— Ну собрались–то зачем — я не знаю, а явился ты, Хизуми–кун, повергать меня в прах гневом своим, — злоехидно ощерился Орыч во всю пасть.
— Поверг?
— Поверг, еще как, переварить бы все, — задумчиво протянул мой будущий зять.
— Ну вроде бы никаких изменений по плану у нас нет. Разве что подгадила мне эта псина сутулая советником.
— Ки–ки–ки, а ничего так, «псина сутулая», — развеселился Орыч, — мы то его «блохастым» среди знакомых называем. Кстати для Инузуку вполне вменяемый тип. Супруга вот у него — там мрак кромешный.
— Эта, — показал я руками «игольчатую прическу», — Цуме кажется?
— Она самая, совсем бешеная, когда в небольшой компании, а уж один на один — и на каге лает, чуть ли не бросается. Притом, чем больше народа — тем приличней себя ведет. Народ ставки делает, сожрет она Ойя, или сбежит он из деревни.
— Глава клана?
— А там все равно кто он. Она, когда последний раз беременела, повеселилась, видимо в процессе. Ой в госпитале месяц валялся, его, считай, по кусочкам собирали.
— Да уж, колоритная дама. Впрочем, óни с ними обоими, псинами сутулыми. Я насчет места советника поговорить хотел.
— А что тут говорить, для меня это — такая же неожиданность как и для тебя. Псина сутулая, — ки–ки–ки! — и меня удивил. Ну посидишь в совете, благо, как я понял, тем же чем и хотел будешь заниматься. Только не по моему «заказу» а как советник.
— Клоном теневым, Орочи–кун, нечего мне в вашей говорильне делать. И тебе теневым же там быть советую. Пользуешься?
— Да и прав ты, изрядно удобная техника. Правда больше двух не создаю, но и это полезно. Змеиные хоть в бою и получше, но память не передают, так что в исследованиях и на переговорах и вправду незаменимы.
На том и распрощались. Прошел мимо квартала Сенджу, темно везде, да и потопал домой. С утра Цунаде навещу.
А Орыч — мозг, все–таки. Да и моя, на коленке придуманная история, как бы не правдой оказалась. Джашин и вправду изрядно на отожравшегося духа смахивает, с отрубленным «чакрососом», питающегося жертвами. Впрочем ладно, к сведению приму, но делать пока ничего не буду, не до него сейчас. Разве что, как время появится, с Шинигамычем потолкую. По делу, да и за жизнь. Добрался с этими мыслями до дома, да и завалился спать.
С утра поймал Рей, наказал сразу семерку на стену направлять, дела, а если что — после обеда сменю. Шина перед уходом выцепил, велел меня дожидаться дома, мол явлюсь с указаниями ценными и важными. Ну а сам к кварталу Сенджу отправился, вполне открыто, родственница как–никак.
В ворота сначала постучал. Потом попинал. Потом молотить начал и слова говорить в стиле «открывай Сенджу, Удзумак пришел». Открыла уже краем виденная девица, Като, вроде, её фамилиё. И заявила мне, что «Сенджу–доно изволит почивать». Впрочем крик из дома «Шизуне–тян, если Удзумаки, а только у него одного такой противный голос, то пропусти», открыл передо мной врата квартала Сенджу. Причем, при всех своих недостатках, Цунаде предложила мне пожрать, чем несомненно выделялась из рядов бескультурья и быдл, окружающих меня. Родственница все–таки, да.
— Пружинка–кун, кстати, что за «тетушка–сестрица» о которой ты орал? — полюбопытствовала Цунаде.
— Ну а кто ты мне, Цу–тян? Родственники точно, а вот то ли тетушка, то ли сестрица.
Сенджу задумалась, пальцы позагибала, лазая по семейному древу, но в итоге фыркнула и махнула рукой:
— Правда твоя, племянничек–братец, то ли тетушка, то ли сестрица. Пришел–то что, о печатях узнать?
— И о печатях, и о медиках. Да и навестить по–родственному. Вот не поверишь, у кого только не был, много раз. Только на чайной церемонии хоть чаем напоили, да и просто чаем с печеньем, только Хьюга, оба раза. А так, все жадные, ко мне то на завтрак, то на обед набиваются, — жаловался я на жизнь и жадин, да пирожок жевал, — одна ты у меня хорошая, хоть завтраком кормишь.
— Питайся, не объешь, — похихикала Цунаде, — а с медиками я, считай, разобралась. Там люди хоть и не без греха, — намекнула на наши «воровские списки» тетушка–сестрица, — но всё же больше лекари. Так что, собираться никуда не стали, ждут что будет и шиноби лечат, как было. А список печатей сейчас будет.
С этими словами Сенджу воззвала к своей наперснице и выдала ей соответствующие указания. Я же наносил ущерб пищевой безопасности союзного клана и думал.
В принципе Цу, занятая делом, более–менее вменяема. Еще сисяндры на размер–другой уменьшить и вообще на человека похожа станет. Но в остальном, излишне эмоциональна, но за деревню болеет. Надо ей будет в будущем с карапузами помочь, Сенджу побольше наделать, благо разработка ерундовая, да и в кармане лежит, повода ждет.
А может и сама справится, та же проверка населения поголовная, на наследие крови, стопроцентно результаты даст. Не думаю, что Сенджу целибатом страдали–наслаждались, так что пусть полукровок, но много их должно быть. А там, вывести чистую линию не велика проблема, время разве что.
