— Что ж, хорошо, — ответил начальник полиции и зачитал формальную фразу: — Тогда я должен попросить вас, сэр, не покидать деревню, предварительно не уведомив меня.
Мистер Холливелл поклонился и пошел обратно к своему дому.
У полковника Хантера были две веские причины незамедлительно запросить помощь из Скотленд-Ярда. Во-первых, он очень не любил дела об убийствах и всегда был рад возможности избежать ответственности за организацию поимки убийцы — ведь в случае неудачи она бы стала пятном на его репутации и самоуважении; а в случае успеха это означало почти верную смерть для преступника. И, во-вторых, в другой части графства несколько месяцев назад произошло крайне мелодраматическое убийство: все улики указывали на определенного человека, но в последний момент он ускользнул из сетей обвинения, предоставив неопровержимое алиби. Последовавшее за этим обращение за помощью в Скотленд-Ярд вызывало много критики, ведь след преступника уже успел остыть.
По этим причинам полковник Хантер решил избежать этой ошибки, и уже в понедельник, в три часа дня, в Килби-Сент-Бенедикт прибыл автомобиль с инспектором Флемингом, сержантом Мэйтлендом и тремя ассистентами.
Инспектор Флеминг был шотландцем из Лоуленда[6]. Он был среднего роста, скромен, светловолос и спокоен. Внешне он практически не отличался от окружающих. Он мог служить прекрасным образцом среднестатистического человека. Будучи по-шотландски проницательным и целеустремленным, он также сочетал в себе силу характера и чувство юмора, мягкого и беззлобного, оставшегося таким и после двадцати лет службы в полиции.
Прежде чем взглянуть на тело, он выслушал краткий отчет полковника Хантера, после чего задал ему один-два вопроса.
— Полагаю, вы обследовали берега реки?
— Да. В двух местах есть следы, оставленные, когда кто-то спускался к реке. Одно у сторожки поместья, а второе — за поместьем, выше по течению.
— Я полагаю, также есть много мест, где тело могло быть сброшено в реку так, что вовсе не осталось бы никаких следов?
— О да. И конечно, эти найденные следы могли быть оставлены когда угодно и кем угодно.
— Безусловно. Дождя не было уже давно?
После недолгих раздумий деревенский констебль заявил, что, по крайней мере, за последние десять дней с неба не упало ни капли.
— Земля твердая? — спросил лондонский детектив.
— Тверда как доска, сэр. Деревенские шлюзы работают со скрипом, сэр.
— Понимаю. Выходит, этим следам может быть не меньше десяти дней. Теперь давайте осмотрим тело.
Простыня была откинута, и Флеминг сразу сказал:
— О, я знаю его. Часто встречал его в Лондоне. Приметный человек — в толпе такого не потерять и не спутать с кем-то еще. У него была квартира в Уайтхолл-Корт, неподалеку от Ярда. Хм! Врач сказал, что он умер не менее чем за двенадцать часов до сегодняшнего полудня, то есть в полночь, а может и раньше. Хм! Подобные расследования с трупами, выловленными из воды, всегда сложны по этой части, полковник. У меня уже были такие дела. А как безвкусен галстук покойного! Он всегда так чудовищно одевался?
— Я не знаю, — начал было начальник полиции, когда местный полисмен кашлянул, намекая, что может ответить на этот вопрос.
— Ну? — спросил Флеминг. — Так что?
— По воскресеньям он всегда носил такие галстуки, сэр, — он снова неловко закашлялся. — Считалось, что он носил их, чтобы раздражать мистера Холливелла, сэр, — сконфуженно добавил он.
— Понимаю. Наверное, для того же и орхидея в петлице. Великолепный цветок. Кто по соседству выращивает орхидеи? Впрочем, это может подождать. А что у него в карманах, полковник?
— Уйма всего.
Уйма состояла из часов, казначейских билетов примерно на тридцать фунтов, небольшого количества серебряных монет, золотого карандаша, маленькой латинской книжки в кожаном переплете, сильно поврежденной водой и озаглавленной «De immortalitate diaboli»[7], ярко-оранжевого шелкового платка в тон галстуку и маленького пера с запекшейся кровью.
— Что это? — спросил Флеминг, подняв перо. — Это улика?
— Да. Оно было в кармане жилета.
— От какой оно птицы?
— Похоже на перо куропатки. Я предполагаю, что он им чистил трубку, — ведь он постоянно курил, — ответил полковник Хантер, указав на полку с трубками.
— Да, — подтвердил Флеминг. — Здесь его трубки, а также щетки для них. Похоже на заводскую работу. Но он вполне мог наряду с ними использовать и перья. Как бы то ни было, мотивом было не ограбление, а вот все остальное могло быть.
В этот момент раздался стук в дверь, и в ней появился шлем полисмена, дежурившего у входа.
— Джентльмен желает поговорить с вами, сэр.
Флеминг вышел. Снаружи его ждал молодой человек.
— Ну? — спросил детектив. — Вы хотели меня видеть? Я — служащий полиции.
— Так точно. Меня зовут Карью, я владелец паба ниже по дороге. Я пришел с информацией по этому делу. Может, это ерунда, а может, и пригодится. Ваше дело судить об этом. Я подумал, что как бы то ни было лучше прийти с этим к вам.
