Принято считать, что под напором немцев, захватывающих земли славян, происходило вытеснение последних на восток. Это не совсем так. Вытеснялись лишь самые упрямые и воинственные. Более покладистые принимали католичество, переименовывались в «немцев» и оставались в пределах империи. Но чаще из неофитов формировались передовые отряды крестоносцев. Натиск на Восток осуществляли все те же русы, только онемеченные. Русы покоренные воевали с русами непокорными, будучи пионерами в освоении восточных земель.
Неудобные для западноевропейских историков сведения о существовании в древности западноевропейской Руси стараются особо не афишировать. Ведь согласно общепринятому мнению, хозяевами Европы после римлян стали различные германские племена. И вдруг оказывается, что эту же самую Европу надо спасать от заполонивших ее славян и русских, а немцам вообще неоткуда взяться! Не с неба же они упали! А куда девались будто бы обитавшие на этих территориях до славян все эти херуски, гермундуры, бургундеры, маркоманны и вандалы с гутонами? Неужто славяне их всех перебили в одночасье?
Говорят, что не всех. Выжили франки. И не только выжили, но и невероятно расплодились, что позволило им заняться восстановлением справедливости, оттесняя славян на восток. Но и здесь возникают вопросы. Каким образом славянам и франкам удавалось уживаться практически на одной территории? Ведь в IV в. франкам, ставшим федератами римлян, были предоставлены земли в междуречье Мааса и Шельды (салические франки) и между Маасом и Рейном (рипуарские франки), т. е. если не на территориях славян, то хотя бы по соседству с ними?
Пусть европейцы успокоятся. Они не пришлые на этих землях, а аборигены. Они и есть русские, поскольку происходят от русских же готов и франков, подобно тому как славяне-венды происходят от германцев-венедов.
И здесь мы возвращаемся к вопросу взаимосвязи русов с франками. Ответить на него поможет тот же киевский князь Святослав. Известно, что в трудах византийского хрониста X в. Льва Диакона он именуется «тавроскифом». Эта странная идентификация стала головной болью для историков. Что послужило ее причиной? Как мог киевский князь быть тавром? Ведь между Киевом и Таврией (Крымом) – «дистанция огромного размера».
Но не такая дистанция между венгерским Кеве (Киевцом) и Карантанией – Рутенией, к которой Святослав испытывал необъяснимую любовь. Ну, ассоциации между Киевом и Киевцем допустимы. Осталось только убедиться в том, что Карантания каким-то образом связана с тавроскифами.
За свидетельствами далеко ходить не надо. