется, ничего не заметила. Она с нежностью гладила коробку с косметикой. Я поняла, что обязательно подарю Элле точно такую коробку.
– Хочу начать. Научиться. Захотелось. Я все время только здесь, на рынке. Хочется к красоте приобщиться. Я ведь женщина.
Я кивнула. Неужели у Эллы появился ухажер?
– Главное, что зеркало не разбилось, – добавила она. – Точно к несчастью было бы.
– Ты веришь в приметы? – уточнила я.
– Веришь не веришь, но они часто сбываются. А у меня мать болеет сильно. И больше никого у меня нет. Только животные. Тебе зелень дать? – Элла неожиданно резко сменила тему.
– Вообще-то я не за этим пришла.
– Все равно возьми.
Элла протянула мне уже готовый пакет с зеленью.
– Спасибо. Но я за советом.
– Тогда говори, пока никого нет, а то сейчас очередь набежит.
Я, сбиваясь и торопясь, рассказала Элле о видеоклипах со своим участием и требовании признаться за два дня. Во время рассказа она сочувственно кивала и причмокивала. Казалось, Элла вот-вот погладит меня по голове.
– Все понятно, – резюмировала она, когда я закончила. – Ничего хорошего.
Именно в этот, самый неподходящий момент, к ларьку подошел покупатель, пузатый мужчина в шортах. Элла отвлеклась. Я стояла рядом, у ящика с картошкой, и чувствовала себя так, будто разделась перед толпой. Сейчас я рассказала Элле свою самую страшную, зловещую тайну. И теперь ждала ответа, совета, что делать и как поступить.
– Если хочешь совет, – подошла ко мне Элла, когда довольный покупатель ушел с капустой и кабачками. – Так надо в полицию идти, пока тебе по голове не дали. Там все расскажешь и разберутся.
– Не хочу, – сказала я.
Она медленно и спокойно продолжала, не обращая внимания на мои слова:
– Яна, вот ты не идешь в полицию. Не говоришь там обо всем первой. Записи опубликуют. А если им поверят? Ты будешь отрицать. Понятное дело. И тогда все тебя спросят, почему не пришла раньше? Если видео – вранье, то почему ты боишься? Сама подумай. Если ты ни в чем не виновата, то что тогда тебе скрывать?
В словах Эллы были логика и разум. Я прекрасно понимала. Но внутри чувствовала протест. А еще глубже к нему примешивался страх. Что, если меня обвинят в убийстве собственного мужа? Кирилла? Смешно. Наверное, я слишком люблю детективы.
– Но я ни в чем не виновата, – запротестовала я.
– Понятное дело, – строго сказала Элла. Потом добавила: – А алиби у тебя есть? Я вот где-то читала, что должен быть алиби.
«Должно быть алиби», – поправила я про себя. Но промолчала.
– Ничего у меня нет.
Я даже не подумала ни о каком алиби. Мне и в голову не пришло! И теперь стало еще страшней. Вдруг окружающие, и правда, поверят видео?
– Да-а, – задумчиво протянула Элла, недовольно посмотрев на меня. – Как это алиби нет? Ты же дома была.
– Ну, так я одна была. Ничего я не докажу.
– А камеры разве не стоят в подъезде или у дома?
– Какие камеры? Я в старом доме живу. Соседи, в основном, пенсионеры.
– А ты не пыталась узнать, что ж за умник тебе написывает? – неожиданно спросила Элла.
– Пыталась, конечно, – вздохнула я. – Бесполезно.
Не знаю, почему я так ответила. Мы помолчали.
– Значит, пойти с заявлением? Но что бы другое придумать? – От Эллы я хотела конкретного совета.
– Я ведь сказала, – терпеливо повторила она. – Я не юрист, понятное дело. Но мне кажется, надо сделать так – пойти в полицию и все честно рассказать, как есть. Пусть там разбираются. Они ж специалисты. Лучше них никто не разберется.
Она внимательно посмотрела на меня:
– Или ты чего-то боишься?
От ответа меня избавили покупатели. К прилавку подошли несколько человек. Моментально выстроилась очередь. Я потопталась рядом и отправилась домой. На душе было муторно. Совет Эллы разочаровал. Никому ничего заявлять я не собиралась.
Я всего лишь хочу узнать, что произошло с Кириллом год назад. За год мне никто не помог. Через год, тем более, надежды на помощь намного меньше. Еще и подозревать начнут. А мне надо узнать правду. Жизненно необходимо.
Глава 53
Около семи вечера мне позвонил Антон и попросил выйти. Он стоял на том самом месте, где, как я его учила, надо стоять, чтобы не попадаться на глаза бдительным соседям. Я рассмеялась. Антон тоже улыбнулся и протянул корзинку с клубникой.
– Компенсация, – улыбнулся он.
– За что? – удивилась я.
– Я все узнал.
– Тогда я должна тебе компенсацию.
Нет, у Антона точно странное чувство юмора.
– За ожидание. Времени много ушло.
– Разве? Я ведь только утром попросила помочь, даже дня не прошло.
Мне очень хотелось пригласить Антона домой и угостить кофе. Но я передумала. Зачем? Надо учиться подавлять желания. Да и в нашей с Кириллом квартире гостей не было уже больше года. Родители не считаются.
Антон оказался непредсказуем.
– Хочу пригласить тебя в гости, – сказал он, хитро улыбаясь, будто я высказала мысли вслух. – У меня новоселье и нет въедливых соседей.
– С удовольствием, – обрадовалась я.
А что? И правда, живу, как отшельница. Нигде не бываю.
– Есть кое-какие новости, – загадочно добавил Антон.
Мы шли через парк и молчали. Но, как ни странно, я чувствовала себя комфортно. Будто рядом с близким человеком, когда можно молчать часами. Наверное, странно для людей, которые познакомились всего пару недель назад.
– Тут недалеко мой офис, поэтому я выбрал квартиру рядом, – объяснил Антон.
Мы подошли к Пионерскому скверу. Фонтан с богатырем, разрубающим змея, блестел на солнце. Струи воды отталкивались от золотой кольчуги и мелкими брызгами разлетались по сторонам. Вдоль аллеи на скамейках сидели пенсионеры и мамы с колясками.
– Вон мой дом, – Антон указал на новое громоздкое здание бежевого цвета с коричневыми балконами. – Двадцать пятый этаж. Обожаю высоту.
– Да, высоковато, – поддакнула я.
– Хочу жить подальше от земли, поближе к облакам.
Мы вошли в подъезд. Внутри стояли банки с краской, лежали пакеты со строительным мусором. Пахло ремонтом. К лифтам вел полутемный, извилистый коридор. Мы поднялись в квартиру.
– Никаких соседей, – улыбнулся Антон, открывая дверь. – Дом только заселяется. Я въехал вчера.