Закончился полет неопознанного транспортного средства очень быстро, вывалив пассажира прямо в глубокий, чуть не по пояс, сугроб. Постояв в нем с полминуты, Арсений пожалел, что не согласился на дополнительные штаны, пронзительный ветер пробирал до костей, а спасатели все не появлялись. Зато немного успокоились взбудораженные внезапным похищением нервы, и Арсений решил, что правильнее всего будет ничего не рассказывать гаранам. Не зря ведь мужик, самоуверенно именовавший себя драконом, поминал про ненависть аборигенок абсолютно ко всему, связанному с туглами.
Хотя, с другой стороны, он и сам еще утром питал к врагам своих похитительниц немотивированную вражду. Ведь лично ему эти зеленые обезьяны ничего плохого пока не сделали?!
Собака появилась неожиданно, нависла над мирно сидевшим в сугробе Арсением, задышала в лицо огромной оскаленной пастью.
– Умница, песик, – с чувством сказал Сен, гладя пса по мохнатой голове.
Тот придвинулся ближе, распластался на снегу и нетерпеливо оглянулся.
– Хочешь меня вытащить? – недоверчиво спросил Арсений, пытаясь разобраться в намерениях животного, и пес как-то слишком понятливо покосился на него.
– Ладно, – согласился Арсений и осторожно нащупал на шее зверя свободный ошейник из металлических звеньев, вовсе не для красоты утыканный острыми шипами.
Еще в первый же день, мысленно прощаясь с жизнью при виде этих животных, пленник рассмотрел свисающую с ошейника короткую цепь с кольцом на конце. Вот за нее он сейчас и ухватился. Пес немедленно поднялся и неторопливо шагнул вперед, легко выдергивая необычную ношу из сугроба. А потом, словно убедившись, что спасенный держится цепко и не потеряется по пути, прибавил скорость и легко понесся сквозь пургу.
И уже через пару минут Арсения, вывалянного в снегу как половик, тащили в дом крепкие руки подручниц.
– Сен! – искренне радовалась Урса. – Как же ты потерялся?!
– Да сам не понял, отошел на несколько шагов, – смущенно врал Арсений, – потом вернулся, а дома нет. Я и пошел прямо: говорят, если идти в одну сторону, то обязательно вернешься туда, откуда вышел. А потом вспомнил про собак и сел в сугроб, вот они меня и нашли. Да не три ты мне лицо, я его закрывал!
– Хорошо, что быстро нашли. – Взволнованный голос Аркстрид заставил Арсения досадливо прикусить губу.
Чего от себя-то скрывать, очень приятно ему было, когда хозяйка за руку уводила от дома, помнится даже мысли замелькали… какие у всех мужиков в такой ситуации первыми мелькать начинают. Намного неприятнее другое: трое нелюдей откуда-то об этих тайных надеждах знали, иначе не стали бы манить ее голосом, придумали что-нибудь другое.
Больше Арсению в этот день ничего делать не разрешили, даже детям сказку рассказать не дали. Отвели в комнату, выдали согретую одежду и намазали лицо жиром, а ноги каким-то зельем. Потом притащили второе одеяло и целую бадью горячего киселя с медом.
Пытались еще и покормить с ложечки, но уж этого Арсений не потерпел. Решительно рявкнув на баб, выгнал их из комнаты и сердито подмигнул Хиру, мол, давай друг, выручай! Так их и застала вернувшаяся Урса, сидящих замотанными в одеяла в спальной нише и по очереди черпающих из бадьи кисель.
Что такого вспомнилось ее суровому воинскому сердцу, от чего прославленная подручница шмыгнула носом как девчонка и поскорее улизнула за дверь, навсегда останется ее тайной.
А когда немного позже Урса вернулась вместе с хозяйкой, желавшей лично проверить, не начался ли у пленника жар, почти пустая бадья заброшенно стояла на столе, а демон с заморышем молча играли в странную нездешнюю игру. Дружно махали сжатыми кулаками и потом то раскрывали всю ладонь, то показывали всего два пальца. И так же молча передвигали из одной кучки в другую железные кружочки.
На посетительниц они глянули только мельком, ни на миг не прекращая свое непонятное занятие. Аркстрид немного постояла, наблюдая, потом, сообразив, что никто из них ничего объяснять ей не будет, обиженно поджала губы, круто развернулась и ушла. Лишь уже от двери буркнув умиленно таявшей Урсе, что демон выглядит вполне здоровым.
Арсений заметил всё: и прикушенную губку, и застывшую в глазах обиду, и преднамеренно погромче сказанное запретное слово «демон» – но не подал и виду. Теперь, когда жить ему тут осталось всего три дня, землянин не станет ни ссориться с хозяйкой, ни искать общий язык. Не нужно оно ни ему, ни тем более ей. Пусть себе живет, как жила, чем меньше останется у нее воспоминаний, тем лучше. Для них обоих.
Глава десятая
На совет гараны собирались дотошно, как деревенские жители на ярмарку. Спозаранку суетились, таскали в мыльню воду, топили печь.
Арсению уже второй раз довелось купаться в гаранской купальне, худшем аналоге самой примитивной деревенской бани. Деревянные корытца пропускали воду, из-под потемневшей деревянной решетки, лежащей на полу, тянуло холодом, по стенам стекали холодные капли.
