— И, кстати, Цунаде–кун, в таком случае, никто никого не изгоняет, — не дал я медику высказаться о наших черствых сердцах, — пусть живут, работают да отрабатывают украденное. В меру своих способностей и образования.
— Да, кстати, в банке Огня у этих ворюг было около двухсот миллионов, — радовался Змеетень, — Причем, хочу заметить, Цу–тян, в основном на счетах жен и детей. Ну и дома тоже, не дешевые, — размечтался о будущих несметных богатствах Орыч.
Цунаде полюбовалась на мою, антикоррупционно–непреклонную рожу, на Орыча, заполняющего казну в своих мечтах, да и махнула на нас, бесчувственных и жестоких, рукой. Что выросло, то выросло.
— Кстати, — вспомнилась мне, — Орочимару–кун, кандидаты–то на вакантные места есть? А то, заместители начальников, один начальник отдела. Не самые важные лица, однако работа–то у них есть, а сажать на их места старые кадры, как по мне, не слишком разумно.
— Есть, — довольно лыбился Змеетень, — завтра с утра к тебе подойдут. Хотя, ки–ки–ки, в некоторых случаях подойдут, не вполне верное слово, — продемонстрировал Орыч отменное чувство юмора, — ну в общем — будут. В неделю с десятком управишься?
— Управлюсь, думаю даже раньше, но надо будет по месту смотреть, — на что медики понимающе покивали, кисть и вся рука все–таки две большие разницы. — Да, раз уж буду занят протезами, передам я вам, — выложил я перед санинами по полдюжины шодофонов, — переговорные артефакты на шодомахо.
Ну и описал свои приблуды. Сразу предупредил, что производством заниматься желанием особым не горю, повторить — вполне можно, ввел не как «коммерческий» а как «развивающий» проект. Единственное, законодательно унифицировать переговорные номера надо, чтобы бардака не было. Санины новинку оценили, Орыч несколько помечтал о узко–военном применении, но был обломан. Шодомахо не спрячешь, все секреты удержатся до первого артефакта, уплывшего в чужие руки. Так что, смысла в секретности нет, либо пользоваться всем, либо не пользоваться вообще.
А напоследок, хоть слегка обломанный, но в целом довольный Орыч завлек нас в свою лабораторию. Сверкая лыбой, он тыкал рукой в… вот даже не знаю как описать, гибрид яйца и моллюска, окруженный гибридной же техникой. Магопанковской и стимпанковской, да.
По словам разработчика этого НЕХа, клонирование в этом автоклаве выдавало невиданные ранее пятнадцать процентов успеха. Ну это… Как бэ… думалось мне, ну молодец, что сказать. Отдал безропотно Орычу свиток с описанием техники, полюбовался на победную лыбу.
Ну, а покидая логовище, шепнул на ухо:
— Орочимару–кун, бесклановая куноичи за пару десятков тысяч рьё выносит генетический материал, подсаженный в яйцеклетку. А если бы ты взял в основе своей конструкции не ткани моллюска а человека, то успешными были не пятнадцать а все восемьдесят процентов попыток.
Ну и гордо и независимо пошел домой, стараясь не заржать, но в целом — под впечатлением. Все–таки Орыч гений, сделать искусственную матку для клонирования человека из птицы и моллюска. И она еще как–то работала ведь. Реально гений, нечего больше сказать.
Примечание к части
Кхм, блин, беда огорчение. Вобщем, автер сторонник юридического равновесия, в том смысле что ежели проблемы индейцев не сношают шерифа, то и внаоборот, шерифские не сношают индейцев. Однако у шерифа, которого проблемы индейцев таки сношают, в смысле автера, щаз нарисовалась проблема сношающая как его так и, возможно, читателей. Я, в силу врожденной скромности, в послесловиях не ною, и стараюсь вообще о тяготах автеской жисти особо часто не распространятся, однако. Зарплата у автера вечером десятого, интернет же ему отрубили сегодня ночью, и сидит он сейчас на сутках кредитных. В общем кончится у автера интернета через двадцать часов и не будет прод. Минимум пару дней, а то и три. Про вчера докуренную последнюю сигарету автер молчит, ибо её он курил не без щедрости спонсоров–читателей и тройку дней потерпит. Но вот отсутствие сетки это совсем беда. Так что рассчитываю на индейцев, в смысле читателей.
несколько напряженный грядущим отсутствием сети старина Киберъ Рассвет
33. Педагогика и покушение на убийство
Решил я, этой же ночью, немного щупала свои четырехмерные размять–потренировать, ибо дело это важное и полезное. Так что из особняка прыгнул я на свою метку в окрестностях Конохи. И получил, в тот же миг, поток плазмы в рыло.
Через секунды полторы, в подвале, моя прожаренность проводила ревизию всего себя. В целом, я весь был. Изрядно подкопченный, с полуотрубленной лапой, но витал успокоительно гудел и мои безвозвратные потери ограничивались одеждой и патлами.
Установив вменяемую комплектность всего себя, стал я думать, что это была за фигня и кого за нее долго и мучительно убивать. Ну и Орыча, пребывающего в некотором ступоре, после нашего недавнего прощания, порадовал, что вот, в паре километров от Конохи, ценного и незаменимого меня хотели употребить, предварительно термообработав. Настроение себе этим деянием, безусловно, поднял. Не фиг мне одному мучиться и страдать.
