– Там постельная сцена, – сказал Андерс. – Я не хотел, чтобы ты это видела, но я ничего не решаю.
– Ты же сказал, что Эмма Торнвуд сегодня работает в другом павильоне?
Бетти фыркнула.
– Мой герой не отличается верностью, – улыбнулся Андерс. – Там будет другая девушка.
– А что, сцена сильно откровенная? – спросила Лида, стараясь не показывать своего волнения.
– Ага. Обнаженка, – беззаботно отозвался Норберг.
– И теперь тебя надо загримировать целиком?!
– А как ты думала? Ну, кроме задницы, она у меня и так достаточно бледная для вампира.
Бетти снова засмеялась. Конечно, это ведь ей предстояло сантиметр за сантиметром покрывать гримом тело Андерса Норберга. Лида почувствовала, как у нее стремительно портится настроение.
– Слушай, а можно я пока осмотрю площадку?
– Что, боишься? – игриво спросил Андерс, расстегивая ремень. – Иди, только повесь на шею карточку посетителя, чтобы тебя не остановили. И не выходи из павильона, не хочу потом искать тебя по всей студии. Темно все-таки.
– Мне нечего бояться, мистер Норберг. После того интервью мне совершенно нечего бояться, – Лида вышла, закрыв за собой эту треклятую дверь.
На съемочной площадке заканчивали с декорациями подвала. Лида уже видела это место в сериале. Здесь герой Норберга обычно держал пленных и проводил пытки в одиночку или со своей кровожадной помощницей. Теперь не было ни крови, ни страшных орудий, зато посередине стояла огромная кровать с резными спинками. И к ней были прикованы железные цепи с кандалами. Это обещала быть не просто откровенная сцена. Лида не считала себя ханжой и до этого смотрела «Мертвую кровь» с удовольствием. Но теперь, вынашивая его ребенка, ее коробила мысль о том, что он здесь и сейчас, живой, не экранный, будет вытворять.
К счастью, ассистенты выкатили длинные столики с закусами. И надо признать, кормили этих голливудских развратников по-королевски! Лида внимательно изучила ассортимент и пришла к выводу, что с этим вполне можно было бы открыть целое кафе. Она не была уверена, что имеет право брать еду киношников, но кто посмеет отказать беременной женщине? И она взяла огромный пончик в шоколадной глазури. Пусть Андерс завидует: ведь с его гримом пачкаться нельзя.
Поедая лакомство Лида продолжила свое путешествие по павильону. Оказалось, что там несколько помещений: и вампирский бар, и несколько жилых комнат разных героев. В фильме они казались большими, но здесь терялись в масштабах гигантского павильона. Лида как будто попала в кукольный домик, который она в детстве делала из коробки. Все стены были маленькими и фальшивыми, безо всякого потолка, а над ними зияла черная пустота. Даже фрукты, цветы и выпечка в чьей-то сценической кухне были фальшивыми.
С одной из площадок расходились люди, видимо, только закончились съемки. К делу приступала бригада уборщиц. По сюжету кого-то выкинули через окно: оно было разбито, а на полу валялись осколки. Каково же было удивление Лиды, когда женщина в униформе стала собирать их голыми руками! Более того, осколки были мягкими. Она осторожно подошла и взяла с пола один. Он был сделан из какой-то штуки вроде геля или силикона.
– Вы тут первый раз? – окликнула ее женщина.
– Да, – улыбнулась Лида. – Это так заметно?
– Конечно. Вы никогда не видели фальшивого стекла?
– Нет. Оно так звонко бьется в кино, я не думала, что оно мягкое.
– Неужели вы думаете, они бы стали класть актера в битое стекло? Кстати, я Линда.
– А я Лидия.
– У нас похожие имена.
– Это точно.
– А вы тут с кем? Вы же не из студии?
– Нет. Я с Норбергом.
Линда поменялась в лице.
– Вау! С самим Андерсом Норбергом?
– Ну да. Он мой друг.
– Слушайте, как же вам повезло! Он однажды помог мне собрать рассыпанный реквизит и пожал руку… Ничего прекраснее со мной не случалось.
Лида поборола приступ раздражения. Пора бы ей привыкнуть к поклонницам Андерса. Что поделать, если он такой красавчик, да еще и готов поболтать с каждым членом съемочной группы?
– А вы уже знакомы с дублером мистера Норберга?
– Нет. А у него есть дублер? – оживилась Лида. – А зачем он тогда раздевается для постельной сцены?
– Сегодня будет постельная сцена с Андерсом Норбергом? О, я приду! Такие вещи он всегда играет лично. Вы слышали, что он не носит специальный носок? – хихикнула Линда.
– А зачем дублер? И какой носок? – Лида уже пожалела о своей болтливости.
– Дублер будет подменять его в драке. Я его уже видела сегодня, он где-то в павильоне. А носок… Вы и этого не знаете? Когда актеры снимаются голышом, многие предпочитают прикрывать интимные места. Это такой телесного вида пластырь для женщин, мы называем его «лоскуток», и специальная штука для мужчин. «Носок».
– И Андерс его не носит?! – Лида отказывалась верить своим ушам.
– Не-а. Говорит, ему это только мешает. Шутит про то, что он швед. Ему даже все равно, сколько при этом народу на площадке. Вот мисс Торнвуд всегда просит убрать посторонних, там только режиссер и операторы.
