— Хорошо, — после некоторого раздумья выдал Орыч, — однако, не хочешь ли ты послать клона? Насколько я знаю, они у тебя выгодно отличаются долговечностью и боевыми качествами.
— Возможно и хочу, однако техника, тестировать которую я собираюсь, требует моего присутствия лично. Кроме того, Орочимару–кун, я реально смогу уйти полетом в любой момент.
— Уговорил, как только получим отказ в ультиматуме, получишь миссию, — я помотал головой, — Хорошо, окажешь дружественный союзнический акт, — я покивал головой, — мне, безусловно, не хотелось бы чтобы ты рисковал, — Орыч алчно ухмыльнулся, — тут от тебя больше прока. Однако шиноби развивается в битве, да и резоны твои весомы.
Ну и срулил я от Огнетня. На самом деле, мне реально хотелось выпустить пар, какое то ощущение засасывающей трясины возникало. Кроме того, старикашку я вполне осознанно и уверенно хотел прихлопнуть. А вот наносить ущерб поголовью шиноби не очень. Ну, сверх необходимого, безусловно. Так что, мой рейд отвечал ряду моих целей и ряду моих хотелок.
Через неделю посланник принес отказ, и руки, раздробленные в труху, вместе с чакроканалами. Так что был мой, мстительный выход.
Дорога до обители булыжников, заняла четыре дня и ничем, кроме чертовых гор, холмов, ущелий и прочей отрады альпиниста мне не запомнилась. Сам я был под ритуалом сокрытия, всякие «сложные маршруты» преодолевал хизушином. По сути, никого из враждебных шиноби так и не встретил, хотя, возможно, и не заметил.
Но, долбанный скалодром перевел мое раздражение в состояние почти неконтролируемое, так что пришлось плотно сидеть в четырехмерье, гася нездоровые и суицидальные порывы тушки.
Наконец, добрался я до Ивы. Беспрепятственно и без явно видимой тревоги проник, да и стал минировать свитками с «Огненным Драконом» продуктовые склады. Помереть местные не помрут, но пояса подтянуть придется. Ну, а охота на горных козлов, козлами каменноголовыми, снизит агрессивные порывы и возможность их проявления от последних.
Занял я место на крыше высокого здания в сотне метров от башни Цучикаге. И, одновременно с подрывом свитков, стал теребить её щупалами. Свитки, соответственно сработали, жратва агрессоров пылала. Башня, в свою очередь, теребилась, камнями и целыми блоками откалывалась, да и развалилась, по истечении минуты, вполне успокоив воспоминания о Башне Узукаге.
Правда, мое положение каким–то образом локализовали, крыша вспучилась каменными остриями, вот только я уже прыгнул на скалу, возвышающуюся над Ивой. Впрочем, не успел я насладится зрелищем, как вокруг места моего пребывания начал конденсироваться светящийся параллелепипед. Ооноки, гадский старикашка, выжил.
Отыскав мерзкую, противную и мелкую фигурку, на границе деревни, прыгнул к ней, точнее в воздух над ней, хизушином, выходя из зоны действия техники. Ну и щупалами вращая и трепыхая, с намерениями агрессивными и убийственными.
Падая, я прыгнул на метку в подвале. Последнее что я видел, перед прыжком — пролетающая мимо меня фигурка поганого старикашки, с перекошенной от боли рожей, держащаяся за зад.
Выжил, гадский недомерок, думал я, уже в подвале. Ну и так вышло неплохо. Лыбу в себе давил, но она, подлая, прорывалась.
Примечание к части
Как то реально с недомерками гг–ою не везет. Или везет, тут как посмотреть.
задумчивый старина Киберъ Рассвет
40. Удзумаки и современный Игорь
Подавив лыбу, наведался я к Змеетню нашему, поставить в известность о «успешно совершенном диверсионном акте в рамках союзнических отношений». Орыч внял, поблагодарил, да и стал меня теребить насчет «камер клонирования», завлекательно помахивая тройкой свитков.
Подумал я и решил, что потрошить трупы, мне не то, чтобы неприятно, хотя и не самое любимое дело, но банально лень. Раз уж вивисекторский Змеич предложил сотрудничество, вот пусть потрошением и займется, а я поддержкой жизненных функций озабочусь. Ну, а потом, каждому по результату, да и займусь я своими пучеглазыми, а Орыч своими «идеально–геномными» проектами.
Озвучил я свой мудрый план. Орыч покивал, создали мы пару клонов. Передали им свитки, посмотрели друг на друга, отняли свитки. Создали еще пару клонов, оставили «на хозяйстве», да и в собственных персонах отправились в орычевский подвал.
В подвале Орыч слюнями изошел и вращал языком как вертолет, смотря, как я приращиваюсь рукой к трупу и реанимирую, как его, так и СЦЧ. Что–то, как–то, неуютно мне от взоров страстных и вожделённых, бросаемых на всего меня, стало.
— Орочимару–кун, не смотри на меня так, всеми ками прошу! — взмолился устрашенный я. — Вот, возьми кровушки моей, не кеккей генкай это, а хиден от Шинигами–сама.
Орыч взгляд немного прояснил, мелькание языка замедлил. Впрочем, кровушку взял, исследователь недоверчивый. Ну, я хоть перестал себя чувствовать объектом столь пристального… вожделения, что не может не радовать.
