— Понимаю, — ответил Флеминг. — Могу я теперь увидеть ваших сыновей?
— Конечно, — поэт позвал Адриана и оставил их с детективом одних.
Предупрежденный Карью о некоторых «странностях» старшего отпрыска Маколея, Флеминг начал разговор издалека — с замечания о микроскопе, стоявшем на столике. Адриан Маколей охотно подошел к своему драгоценному инструменту и начал длинными, нервными пальцами перебирать груду предметных стекол.
— Вы бы хотели взглянуть? — увлеченно предложил он. — Я могу показать вам нечто удивительное — вы о таком и не подозревали. Вот стекло с каплей воды из Килби-ривер. А вот питьевая вода из Лондона. Взгляните на различие!
Флеминг с мнимым энтузиазмом осмотрел оба образца, а затем, стремясь предотвратить рассмотрение и изучение других экспонатов, вскользь заметил:
— Мистер Маколей, я полагаю, вы знали этого несчастного мистера Перитона?
После этого вопроса Адриан внезапно повернулся к Флемингу, и его бледное лицо исказилось. В темном углу за освещенным светом микроскопом он походил на призрака.
— Да, я знал его, — тихо ответил он. — Он был безобидным человеком. Мне жаль, что он мертв.
— Безобидным человеком? Что вы имеете в виду?
— Он не причинял вреда животным. Не калечил птиц, не охотился на лис, не убивал бабочек с мотыльками. Карью убивает бабочек. Я попытался его убить — наверное, вам об этом рассказывали.
Он был так отчаянно серьезен, что Флеминг с трудом подавил улыбку. Пустяковые царапины и удары, которыми наградил владельца гостиницы этот бледный юноша, вряд ли тянули на попытку предумышленного убийства. Как ему сказали, парню было двадцать шесть — двадцать семь лет, но Флемингу казалось, что тот едва вышел из мальчишеского возраста.
— Перитон всего лишь пытался навредить душам, — продолжил Адриан, — но, конечно, этого сделать нельзя. Это глупо. Пустая трата времени. Холливеллу это не нравилось, но тогда он не понимал, — юноша замолчал и снова повернулся к микроскопу.
— Чего не понимал Холливелл? — быстро спросил детектив.
— Он не понимал, что миру угрожают отнюдь не люди вроде Перитона. Ведь душа бессмертна и нетленна, а животные — нет. Поэтому опасность для мира представляют люди вроде Карью с его силками и колбами и вроде Мандуляна, развлекающиеся на большой охоте.
Это пылкое и красноречивое выступление Адриана резко контрастировало с его прежней неуверенностью, его черные глаза сверкали.
— И как это согласуется с вашим желанием убить Карью? — спросил Флеминг, который подобно почти всем шотландцам всегда был готов вступить в дискуссию на тему этики или религии. — Это не очень-то логично.
— Это не логично, — повторил Адриан. — Я знаю это. Но люди могут позаботиться о себе. По крайней мере, у них есть такая возможность. А животные не могут. Если бы я думал, что смогу спасти всех бабочек и мотыльков в мире, погибающих от рук людей вроде Карью, просто убив Карью, то я бы подстерег его и врезал бы ему так, что он стал бы так же мертв, как и бедняга Перитон.
— А вы кровожадный юноша, — начал было Флеминг, но Адриан с жаром прервал его:
— Я не кровожаден. Но я бы предпочел пролить кровь один раз, чтобы избежать тысячи кровопролитий в будущем. Иногда о животных я беспокоюсь больше, чем о людях. Вот и все.
Он вновь погрузился в молчание, и Флеминг подумал, что он угрюм от непонимания.
— Тогда кто, по вашему мнению, убил Перитона? — спросил он. Ему пришлось повторить вопрос, чтобы получить ответ.
— Какой-то безумец, — наконец ответил Адриан.
— Безумец? — удивился Флеминг.
— Да.
— Вы имеете в виду человека, для которого души имеют большую ценность, нежели тела?
— Это определенно идеальное определение безумца.
— И вы имели в виду именно такое безумие? — упорствовал Флеминг.
— Нет. Я имел в виду, что некий человек, полагавший, что Перитона стоит убить, должно быть, сумасшедший или сумасшедшая.
Адриан впал в совсем мрачное настроение, и Флеминг решил оставить его и завершить свой визит в Перротс разговором с трудолюбивым младшим братом-финансистом.
Роберт как всегда погрузился в обучение, корпя над своими книгами.
Он освободил стул для детектива, откинулся на спинку собственного и спросил:
— Итак?
«Слишком спокоен, как я посмотрю. Будто сорокалетний», — присев, подумал Флеминг. Вслух он сказал:
— Мистер Маколей, я интересуюсь мнением людей о смерти мистера Перитона. Мои подчиненные же выполняют более сложную работу, собирая конкретные доказательства, — добавил он с улыбкой. Инспектор ждал ответа и немного удивился, не получив его. Он еще не подозревал о способности Роберта к умалчиванию.
— К этому моменту мне назвали несколько вероятных мотивов убийства и нескольких возможных убийц, — продолжил инспектор. — Больше всего меня интересует возможность того, что в этом деле имел место шантаж. Скажите мне: были ли у вас, человека, знакомого с участниками этой — не побоюсь этого слова — драмы, подозрения о наличии шантажа?
— Как по мне, миллионеры всегда подозрительны.