Лиду как пыльным мешком по голове стукнуло. Чертовы шведы! Воображение услужливо подкинуло ей живые картинки, как Андерс прижимает к себе другую женщину. Без всяких барьеров. Обнаженную. На глазах у полного павильона людей. На глазах у нее, Лиды. И этот человек будет воспитывать ее сына?! Виталик был прав: между ними пропасть. Могла бы сразу выйти замуж за какого-нибудь стриптизера. Хотя бы меньше поклонниц.
– Так где, вы говорили, его дублер? – нарочито бодро спросила Лида у своей новой знакомой.
– Пойдемте, я покажу.
Они прошли по бесконечному лабиринту поддельных стен до огромной общей гримерки. Вдоль стены стояла дюжина трюмо с подсвеченными зеркалами, народ сновал туда-сюда, лавируя между креслами, столиками на колесах и здоровыми ящиками. И Лида поняла, что Андерсу здорово повезло, что его причинные места будут доводить до вампирского совершенства в отдельном помещении.
На одном из классических киношных стульчиков сидел высокий длинноногий блондин с зачесанными назад волосами.
– Эрик, привет!
– Хей, Линда!
– Познакомься, это Лидия, подруга мистера Норберга. А это Эрик, каскадер и дублер вашего друга.
Парень пожал ей руку. Он был явно моложе Андерса, и лицо его было совсем другим. Не было той остроты в чертах, не было лучистых глаз. Но телосложение действительно было один в один. Тот же рост, те же широкие плечи и бугристые бицепсы. Та же черная кожаная куртка. Со спины она бы могла их перепутать.
– Удивительно! И как им удается для каждого найти двойника?
– Нас миллионы, – улыбнулся Эрик. – Ладно, тысячи. Ну, сотни точно. Менеджеру по кастингу достаточно вбить в поиск по базе данные – и все. Поджигать, убивать и сажать на лошадь будут нас, а не Андерса Норберга.
– И вам нравится эта работа? И я ведь еще жаловалась, что тяжело целый день сидеть в офисе!
– Как она может не нравиться? В офисе сидеть – адская скука. А кино – это наркотик. Тот, кто попробовал, не сможет бросить, – Эрик сверкнул зубами.
Да, Голливуд – настоящее золотое дно для дантистов, если даже дублер, которого снимают издалека и со спины, своей улыбкой может заменить небольшой фонарик.
Тем временем привезли здоровую бутыль с густой искусственной кровью и какие-то розовые муляжи человеческих органов.
– И этим меня пачкают каждый день, – вздохнул Эрик. – Теперь надо дождаться, пока кровью обольют Андерса, а потом рисунок будут воспроизводить на мне. Я видел сценарий, бойня будет в подвале.
– А разве там не постельную сцену сегодня снимают? – поинтересовалась Линда.
– Вам только этого и надо, – Эрик неодобрительно цокнул. – Ты видела хоть одну серию «Мертвой крови»? Разве у них одно другому мешает?
Их разговор прервало объявление по громкой связи.
– Внимание! Сцена триста шестнадцать на второй площадке! Сцена триста шестнадцать! Подвал! Начало через десять минут!
– Мне пора, – Лида развернулась и собралась было идти на съемку, но столкнулась с Андерсом.
– Вот ты где, – он потуже затянул пояс длинного халата. – Я тебя везде ищу. Эрик, Линда, привет!
– Привет, Андерс, – Линда блаженно заулыбалась.
Норберг взял Лиду за руку и повел на съемку.
– Ты уже познакомилась с моим двойником?
– Да. Он хорош. Жалко, не подменяет тебя в постельных сценах.
– Думаешь, он бы справился так же, как я? – Андерс понизил голос до интимного полушепота.
– Не знаю. Но мне, возможно, стоит попробовать. Не можешь же ты один разрываться между мной и разными актрисами.
– Ревнуешь. Снова, – его голос звучал довольно.
– И даже не станешь пытаться меня переубедить?
– А зачем? Ты сама все увидишь через пару минут.
Он усадил Лиду на одно из кресел неподалеку от режиссера. Операторы налаживали аппаратуру, куча людей возились со светом и микрофонами на длинных палках. Несколько камер ездили по специальным рельсам, а изображения выводились на небольшие мониторы, в окружении которых и сидел режиссер со своими помощниками.
Совершенно обнаженную партнершу Андерса пристегнули к кровати, и сам он скинул халат. Вокруг него шнырял парень с отражателями и какими-то штуками, чтобы оператор мог настроить освещение. От стыда Лиде смертельно захотелось закрыть лицо руками, но она терпела. К тому же она, похоже, была единственной, кого бы хоть как-то смущало происходящее. Все были заняты делом, никто не шутил, не хихикал, к Андерсу относились как к части декораций. Его уложили на героиню, а потом режиссер долго ходил вокруг, чтобы выбрать правильный разворот спины. Тот терпеливо слушался. То ему говорили приподнять руку, то требовали немного согнуть левую ногу и разогнуть правую, опустить голову. Лида даже сидеть устала, пока они вертели отцом его будущего ребенка, что уж было говорить о самом Норберге.
Наконец, режиссер остался доволен, но тут пошли дубли. То актриса чихнула, то Андерс недостаточно правдоподобно дал ей пощечину. На четырнадцатый раз все вышло как надо, и тут Лида выяснила, что постельная сцена – вообще не главное в этом эпизоде. Оказалось, что героя Андерса просто пытались застать врасплох вражеские вампиры. Через несколько секунд после начала сцены на площадку врывалось несколько мужчин в черном, и начиналась драка. По сюжету Норберг успевал натянуть штаны, потому что вампиры могут