В общем–то, задача, которую я поставил, ну а Орыч вполне согласился попробовать, была в создании этакого маточного репликатора, максимально аутентичного прототипу, чакро, гормонально и прочее активному, но, при этом, лишенному сознания. На последнее, Орыч языком у виска покрутил, но лапой на мои «психические отклонения» махнул, мол, сам не без греха.
Первый прототип мы благополучно, что в целом и закономерно, загубили. Мозг излишне деградировал, соответственно часть реакций с выделением чакры, да и гормонов, пропали. Источник фурыжил как чакрореактор, что в целом — неплохо, но целям создания «аутентичных условий формирования» не вполне отвечало.
А вот второй вышел на загляденье, сознания ноль, растение–растением, однако весь спектр физиологических реакций сохранился. Так что, срастил я все потребное, в этакое яйцо–инкубатор, да и выдал Орычу первый… ну вот даже не знаю как назвать то надругательство, что мы совершили. Впрочем, будет репликатором.
Ну, а валандаясь над созданием «своей пр–р–релести», завел я с Змеетнем давно задуманную беседу:
— Орочимару–кун, слушай, раз уж я твой советник по науке, хотел я тебе предложить такой, пока гипотетический вариант, — Орыч от оглаживания своего яйца, которое репликатор, отвлекся и ухо навострил, — смотри, вот сейчас, насколько я знаю, в Конохе исследованиями занимаются только отдел АНБУ, по сути — твоей гвардии. Притом, прямо скажем, не особо они исследователи, скорее — выбиватели, что из шиноби выбить данные, что из явления, — Орыч фыркнул.
— В целом ты прав, Хизуми–кун. Есть твои коллеги, клановые исследователи, — пояснил Орыч на вопросительный взгляд. — Притом, как понятно, результаты их работы только шпионажем и вытащишь. Ну, и несколько бесклановых специалистов, им, как впрочем и любому шиноби Конохи, администрация платит, либо разово, либо пожизненную выплату за технику или открытие, — в общем–то, информация большей частью мне известная, что покивать мне не помешало.
— Вот, и есть у меня такая, даже не знаю, мечта или идея, собрать исследователей в одну организацию, например, вот тут, — тыкнул я пальцем в свое яйцо, которое репликатор, — если бы не твои советы, подача нужного типа чакры вовремя и отсечение всего лишнего я бы, методом проб и ошибок, загубил десяток, а то и более образцов.
— Ну, без тебя я вообще, не вполне представляю, как можно было бы работать с мертвыми образцами, — отдал должное моей незаменимости Орыч, — тебя же, в целом, прекрасно понимаю. Например, если бы не Анко–тян, я бы треть времени тратил на повторение прошлых ошибок. Однако, сейчас шиноби имеют твердый интерес, они знают, что принеся результаты своих трудов, получат пусть и не чрезмерное, но достойное вознаграждение, ну, сейчас так, — несколько скис Орыч, прикидывая сколько перспективных начинаний могло быть пролюблено прошлой администрацией.
— Я, признаться, видел себе исследовательский процесс таким образом: зарекомендовавший себя открытием шиноби получает место в центре. И незначительную зарплату на уровне С миссии в неделю. При этом получает доступ к оборудованию и исследовательским данным и встраивается в структуру, сходную с структурой той же Академии. Никто не препятствует ему исследовать самостоятельно, благо данные и оборудование у него будут. При этом, мы можем обозначить приоритетные цели и направления, финансово стимулируя и выделяя гранты, как одиночкам так и группам.
— Не уверен, Хизуми–кун, что из твоей идеи выйдет что–то продуктивное. Впрочем, финансовые потери не столь велики, так что попробовать ничто не помешает, — сомневался Орыч.
— Я, кстати, хочу отдать на исследования мечи тумана, — меценатствовал я.
— Уверен? — изумился Орыч, — все же артефакты, по сути, легендарные, а уж про цену и говорить не хочу.
— Вполне, — бессеребнически кивнул я, — шодо в них широко известное и довольно примитивное по сути, хоть и скомпенсированное тонкостью исполнения. Боевые качества либо завязаны на конкретные стихийные проявления, либо бессмысленны, как мне, так и в целом, клановым бойцам Удзумаки. Цена? А кто их купит, Орочи–кун? Разве что, другая великая деревня, чтобы обратить их в итоге против нас. В общем, для меня больше интересны материалы и сочетания их, технологии изготовления. Скажем так, не тот спектр знаний, в которых я блещу. А от исследований получит пользу как деревня в целом, так и я получу интересующие меня данные, — несколько покривил я душой, но не соврал по сути.
На том и порешили. Я отволок свое прекрасное яйцо в подвал, обиходил его всячески, подвел покушать и наоборот, да и зарядил оставшейся хьюгиной роговицей. Ну и стал ждать, по прикидкам, с неделю, на формирование органа у репликатора выйдет. Каких бы то ни было, духов я пока в него не пихал, надо было отследить динамику.
А в оставшемся после «экспроприаций» здании собралась группа мозговитых (или не очень) товарищей. Снабдил я этот храм науки рядом исследовательских шодо, обставил за свой счет. Ну и речь, в стиле «вот вам объекты исследований, делайте с ними что хотите, сломаете — сами станете объектами исследования», безусловно, зарядил. Сгрузил им поганые ковырялы, да и стал ждать результатов. В любом случае, либо данные, либо подопытные будут,