А вот по всему выходит, кончились мои свободные и вольготные деньки. Кто были не представленные кулинары интересно конечно, однако факт остается фактом, прыгать меткой в одно и то же общедоступное место мне уже не стоит.
Вообще–то, понятно, что с вероятностью в девяносто девять процентов, вычислили место моих тренировок, по не слишком–то и скрываемому грохоту и совсем не скрываемым следам. Но процент на то, что метки вычисляемы, есть и учитывать его надо.
Ну и сам факт нападения немаловажен, причем, судя по смутно различимым мерзким фигурам, упокаивать меня намеревались минимум впятером. Причем два из них, катонщик, встретивший меня потоком пламени и фуутонщик, покусившийся на мою конечность — минимум токуджо, со специализацией в ниндзюцу. Качественная засада и прочее, в общем, добротная команда ликвидации, которая работает по конкретной цели, а не «абы кого убить».
Добрался я до Башни Каге, переодетый, однако источающий тонкий аромат подкопченной удзумачины и стал теребить Огнетня нашего, насчет результатов. Огнетень посылал меня в места прелюбопытные, однако результатов не давал, ибо сам не имел. В итоге, стал теребить меня, с целью гармонизации взаимоотношений:
— Хизуми–кун, а что ты вообще в ночи за стеной делал? — прокурорски сверлил меня змеиными очами Орыч, — Я в твои дела излишне лезть не хочу, однако все же ты советник и вообще, — неопределенно, но понятно помахал он лапой.
— Орочимару–кун, «вообще» я там тренировался, излишне опасная техника для применения в Конохе, да и видеть её не стоит, — попробовал съехать с темы я.
— Не первый раз там, небось, тренировался? — злоехидно расплылся в лыбе Орыч, а получив мой вынужденный кивок, поставил диагноз. — Ну ты балбе–е–ес.
— Оро–кун, не дави на больное, — вяло отбрыкивался я, но наш подколодный добычу ухватил.
— Значит, у нашего Удзумаки–доно награда в полсотни миллионов за голову, а он по ночам тренируется в лесу, причем в одном и том же месте. Почтенный Удзумаки–доно, соблаговолите одарить ничтожного секретом бессмертия и неуязвимости, — фиглярски гадствовал Змеетень, пиная меня в уязвимые точки.
— Орочимару–кун, урок мне преподнесли и без твоих ядовитых подколок, как–то я сам помирать не стремлюсь, — попытался я остановить жестокое глумление. — И вообще, сам факт наличия группы ликвидаторов в паре километров от Конохи важен.
— В этом ты прав, — смилостивился змеегад, — даже если просто охотники за наградой, то в любом случае дошли до Конохи, сидели в засаде, а мы ни сном не духом, — посмотрел на утвердительно кивающего меня, расплылся в змеиной лыбе и добил. — А ты все равно балбе–е–ес.
— Сигнализация, патрули, причем, думаю, нужны служебные шодофоны, — состроил я непозмеимую рожу и перешел к делу. — Сигналки у Конохи вообще хлам, их может снять чунин со специализацией в шодомахо.
— А людей на патрули откуда взять? — перешел к делу и Орыч. — Сигналки — согласен, хлам. Удзумаки возьмутся?
— Возьмемся, но тут давай без благотворительности и без рваных жил, — определил рамки доступного я. — Наживаться не буду, но нормальный контракт со средними расценками обеспечь. Ну и охрана, а так, три мастера за месяца два управятся. Специалиста скрытника не выявят, но боевика в радиусе трех километров от стены — запросто.
Орыч пожлобствовал, но внял. И пригрозил на ближайшем совете вопрос поднять. Тем временем вернулись поисковые группы и доложили о бессмысленности своего существования. В смысле следов нет, никого не нашли. На этой печальной, но предсказуемой ноте я срулил домой, досыпать.
С прибывшей с утра инвалидной командой управился за день, несмотря на запугивания Орыча, прибывшие минимум тремя конечностями обладали. Заготовки у меня были, так что основное время заняло обтягивание каучуком и создание псевдо–каналов из чакропроволоки.
Ну и зажил по старому графику, правда, избиению себя Шином выделил времени побольше, как–то помирать желания не возникало. Из своих многомерных способностей, худо–бедно домучался до прыжка через четырехмерность, в пределах видимости и без меток. Пара попыток прыгать подальше, заканчивались ощущением центрифуги и выпадением в произвольном месте, все в том же пределе видимости. Учитывая, что выкидывало меня в воздухе, а могло и, например, в стене, попытки прыжков без меток в куда–то я прекратил.
Так и дожил до второй точки, намеченной нашим тайным советом. Присылаемые потихоньку Орочимару ветераны поднакопились, пару я даже сагитировал пойти в мою учебную вотчину, специалисты были по кендзюцу и сюрикендзюцу, не особо сильные в нин, но, как по мне, идеальные в инструкторах.
В общем, собралось наше трио заговорщиков и на этот раз в роли кровавого палача режима выступала Цунаде:
— По всей строгости закона! Воровство, утаивание последней воли Каге и главы клана, подрыв обороноспособности деревни, — безапелляционно потрясая кулаком вещала Сенджу. — К ответу призвать старых него