Он было задумался, как можно в будущем обустроить это помещение, и тут же выкинул из головы все хозяйственные мысли. Нет у него тут никакого будущего, да его и у самих гаран, судя по мощности противника, тоже нет. А значит, нечего зря голову себе забивать.
Арсений мрачно матюгнулся, который раз за последние три дня, и еще ожесточеннее начал тереть кожу пучком какой-то сушеной травы. От горячей воды спутанные стебли разбухали, начинали приятно пахнуть и еле заметно мылиться, других моющих средств у гаран не было.
Кое-как помывшись и натянув чистые штаны, пленник выбрался в предбанник, сгреб ворох приготовленных для него меховых одежек и отправился в свою комнату, с завидным упрямством продолжая приучать туземок к собственным понятиям о правилах приличия. В спальне обнаружился Хир, намертво прикипевший к Сену за последние дни. Заморыш сидел на краешке постели непривычно серьезный и печальный, и у пленника вдруг заныло где-то в районе груди, хотя на сердце он никогда раньше не жаловался… А в этом мире и со зрением неожиданно начали происходить странные изменения, и хотя были они в лучшую сторону, пленника это вовсе не радовало.
Не все ли ему равно, лучше или хуже он рассмотрит мафиози, называющего себя драконом? Как по мнению Арсения, так век бы его не видать, откуда он только такой нарисовался?!
Пленник искоса посмотрел на унылое личико пацаненка, украдкой вздохнул и решительно полез в заветный уголок постели, где хранил свое скудное личное имущество.
– Держи. – Сшитый Урсой из обрывка полотна мешочек, набитый грубыми железными бляшками, лег на худенькие коленки.
– НЕТ! – отчаянно шарахнулся в сторону мальчишка. – Не нужно, Сен!
Вот тупица, напугал ребенка, выругал себя Арсений, ведь Хир же прекрасно понимает, что я могу и не вернуться. Нехорошо получилось, нужно срочно что-то придумать…
– Я только тебе могу доверить на сохранение свои вещи, – сказал пленник укоризненно, словно именно это и имел в виду первоначально. – Когда вернусь, отдашь.
Заморыш всхлипнул последний раз, совершенно по-земному провел рукавом под носом и крепко вцепился в кошель.
– Никому не дам, – торжественно пообещал он, и Арсению захотелось сделать что-нибудь эдакое…
Напиться или завыть, а еще лучше набить кому-нибудь морду… и было бы просто прекрасно, если у этой морды оказались вертикальные зрачки. Но никаких спиртных напитков, как Арсений уже досконально разведал, гараны не потребляли, с успехом заменяя их многочисленными бодрящими и успокаивающими отварами. И ни одной змеиной морды и близко не видно, а завыть как-то совестно перед доверчивым малышом.
Единственным, хотя и слабым утешением, оставался для Арсения сделанный им крамольный подрыв незыблемого женского авторитета в глазах малышни. Даже заносчивая Манист в конце концов безоговорочно признала: слабый Хир соображает намного быстрее нее. И после этого настолько зауважала пацана, что вчера он по собственной инициативе безбоязненно отправился в детскую комнату и вернулся лишь к вечерней сказке. Очень довольный своей резко возросшей значимостью.
Ехать на совет нужно было на санях, и первым в них упаковали Арсения. Именно упаковали, замотали пологом и натянули на лицо шапку с узкими дырками, совсем как у омоновца, только меховую. Пока точно так же упаковывали Аркстрид и втору, пленник едва не задохнулся от духоты и нервного смеха: вот они, жуткие мохнатые монстры из его кошмаров!
А потом собаки резво рванули вперед, и Арсению сразу стало не до веселья, ледяные колючие крошки, отлетающие из-под собачьих лап, стеклянными иглами вонзались в веки и губы. Плюнув на горячее желание разглядеть местность и на собственную мужскую гордость, Арсений поглубже заполз под полог, оставив лишь узкую щель для воздуха.
Ехали больше часа, и за это время остановились только три раза поспешно сменить стоявших в передке воинов, зовущихся ездовыми. Замерзшим ездовым растирали зельем лица и руки, выдавали порцию горячего отвара из жбана, тщательно замотанного мехом, и засовывали их под меховой полог на заднее сиденье.
Когда остановились в четвертый раз, Арсений сразу сообразил, что они наконец приехали. Его выпутали из полога и почти бегом повели в дом. Пленник даже рассмотреть ничего не успел, только с разочарованием заметил точно такой же огромный сугроб, каким казался снаружи дом Аркстрид.
По полутемным помещениям его вели Урса с Канкир, и по тому, как уверенно женщины тут ориентировались, пленник понял, этот совет не такая уж редкая вещь и, стало быть, можно пока не торопиться выполнять советы дракона… если получится.
Уходить ему почему-то никуда не хотелось… и с каждым днем все сильнее. А ночами Арсению думалось о переговорах с зеленым владыкой, о постройке бани и коптильни и о старинных методах ведения войны, вплоть до партизанских… и снова все упиралось в колдовские змеиные глаза того типа… называющего себя драконом.
В просторной комнате, явно использующейся в обычные дни как столовая, сидели за длинным столом три старые гараны, две такие же крупные, как Урса, и одна поменьше, сухонькая и сердитая.