— Совершенно верно.
— Вот в чем дело, — объяснил молодой владелец гостиницы. — Какой-то странный парень снял номер в моей гостинице неделю назад. Не рыбачил, ни с кем не был знаком, ничего не делал… Слонялся весь день без дела и выходил на всю ночь, ну, или на большую ее часть. Я подумал было, что он детектив. Из того, что я знаю, он мог оказаться детективом. Как бы то ни было, вчера вечером он как обычно вышел около десяти. Я не знаю, когда он вернулся, но когда этим утром я спустился, то обнаружил, что его нет. Он собрал свои вещи и оставил на конторке двадцать фунтов да записку, в которой говорил, что вынужден срочно уехать, и просил отдать сдачу персоналу гостиницы. Я ничего особенного в этом не обнаружил — просто пребывание странного гостя странно закончилось, а чего было и ожидать от него? Но затем я услышал о Перитоне и вот решил прийти.
— Понимаю. Как звали того человека?
— Лоуренс, Джон Лоуренс. Я составил для вас его описание. Вот, держите.
— Спасибо, — Флеминг будто бы безразлично взглянул на листик, а затем сказал: — Это странное совпадение, если не сказать больше. Кстати, мистер… мистер Карью, кажется, до вашего паба вести доходят очень нескоро. Он далеко?
— Около мили отсюда. Или чуть меньше, — ответил молодой владелец гостиницы.
— И до трех часов дня вы так и не услышали об убийстве?
— О, нет. Я услышал о нем в половине двенадцатого, от первого же клиента.
— Тогда почему же вы пришли только сейчас?
— Что ж, сэр, я не знаю, знакомы ли вы с текущим положением дел в нашей деревне, — несколько сконфуженно ответил Карью. — Когда я только услышал об убийстве, мне в голову не могло прийти, что хоть кто-то мог быть в этом замешан, кроме… эммм… за исключением одного человека…
— Короче говоря, викария.
Карью с облегчением вздохнул.
— Короче говоря, викария. Потому я не думал о своем бывшем постояльце до тех пор, пока не услышал, что священник вернулся. Узнав об этом, я начал размышлять, и вот — в результате я здесь.
— Спасибо, мистер Карью. В вашей гостинице есть номер, вернее сказать, номера — для меня и моих сотрудников?
— «Тише воды» сочтет за честь предоставить вам номера. Кстати говоря, сэр, прошу не арестовывать меня как убийцу из-за того, что я выходил довольно поздно прошлой ночью. У меня нет алиби, но уверяю вас, я этого не делал.
— Что же заставило вас выйти поздно ночью, мистер Карью, не позаботившись о такой необходимой мере предосторожности, как алиби? — с улыбкой спросил Флеминг.
— Я коллекционирую мотыльков, это мое хобби, инспектор. Во время сезона я выхожу по ночам четыре-пять раз в неделю.
— Понимаю. Вы выходили и прошлой ночью?
— Да. Поднимался за поместье — там много мотыльков.
— Вы не видели и не слышали ничего необычного?
— Совсем ничего.
— Никаких огней, голосов, звуков шагов там, где вы не ожидали их встретить?
— Нет. Совершенно ничего.
— Очень хорошо, мистер Карью. Спасибо, что пришли.
Флеминг вернулся в коттедж.
— Полковник, я собираюсь поселиться в «Тише воды» — вы найдете меня там, если понадобится. А сейчас я собираюсь побеседовать с вашим другом викарием. Мэйтленд!
Сержант встал по стойке смирно и ответил:
— Да, сэр!
— Первым делом нужно узнать, где он был заколот. Отправьте всех на розыск этого места, начиная отсюда и заканчивая двумя милями выше по реке; осматривайте по четверти мили от реки на обоих берегах.
— Есть, сэр.
— А сами с местным полицейским соберите сплетни: навестите местных браконьеров, владельцев пабов и так далее. Отчет отправьте в «Тише воды». Мы все остановимся там. И поищите этого парня, — Флеминг передал сержанту описание Джона Лоуренса, оставленное Карью.
— Да, сэр.
Флеминг застал викария, в то время как тот упаковывал книги в деревянные коробки.
— Начальник полиции графства говорил мне о вас, — сказал детектив. — Мне стало интересно, можете ли вы что-нибудь добавить к вашему рассказу?
— Нет, не думаю. Я просто прогуливался прошлой ночью. Я не могу это доказать, потому что никого не встретил.
— А где вы поранили голову?
— Я упал на куст ежевики, когда прогуливался. Но, как я сказал, я не могу этого доказать — ведь никто не видел меня, — с вызовом сказал викарий.
— На мой взгляд, это не проблема, — мягко ответил Флеминг. — Ведь кто угодно может гулять. У себя дома, в Шотландии, я часто гулял ночь напролет и никогда не встречал ни души, никого, кто мог бы подтвердить, что я не спал в постели. А вот ваша отставка и отъезд за море… этого я никак не могу понять.
— Со мной кое-что случилось, — ответил мистер Холливелл. — И теперь для меня почти невозможно оставаться здесь дольше. Но то, что случилось, касается лишь меня и никого, кроме меня, в самом прямом смысле этого слова. Кроме меня никто не затронут. Хорошо это или плохо, пострадал только я.