стихотворно–агитационный старина Киберъ Рассвет
30. Инвалидная команда
Добравшись же до дома, стал мыслить думу. На тему, что в среднем по больнице в тени Листа, все, возможно и неплохо, а в конкретных случаях увы и ых.
Старики–разбойники места освободили, более того, лично я буду настаивать, да и мои «теневые подельники» возражать вряд ли будут, что топить пердунов престарелых надо, и поглубже. Причем утопятся, никуда не денутся, за Утатане с Митокадо вообще ничего, кроме крышевания верхушкой и «уважаемые люди» нет.
Хирузена же свои сольют, собственно и потопят же. Не воровали — так и замечательно, дорогие Сарутоби Ичизоку, мы тут цены ваших поставок за последние десять лет посмотрели, нет, не может Конохагакуре себе такого позволить. И не надо скидок, мы на вашей порядочности наживаться бесчестно не будем, только новые поставщики и партнеры. Ну а вы, почтенные, смело и невозбранно продавайте ваш десятикратно лучший товар своим покупателям, Конохагакуре не претендует.
Все это хорошо и красиво, однако есть большое но. АНБУ Орыч сейчас почистит, госпиталь Цу аналогично потрясет. Только есть администрация, где чиновники невозбранно промахивались мимо кассы в карманы с десяток лет. Ладно, через недельку особо вороватых прижмем, остальные пару неделек даже поработают. Почти честно. А потом опять начнут работать в «наработанном годами ключе».
Самый смех–то в том, что чиновник, как бы он из себя не пыжился, хоть и, безусловно, нужен, однако на девяносто процентов от него ничего кроме «читать, писать, считать, положить в положенное место и достать из положенного места» не надо. Семь оставшихся процентов, должны коммуникабельными быть, понимать, что от них собеседник хочет и уметь собеседнику объяснить, что от него надо. То есть не просто «с вас такая–то справка, получать в там» а именно объяснить. Ну, и целых три процента специалисты: бухгалтера, юристы.
И вот где эту кодлу набрать на замену текущей… Хм, а мудрый я кажется придумал. Надо будет завтра подельников порадовать, мудростью моей и советливостью научной.
И уже прямо завязанные на меня вопросы: в начале лета восстановят Академию Шиноби. Кстати, блин, нужно все учебные планы проверить–перепроверить, лишнюю агитацию в стиле «сдохни и зарази суицидом товарища» нахрен выкинуть, заменив на агитацию и пропаганду не лишнюю, людишкам любезную и мне полезную. Составить нормальные учебные планы, перетрясти и набрать новых преподавателей…
Кстати, Майто Дай, лютый наш руконогомашный генин. Вот, кого точно надо на обучение пристроить, во имя блага деревни.
А его, вроде как, должны буквально в ближайшее время прирезать, правда он сам при этом мечников тумана, мало не всех, до смерти запинает. Вот реально, возникает ощущение что я с каноном вальс танцую, вот зуб (орочимаровский) даю, припрутся мечники тумана в страну Огня. Причем, не из–за канонных непонятностей, а с конкретной задачей, одного перспективного форварда поблагодарить, да.
Надо посмотреть, насчет команд, завтра с утра. И, соответственно, группой соответствующей подобраться, мечников овагинить, да и мечи надо бы прибрать. Интересно потому как изрядно, на вид и эргономику пакость противоестественная, а вот по свойствам вполне пристойные высококлассные артефакты.
Ну и моего будущего Сержанта Боль, в смысле Тренера–Учителя по общефизической подготовке и мордобитию личинок шиноби, ковырялами затыкать не дать и к ручкам пригрести.
Правда, хоть и стала Академия моей зоной ответственности, хоть и собрал я мало не всю бухгалтерию и документщину, понять, как, в ночь атаки Девятихвостого, её порушили у меня не вышло. Вот просто, посреди Конохи, в окружении не одного ряда целехоньких зданий, взяла, значит Академия и саморазрушилась. От проклятий заученных протошиноби, очевидно.
Ну а до ночи, экзаменовался Шином, на тему чего умею–неумею. Если бы троица телохранителей не прикончили мое ЧСВ уже давно, то умерло бы оно в муках, неизмеримо более тяжких, сейчас.
Мягко говоря, я чунин, о чем мне снисходительно пробасил Шин. В совокупе, печати заготовленные–клоны–шуншин, до нижней планки джонина может и дотягиваю. Подготовленный заранее, с противником, моих ухваток не знающим.
Причем, главная беда, как мне Шин пробасил, что тушка у меня вполне себе чунинская, может чуть получше. Пропитка янь–компонентой клеток на этом уровне. И исправляется это либо в стиле «зеленого зверя Конохи», либо звиздюлями. Причем лечиться от озвездюленного–натренированного нельзя, ибо тушка и чакроисточник сами должны принять необходимость, ян–компоненту выделять и клетки ей «более лучше» напитывать, в фоновом, а не «форсированном» медиком режиме.
В общем, стал я до вечера верным последователем герра Захера Мазоха. На место покладочное со стонами и кряхтениями возлег. И Эйка прониклась, размножила меня медленно и печально и почти не кантовала, да.
Засыпая, я понял, что и правда последователь, ибо если вопрос стоял исключительно в янь–компоненте, а по всему так выходило, то организм болеть безусловно должен, вопя источнику «все пропало» и стимулируя оный на форсированную работу, не вопрос. А вот нахрена болеть ВСЕМУ Хизуми, кроме как ради мазохизма, причины я найти не смог. Снизил прохождение болевых сигналов в четырехмерный мозг до уровня легкой усталости–побитости и уснул, порадованный очередной своей девиацией.
