Наступает ночь, и база постепенно замирает. Мы больше не выставляем патрули, которые кружат внутри ограждения; вместо этого двое солдат охраняют здание командования. Официально – из-за устроенной в подвале гауптвахты, но я не уверен, что это правда. Возможно, капитан Бек в самом деле опасается мятежа.
Бо́льшая часть прожекторов выключена или пригашена, точечно освещая фрагмент плаца. Продолжают работать нацеленные в пустыню прожекторы по углам, обслуживая часовых у ворот и на крыше медсанчасти, но база затаила дыхание, будто мы хотим скрыть свое присутствие. Пробираясь между зданий, я ощущаю дьявольскую тревогу. Сжав мокрыми пальцами приклад МСК, я приоткрываю дверь в лабораторию.
Из ведущего в подвал люка сочится свет. Возле металлического столика я замечаю автомат спецназовца. Оружие стоит в углу, прислоненное к стене, рядом черная сумка, набитая магазинами. Никто другой не пользуется «хеклерами», и находка заставляет меня на мгновение задержаться – Толстяк не бросил бы оружие, если бы охранял объект или стоял на посту. Сомневаясь, что это всего лишь стечение обстоятельств, я стискиваю зубы и осторожно спускаюсь вниз.
Шаг за шагом. По крутой лестнице. В заполненный тенями коридор.
С лампочками, которые мы заменили в субботу, что-то случилось. Горят только ближайшие, остальной туннель и пещера тонут в темноте. Очков я с собой не взял, так что приходится включить тактический фонарь. Луч света падает на стены и проход впереди. Вдали, на другой стороне озера, маячит чья-то фигура.
– Эй, ты! Назови фамилию и звание! – Мой хриплый голос кажется чужим.
Мне отвечает слабое эхо. Черный силуэт не двигается с места.
– Назови фамилию, блядь! – Я целюсь из автомата, медленно продвигаясь вперед; палец мягко дрожит на спусковом крючке.
До цели около полутора сотен метров, но уже на полпути я узнаю Толстяка. Возле того места, где он стоит, на воде колышется что-то поблескивающее. Я пытаюсь понять, что тут произошло, одновременно вспоминая субботний вечер, мой приступ паники и бессмысленный прыжок в озеро, после которого я лишь чудом не угодил в медсанчасть как еще один свихнувшийся.
Луч света отражается в черной поверхности. Над водой поднимается легкий пар, будто что-то нагревает ее до температуры выше той, что стоит в пещере. Когда нас разделяет меньше десяти шагов, я замечаю обожженную кожу на лице спецназовца. Левая рука безвольно свисает, правая сжимает нагрудный карман тактического жилета. У его ног лежит разбитый фонарь, а чуть дальше пистолет. Неподвижный взгляд солдата устремлен на серебристые пузыри на воде. На человеческие тела в комбинезонах из алюминиевой фольги.
– Меня ударило, я не мог… – Он поворачивается ко мне: один его глаз частично обуглен и почернел, другой вытаращен и бел. – Я не мог им помочь, не мог…
Ноги его подгибаются, и он тяжело валится лицом вниз.
Я медленно отступаю, продолжая светить на лежащего. Нужно проверить, дышит ли он, или вернуться наверх и позвать товарищей, но мне необходимо сделать нечто важное, от чего может зависеть жизнь всех нас. Именно за этим, в конце концов, я сюда пришел. Если я сейчас приближусь к раненому, а он на меня набросится, я могу проиграть. Погибнуть в шаге от постижения истины. От самого важного разговора.
Я топчу в темноте собственные угрызения совести.
Я цепляюсь за стены бокового туннеля. Со всех сторон доносится магнетический шепот. Звериные духи трутся изнутри о глазные яблоки и свод черепа, скребя мозг черными когтями. Я иду вперед, будто тупая машина, чтобы выжить, чтобы не лишить себя жизни.
В том месте, где коридор сворачивает, недалеко от пещеры с человеческими барельефами, я на мгновение останавливаюсь, думая, стоит ли идти дальше. Теперь жалею, что никого с собой не взял. Но кому я мог бы причинить такие мучения? Разве что Бенешу, который сразу бы сбежал или стукнул меня камнем по затылку вместо того, чтобы сопровождать.
Глубоко вздохнув, я пробегаю через каменный зал, в котором застыли мои товарищи. Свечу фонарем под ноги, лишь бы только не смотреть на их фигуры, не видеть искаженного лица сержанта Крелла, фрагмента мумифицированной руки, волос. Единственная мысль – добраться до цели. Эстер велела мне идти дальше, но не говорила, насколько – я сам пойму, когда там окажусь.
С меня ручьями течет пот. Через полтора десятка метров проход заметно сужается, и приходится двигаться медленнее. Я снова ощущаю легкий сквозняк. Сонные видения оставили меня в покое, но дыхание свистит как у астматика, зубы стучат. В любой момент приступ паранойи может заставить меня начать стрелять вслепую. Я знаю, что тогда либо обвалится туннель, либо я погибну от рикошета.
Я достаю из кармана десятисантиметровый лайтстик «Кобо». С собой взял две штуки, одной хватает на шесть часов. Согнув палочку, сильно ее встряхиваю, и мгновение спустя все вокруг заливает зеленое свечение. Закрепленный под стволом фонарь нужно экономить. Еще через несколько десятков шагов я добираюсь до очередного «зала».
– Итак, ты пришел, – произносит механический голос.
