– Денис считает себя творческим человеком. Ему нужно вдохновение, – сказала я. – Вот он и ищет его в окружающей обстановке.
– Думаешь? – задумчиво спросила Кира.
Мне показалось, что она немного обиделась.
– Да ничего я не думаю, но присмотрюсь теперь, раз ты сказала.
– Денис такой симпатяга! – Кира мечтательно закатила глаза. – Компанейский. Он вообще на переводчика не похож. Скорей, на военного или спортсмена. Ну, разве что на военного переводчика.
И правда. Денис был невысоким, широкоплечим и мускулистым. Он стригся очень коротко и напоминал качкá.
– А еще он добрый, – не унималась Кира. – Помнишь, как он мне диван перевозил?
– Жена и пятилетняя дочка тебя не смущают?
– Я только сказала о своем впечатлении. Мне кажется, он не знает, как перейти от дружеских отношений к другим. Перевести в другую параллель, так сказать.
– Ну, а ты? Ответишь взаимностью, если вдруг?
– Чего об этом говорить сейчас. Пока не знаю. Зависит от обстоятельств.
Я не замечала, что Денису нравится Кира. Хотя последний год я мало что замечала. Внешне отношения у них были дружеские, как у всех в «Ифине». Мы вместе обедали, пили кофе, иногда общались после работы.
Я вспомнила, что жду новых сообщений. Как я могла? Отвлечься от своего священного ожидания на глупые разговоры! Это казалось преступлением. И тут же привычные страхи обрушились на меня снова. Вдруг я больше не получу никаких известий?
– О чем ты задумалась? – тянула меня за рукав Кира. – Ты что, спишь с открытыми глазами?
Я не то, что задумалась. Скорее, застыла. В голове – пустота. Никаких мыслей. Только ожидание новостей о Кирилле. Я кивнула, не расслышав вопрос. Разговаривать не хотелось.
В коридоре послышался голос Дениса.
– Давай заканчивать разговор, – торопливо сказала Кира. – Пойду переводить. – Положив на стол недоеденное печенье, она быстро вышла.
Глава 10
Вечером в субботу в начале десятого я шла домой по улице Мечникова. Телефон я держала в руке. Боялась пропустить долгожданное сообщение или звонок.
В «Ифине» нам всем пришлось задержаться почти до девяти.
– Замечательный субботний вечер! – прокомментировал Морис, когда мы вышли на улицу.
– В такой вечер надо отдыхать, но только не работать! – потянулась Кира.
А мне нравилось, что много работы. Я старалась погрузиться в нее максимально. Задавить, задушить себя переводами. Устать. Вымотаться. Чтобы не осталось сил думать.
Телефон я ставила справа от компьютера. Так удобней смотреть на экран. Сообщения, которые я получала, не имели к Кириллу отношения. Никакого. Звонки тоже. Иногда казалось, что я пропустила важное сообщение. Тогда я отвлекалась от перевода, брала смартфон в руки и смотрела на экран. Нет. Я ошибалась.
Ходьба привычно отвлекала от мыслей. Я люблю прогулки. На работу я всегда хожу пешком. Пустота в голове – именно то, что нужно в моменты, когда не хочется думать. От тяжелых мыслей у меня есть два не очень эффективных средства – работа и ходьба. Вместе они помогали. Немного. Иногда. Хотя часто я и сама не знала, чего хочу. Я все время хотела разного – то побольше переводов, работы на износ, то ходить до тех пор, пока не заболят ноги.
Несмотря на очередную бессонную ночь и усталость, домой не хотелось. Я села на скамейку в парке. Неподалеку подростки играли с собаками на площадке. Меня окружал идеальный вечер. В такое время не бывает никаких проблем.
Вдруг мне показалось? Привиделось? На самом деле позавчера я не получала никаких сообщений о Кирилле. Я снова взглянула на экран смартфона. Сообщения на месте. Нет. Ничего не приснилось.
Я не понимала, чего хотел и добивался отправитель. Ну и ладно. Все равно, какие у него цели. Главное – чтобы я получила новое смс. Узнала обещанную правду.
Я сидела на скамейке и грызла ногти. Ужасная привычка, которая возмущала Кирилла. Я всегда грызу ногти, когда нервничаю.
Пахло свежестью и травой. Мимо скамейки, с двумя хорьками на поводках, прошел мужчина. Хорьки смешно семенили лапами. На одном из них был розовый ошейник со стразами, на другом – гладкий черный. Понятно. Семья. Я смотрела на хорьков, пока они не свернули на боковую дорожку и не скрылись из виду. Семейство хорьков выглядело очень оптимистично. Мое настроение немного улучшилось.
Я почувствовала голод. Дома, в холодильнике, только зелень и овощи для Джины. Еще один предлог, чтобы не торопиться. Я знала, что как только войду в квартиру, ожидание новостей поглотит меня окончательно. Станет непереносимым.
Магазин, где можно купить продукты, находится рядом с домом. Для меня, непритязательной в пище, очень удачно. Не надо далеко идти. В торговом зале почти никого не было. Я долго ходила между стеллажами. Один из покупателей показался мне смутно знакомым, и я принялась вспоминать, где же его видела. Кажется, вчера мы встретились на улице, когда я шла на работу. Но, может быть, я ошибалась.