— Значит, вы думаете, что мистер Мандулян мог быть жертвой шантажа?
— Нет. Я скорее говорил о миллионерах в общем. Большинство из них когда-то были мошенниками.
— То есть вы не имели в виду ничего конкретного?
— Нет.
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джон Лоуренс?
— Джон Лоуренс? Да. На прошлой неделе Карью говорил мне о постояльце «Тише воды» с таким именем.
— Вы ничего о нем не знаете?
— Абсолютно ничего.
— Вы его никогда не видели?
— Насколько мне известно — нет.
Флеминг сменил тактику.
— Ваш отец влюблен в миссис Коллис, я полагаю?
— Был влюблен.
— И Перитон пытался отбить ее у него?
— Нет.
— Прошу прощения?..
— Я сказал «нет».
— Но со слов вашего отца Перитон провел всю прошедшую неделю в попытках отбить ее у него, — возразил Флеминг.
— А я знаю со слов Перитона, что он пытался отбить ее у Холливелла.
— Погодите, — воскликнул детектив. — Я сбит с толку. Мне казалось, что мистер Холливелл влюблен в мисс Мандулян.
— Об этом я ничего не знаю, — ответил Роберт. — Я говорю вам то, что сказал мне Перитон.
— Он сказал вам, что Холливелл влюблен в миссис Коллис?
— Да.
— И он сказал вашему отцу, что знает об этом от вас.
— По словам отца — да.
— Но вы не говорили ему этого?
— Нет.
Флеминг поднялся.
— Последний вопрос, мистер Маколей: как вы думаете, кто убил Перитона?
— Я не знаю.
— У вас нет мнения на этот счет?
— Нет.
— Ну что же, — заключил инспектор. — Тогда я больше не стану отвлекать вас от вашей работы. Доброй ночи, мистер Маколей.
— Доброй ночи.
Вернувшись в гостиницу, Флеминг сделал еще несколько записей в своем блокноте. После записи о разговоре с Людовиком Маколеем инспектор пометил: «Подскочил при мысли о возможном самоубийстве». После беседы с Робертом он записал: «темная лошадка».
Последней беседой этого вечера был разговор с добродушным хозяином гостиницы — капитаном Гарри Карью. Они провели его в отдельной гостиной за парой порций виски с содовой. Владелец гостиницы смог внести различные дополнения в ту важную общую информацию, которую сыщик почерпнул из сплетен завсегдатаев «Трех голубей». Например, Карью заинтересовался вопросом братьев Маколеев. Адриана он немедленно отмел как сумасшедшего. Карью не мог понять его и выказывал безразличие к тому, что никогда не понимал Адриана. Он добродушно посмеялся над нападением юноши.
— Это произошло субботним утром, где-то в половине десятого, — рассказал он. — Парень влетел сюда так, будто за ним гнались сорок тысяч чертей — дикий взгляд, побледневшие щеки, весь дрожит. Заявился прямо сюда, ворвался без доклада и без стука и затараторил что-то непонятное, как чертова обезьяна. Наконец он смог выдавить что-то про мотылька, которого я поймал предыдущей ночью недалеко от их дома, ну вы знаете — Перротс, что на другом конце деревни.
— Да, знаю, — вставил Флеминг. — Я был там сегодня вечером.
— Ах да, конечно, вы были там. Итак, Адриан услышал о мотыльке от их садовника — я показывал ему мотылька. Парня это взбесило — он обозвал меня убийцей, Иудой, скотиной и Бог знает кем еще. Тогда я, как мне теперь кажется, совершил довольно глупый поступок — достал мотылька из ящика и показал ему. Он чуть было не вырвал его у меня. Набросился на меня как тигр, царапался и пинался. Сейчас это кажется довольно забавным, если подумать, но тогда я почувствовал себя нелепо — драться в своей собственной гостинице!
— А что насчет Роберта?
Владелец гостиницы заговорил совсем другим тоном голоса — насмешливость сменилась уважением.
— Роберт Маколей! Ох! Совсем другой тип — просто кошмар.
— Кошмар? В каком смысле?
— Возможно «кошмар» — не самое верное слово. Я имею в виду, что он умен как черт. Биржевой брокер; люди говорят, он получает уйму денег помимо той зарплаты, что ему платят в фирме. Трудится без устали, никогда и слова не скажет. Такими людьми я восхищаюсь, инспектор, но, честно говоря, они меня не интересуют. Он заходит сюда время от времени и спокойно сидит в углу, попивая тоник.
— Но зачем он приходит сюда?
— Бог его знает. Должно быть, чтобы узнать деревенские новости. Он нашел метод получать ответы, не задавая вопросов, не говоря ни слова — если вы понимаете, о чем я. Иногда он часами сидит и слушает, а сам больше десятка слов и не скажет. Следует методу абердинцев: не тратит впустую слова, время или деньги.
— Странный человек, — задумчиво заметил Флеминг, и молодой владелец гостиницы согласно закивал:
— Я вдруг вспомнил один случай, — продолжил он. — Маколей, Роберт Маколей, в начале прошлой недели заглянул сюда, как всегда заказал свой тоник, а затем вдруг поведал о двух событиях. Это было так не похоже на него, я не мог не удивиться. Хотя то, что он рассказал, вовсе не представляет интереса — во всяком случае, для вас. Всего лишь обычные сплетни.