С утреца, вкусив еду и советниц своих опросив, порадовал Эйку практикумом её, да и ейных подопечных в госпитале Конохагакуре, да и не просто так, а аж за денежку. Причем уворованная из–под ягуристого гнева супруга Шина, Асука (вот не нюхал особо, вроде девица как девица), в пул Эйкиных последователей вошла. Будучи чакромедиком В-ранга, из, соответственно, медицинской ветви клана.
Так что, назначил я эскулапам своим график день через день, денежку за работу посулил, сверх стандартного пособия «по–удзумачеству», да и Сенджу–доно слушать наказал и учится у оной по возможности. Но, слушать в меру и интересы клана блюсти, клятвы посторонние не давать и вообще быть правоверными Удзумаками, во славу Хизуми–доно, конечно.
Ну а сам пополз на стенно–барьерные рудники, похоже в последний раз. Нафиг, собственно, мне тут время тратить. И без того дел куча, а барьерную шодо я во сне, на сосне, на коне и, как ни удивительно, при Луне мизинцем левой ноги нарисую. Уже во сне снится, окаянная.
Посланник каге подскакивал, ритуально предо мной поизвивался и, соответственно, приглашение встретиться передал. Моя же, лицемерная рожа, украсилась несколькими разводами от каменной крошки, покрасивше и мужественно–трудолюбивее чтоб.
Змеетень, кстати, порадовал «чуйством момента». Ибо встретил мое явление хоть и на пороге Башни, но спустился, перехватил мою подвижническую рожу на середине площади, и с поклоном, пусть и неглубоким, пакет с денежкой вручил, огласив площадь:
— Почтенный Удзумаки–доно, я, как Хокаге Конохагакуре, изъявляю Вам благодарность свою, за труды, на безопасность вверенной мне деревни направленные. Не меньшей благодарности заслуживает то, что невзирая на непонимание и пренебрежение, невзирая ни на что, труд свой Вы не прервали, за что вторая моя благодарность Вам, — выдал лицедейский Орыч, склонившись еще чуть ниже.
— Почтенный Хокаге–доно, — склонился я пониже, но не намного, — Я, Хизуми Удзумаки, глава клана Удзумаки принимаю плату за труды наши. Заверяю что завершены они будут раньше срока, в качестве ничуть не потеряв. И, благодарен и счастлив я, что помнит Конохагакуре но Сато договор, не оскудела шиноби почтенными и с честью знакомыми, — еще чуть ниже прогнулся. — Со своей же стороны, клан Удзумаки приложит все силы и стремления, чтобы звания союзника не посрамить, а Конохагакуре в мере сил своих полезными быть.
На сем сей возврат взад моих денежек, оформленный столь помпезно и витиевато, завершился, и поперлись мы с Орычем в Башню Хокаге. Невинные и непричастные же, на площади заставшие наши ритуальные танцы, последними прониклись и с одобрением и уважательством (в большей своей части) в спины нам пырились.
А вообще, Орыч реально молодец, думалось мне по дороге в огнетеньский кабинет. Передал бы деньгу в Башне — так себе, передал и передал, плюс в башне я — советник, что еще минусов добавляет. Передал бы «с крыльца» — поношение клану–союзнику. А вот так, посреди условно–нейтральной территории, да еще в окружении очевидцев, зело пиаристо вышло.
И канон выходит изрядно не договаривал, ибо не блистал там Орыч политиканством продуманным. Впрочем и к лучшему, что недоговаривал.
В кабинете Орыч вальяжно расселся в кресле, на мой же осторожный взгляд на потолочных АНБУ изрек:
— Проверил я их, Хизуми–кун, вполне достойные шиноби. Из не столь многих, стоит признать, — несколько поскучнело змеемордейшество, — однако, если желаешь, свиток свой активируй, — что я и осуществил, после чего на уши Змеетню присел.
— Орочи–кун, ты меня, конечно, прости, но по–моему расслабился ты чрезмерно. Ну проверил ты этих шиноби, хорошо. А то, что они мнение поменять могут, да самый простой вариант, шантаж. Другом, близким — не важно кем, у хоть одного из трех уязвимая точка найдётся. Так что уж не откажи в просьбе, — вывалил я на огнетнёвский стол пачку печатей, — прими, да и пользуйся по ситуации.
— Ну ты и параноик, Хизуми–кун, — то ли осуждающе, то ли восхищенно прошипел Орыч, — впрочем правда в словах твоих есть, так что благодарю за подарок, пользоваться буду.
— Здоровая паранойя — залог здоровья параноика, — изрекло моё советнейшество банальность, в этом мире неизвестную.
— Ки–ки–ки! Хорошо сказал, Хизуми–кун, запомнить не помешает, — оскалился Орыч. — Ладно, есть ли у тебя вопросы какие и предложения?
— Есть, как не быть. Как я вижу, ты с АНБУ начал, как там, совсем плохо? — искренне заинтересовался я.
— Ну не сказать чтобы совсем, — поскучнел Орыч, — но примерно треть в АНБУ работают НА кого–то, от клана до покровителя, этих понятно что выгоню, да уже выгоняю. Еще треть, скажем так, «симпатизируют» разным группам, однако приказ выполнят и все же АНБУ для них в приоритете. Ну и треть, часть из которых с моей бывшей «работы», выполнят любой приказ, преданы, вот только, — совсем сморщился Змеетень, — тупы как пробки, почти все.