Я загрузила корзину покупками и подошла к кассе. Мужчина стоял впереди. Неожиданно он кивнул мне и отвернулся, даже не дождавшись, когда я отвечу. Когда незнакомец заговорил с кассиром, меня удивил его голос. Странный, грудной и немного глухой, будто говорить ему что-то мешало. Я уже поняла, что мы знакомы. Но кто он? Что с моей памятью!
Мужчина вошел в соседний подъезд. И только после этого я вспомнила, что несколько раз видела его во дворе. Он всегда приветливо улыбался и кивал, но никогда ничего не говорил, не пытался познакомиться. Однажды, случайно обернувшись, я заметила, что он смотрит мне вслед. Наверное, новый жилец.
Он появился в нашем доме недавно. Мужчине было лет сорок. Несмотря на полноту, он одевался аккуратно и с изысканной небрежностью – джинсы, рубашки, дорогие майки. Я никогда не видела его в шортах или шлепанцах. Он был высоким, светловолосым, с толстыми мохнатыми бровями над темными глазами. Крупный приплюснутый нос занимал на лице слишком много места. Сосед производил впечатление человека, за которым ухаживает женщина. Интересно, в какой квартире он живет? И почему у него такой странный голос?
Глава 11
Полночи я ждала новых сообщений. Я очень надеялась на новости. Я смотрела только на смартфон. Потом я задремала. Казалось, сквозь сон я контролирую то, что происходит вокруг. Я четко слышала сигнал от входящего сообщения. Такой реальный, что я резко проснулась. Сердце колотилось. Я схватила телефон. Нет. Показалось. Ничего нового.
Я долго сидела на кровати, стараясь прийти в себя. Надежда быстро сменилась мрачной безысходностью и тягостным предчувствием.
Так прошел последний год. Я просыпалась в хорошем или нейтральном настроении. Но тут же вспоминала – что-то случилось. Плохое. Ужасное. И тогда я быстро возвращалась в реальную жизнь. Радоваться нечему. Постепенно такое пробуждение стало привычным.
Больше заснуть я не смогла. Поначалу вертелась в кровати. Потом отказалась от бесполезных попыток, встала и принялась слоняться по квартире. Привычный маршрут: кухня – комнаты – балкон. На часах было пять утра.
Я хотела продолжения. От бессилия, от моей зависимости от неизвестного человека, который, возможно, пошутил и больше никогда ничего не напишет, хотелось плакать. Рыдать.
Около шести я сварила кофе и включила компьютер. Джина зашуршала в клетке. Никакого режима у этой свинки! Я знала, Джину надо покормить. Свинка не успокоится, пока не выпросит еду. Я достала из холодильника укроп, петрушку и огурец. Зелени почти не осталось. Завтра надо обязательно купить. Точнее, уже сегодня.
Я подумала об Элле. Мне точно с ней повезло. Элла очень любит животных. Она была сдержанной и редко улыбалась. Но когда рассказывала о своих питомцах, всегда оживлялась. В Элле мне не нравилось то, что она слишком прямолинейна. Меня задело ее замечание о том, что я ничего не сделала для поисков мужа. Хотя… Что-то в этом было. Я не хотела признавать, но понимала, Элла права.
Я выпила кофе, надела наушники и негромко включила музыку. Я всегда работаю под музыку. В зависимости от настроения, это Шопен или Бетховен. Но если перевод очень легкий, я включаю шансон.
Я так увлеклась текстом о климатических войнах, что не заметила, как в восемь зазвонил будильник. Наконец-то пора на работу! Я подумала, что успею перевести еще один небольшой абзац.
Я уже заканчивала перевод, когда зазвонил домашний телефон. В это время в будни мне всегда звонили родители. Я радостно схватила трубку.
– Алло!
В ответ молчали.
– Алло! – повторила я. – Алло! Говорите!
Чувствуя, как меня охватывает ужасное ощущение неопределенности, я вцепилась в трубку так, что заболела рука. Тишина. Лишь едва уловимое прерывистое дыхание.
Или показалось?
– Алло! Вас не слышно. Перезвоните.
Губы одеревенели и не слушались. Я положила трубку и с размаху села на диван. Ноги казались слабыми и неустойчивыми.
Страх – ужасная штука. Мне было страшно.
Оставалась крохотная надежда, что того, кто звонил, я не слышала из-за плохой связи. Вдруг это кто-нибудь из заказчиков? Сейчас он перезвонит. Все будет хорошо. Утрясется. Выяснится, что я зря паникую.
Я сидела на диване и не шевелилась. Я ждала. Никто не перезвонил. Я посмотрела на определитель – только нули. Номер, с которого звонили, не определялся. Понятно. Я так и думала.
Я обвела взглядом комнату. Как страшно вставать и начинать двигаться!
Я вспомнила о родителях и беспокойство усилилось. Они уже переехали на дачу в Старочеркасскую. Каждый день, утром и вечером, мы созванивались. Родители – единственные родные люди, которые у меня оставались. Теперь я поняла это особенно четко. Резко, молниеносно осознала.
Я позвонила. Папа работал в саду. Мама убирала на веранде. Она ответила. Голос был веселым, и я немного успокоилась. Но, как только я повесила трубку, вновь пришла тревога. В собственной квартире, на своем диване я ощущала себя очень неуютно. Дискомфортно.