Тем временем Шизуне принесла список, а ознакомившись с ним, я не знал, то ли ржать, то ли волосы рвать. Большая часть кругов в учебниках для генинов-Удзумаки встречалось.
— Так, весь этот хлам надо однозначно менять, тут круги как бы не постарше Рикудо будут.
— Хизуми–кун, а ты уверен? Вполне рабочие круги, диагностический, замедляющий кровообращение, да даже стазисный один есть, — усомнилась в моих познаниях тетушка–сестренка.
— Цунаде–кун, и что тебе этот «диагностический», — выразив тоном презрение, веско изрек я, — дает? Переломы, инородные предметы, ну может еще, если кишки в кашу, известит. Смотри, как надо.
Ну и засел я за просвещение Цунаде, как по кругам, так и, вследствие, частью медицины. Чакра–медики, например, от аппендицита лечили пересадкой. Я охудел, когда понял, что эти товарищи берут донорский кишечник, кромсают и трансплантируют его. Вообще больше половины лечения — взять кусок у кого–то, да и воткнуть в больное место, чакра приживит. Ну, в принципе–то, приживит, только траты дикие, доноров на всех не нарежешься, да и по рангу ограничения изрядно высокие выходят.
Правда и для себя любопытное почерпнул. Сенджу работала с чакроканалами, и показала особенность, концентрацию, а главное — волевой посыл (в чем мне джуньяхира, передающая мысли, изрядно помогла) нужный для формирования чакроканала. Обзаведясь шишкой из закольцованного чакроканала в предплечье, решил я, от греха, потренироваться на ком–то менее ценном, чем я.
— Хизуми–кун, а ты точно медициной не занимался? — подозрительно уставилась на меня Сенджу, после моих «откровений».
— Цунаде–кун, несколько месяцев как, — обозначил мимикой «крест на пузе» я, — просто наблюдательный я, да и умный не по–годам, — скромно обозначил свое величие.
— Да, и скромный до крайности, я уже заметила. Недаром с Оро спелся, Пружинка мелкая. Ладно, убедил. Те круги, что ты предложил, и лучше, и нужнее, — одобрила мою модернизацию Цунаде, тут же впрочем, нахмурясь, продолжила. — Только, половину того что ты наговорил, я лишь примерно представляю, как осуществить. И то, не факт, что правильно. Пользу–то понимаю, чакромедик С-ранга излечить, пусть и в госпитале, сможет повреждение не всякому А-рангу доступные. Но методик нет, одни умствования. Хотя, согласна, разумные, да и рабочие, тут по всем признакам выходит так.
— Ну значит, ты и проверишь. Кстати, спросить у тебя хотел, Цунаде–кун. У меня, в клановом квартале три медика, считай А-ранг без малого. Нас не так много, одного дежурного на весь клан с головой. Я к чему в общем. В госпиталь хотел их направить, как наемных специалистов. И Конохе польза немалая выйдет, все же А-ранговые медики на дороге не валяются. И моим, практика немалая получится. Да и ты, возможно, — подмигнул Сенджу, — по–родственному чему подучишь.
— Дело–то хорошее, да и подучить не вопрос, — задумалась тетушка–сестрица, — только учти, либо к клановым не подпущу, либо клятва. Наследие крови, если клановые узнают, что не под клятвой деревни лечил кто — прирежут твоих втихую. Меня–то терпят, ранг и Сенджу, а с остальными лучше не рисковать.
— Ну и хрен с ними, с клановыми, как по мне. Я деревне помогаю, медиков предоставляю, а им еще клятвы давать? Обойдутся. — решил не кабалить на пустом месте своих я. — Кстати, тетушка–сестрица, вопрос к тебе родственный есть.
— Какой же, племянничек–братец?
— Да есть ли смысл, при беременности, чакры побольше в мать подавать, лекарства какие. Чтоб плод развивался, да и потенциал, возможно, получше был. Деньги–то не вопрос, но в книгах клановых только и написано «нельзя».
— Правильно написано. Твой ребенок–то? — кивнул немного погрустневшей, но вроде в норме Сенджу, — Если у матери чакры хватает, патологий нет, даже не вздумай лезть. Пробовали уже, и детей и мать губили.
— Спасибо, Цунаде–кун. Слушай, я тут… А они с ним. Возьми, — протянул «гинекологическую» джуньяхиру. — Хотел к какому нибудь празднику подарить, но бери так.
— И что это?
— Я в твои дела, тетушка–сестренка не лезу, однако не глухой, — слегка приготовившись драпать, если что, начал я. — И о том, что из–за то ли регенерации, то ли еще из–за чего, детей иметь не можешь слышал не раз, — пригорюнившись, Цунаде кивнула. — В общем, кровью мажешь, цепляешь в район живота, как пряжку подойдет или подвеска на пояс. Матка–то, прости нескромный вопрос, цела? — заинтересованная Сенджу кивнула, — ну тогда, считай через пару недель у тебя с десяток здоровых яйцеклеток будет. Правда, не совсем стандартных, слишком на тебя похожих, впрочем это мелочи, как по мне. Задумаешь беременеть — эту джуньяхира снимай, а то воспримет плод, как патологию.
— Точно? — севшим голосом спросила тетушка–сестрица.
— Ну джуньяхира–то работает, — улыбнулся я. — Как образец брал здоровую матку, с твоей кровью джуньяхира создаст твою, без патологий, и полным набором яйцеклеток, правда одинаковых, но уж тут как вышло. Даже если бы у тебя вообще ничего, кроме кишечника, не было, через пару месяцев вырастил бы все потребное.