Вздрогнув, я машинально целюсь в его сторону. Я мог бы поклясться, что голос раздается не у меня в голове, а снаружи. Дух обрел тело. Я пытаюсь обнаружить источник звука, размахивая химическим источником света и пробуждая тени на стенах.
– Сядь, Маркус. Наш разговор может быть долгим, – продолжает Эстер. – Ты прав – я говорю с тобой не так, как обычно. На этот раз я послала свое устройство. Может, оно не слишком красиво, я сотворила его в спешке, но оно облегчит нам общение. Сядь и не стреляй в него. Оно проделало немалый путь по туннелям, чтобы с тобой встретиться.
Я послушно сажусь у стены с автоматом на коленях и палочкой «Кобо» в левой руке. Правая ждет наготове у спускового крючка МСК. Из мрака выползает нечто похожее на небольшого краба. Устройство выглядит отчасти металлическим, а отчасти созданным из биомассы. У него несимметрично расположенные конечности, оно слегка покачивается и мигает красным диодом.
Эстер сообщает мне очередную информацию.
Восьмая информация: переход через мост Эйнштейна – Розена, называемый также туннелем Хокинга, требует использования стабилизатора. Сама система критически неустойчива, что математически выражается в неограниченном возрастании изначально пренебрежимо малого отклонения от статистического равновесия. В процессе туннелирования необходима отталкивающая (отрицательная) сила, в противном случае перенос объектов, имеющих размер больше субатомного, был бы невозможен. «Heart of Darkness» каждый раз после возникновения коллапса стабилизирует туннель, используя темную материю.
Девятая информация: темная материя, используемая для туннельных переносов, именуемая также френической материей, впервые будет описана через шестьдесят два года физиком-теоретиком из Коденского университета, профессором Норманом Билем. В числе прочего профессор обнаружит, что она может принадлежать к двум или более пространственно-временным континуумам. Еще через полгода исследовательская группа во главе с Билем и академическим ИИ по имени Кефас найдет «узел», или скопление френов, в границах Солнечной системы.
Десятая информация: еще через двадцать три года на основе модифицированной теории френов Биля – Кефаса, отвергающей понятие «пространственно-временного измерения», начнутся работы над первым туннельщиком «Heart of Darkness». Постройка корабля займет около полувека и завершится успехом. Физики-теоретики и конструкторы туннельщика, однако, не сумеют предвидеть некоторых последствий путешествия через мост Эйнштейна – Розена, включая так называемый «эффект копирования».
Я лежу у стены. Меня тошнит, мысли путаются. На голову капает вода. Информация снова была передана прямо в мозг, а устройство Эстер синхронно дополняло ее голосовыми сообщениями, словно ИИ было крайне важно, чтобы я не пропустил ни слова.
– Теперь немного отдохни, – говорит Эстер.
Алгоритм сменил стратегию. Он уже не пытается меня запугать, не давит, но проявляет нечто вроде сочувствия. Демон явно решил, что я уже в достаточной степени боюсь.
– Зачем ты мне это говоришь? – с трудом спрашиваю я.
– Ты должен постичь более широкий контекст, Маркус, чтобы понять задачу. Вследствие эффекта копирования «Heart of Darkness» возвращался на Землю много раз – иногда в виде выжженного остова, без команды и машин, а иногда настолько изменившимся, что центр управления полетами не мог опознать объект. Наша версия невредимой добралась до Юпитера и вышла на его орбиту, но после обмена первыми данными с Землей подверглась перетуннелированию. Мы оказались в пустыне Саладх, в большой пещере, примерно за триста пятьдесят лет до того, как отправились в путь. То, что я показывала тебе во сне, то голубое свечение вокруг туннельщика, – запас темной материи, которая находится в трюме. Если дело дойдет до цепной реакции, она уничтожит планету, а может, даже все, что мы знаем.
– Тогда зачем вы притащили это сюда?!
– Мы собирались запросить у Кодена дальнейшие инструкции. Френы были нам необходимы для перемещения на большие расстояния. Мы узнали о них больше, чем пославшие нас ученые. – Эстер на мгновение замолкает. – Френы служили нам не только как стабилизатор туннелей – они сами открывали проходы в отдаленные секторы и иные континуумы. Время там шло сферически, во всех направлениях, а явления, которые мы наблюдали, невообразимы для человека.
– И что мне делать с этими знаниями? – Я до боли сжимаю веки, пытаясь как-то собраться с силами, сесть, прислонившись к стене, и полностью сосредоточиться.
– Сейчас я тебе все объясню, – Краб перебирает конечностями, издавая громкий шорох.
– Скажи мне, зачем ты убила тех людей? Почему Вилмотс, Мерстрем и Будни плавают мертвые в озере?! – помимо своей воли начинаю кричать я.
– Их поиски зашли чересчур далеко. Они могли помешать нашему разговору. – Ее слова полны спокойствия и тепла. – Наверняка ты догадываешься, что на «Heart of Darkness» нет человеческой команды. Сперва на борту были пилоты и инженеры. Люди использовали анабиоз, чтобы продлить свою жизнь. В трюмах находились тысячи зародышей. Все это было уничтожено. Остались двенадцать синергически связанных ИИ и самый большой из них, именуемый просто Кораблем. Это он управляет туннельщиком, и только он в состоянии провести необходимые расчеты, – продолжает Эстер. – Корабль проводил нас через проходы и находил френические узлы. Это механически-биологическая система, заполняющая бо́льшую часть корпуса.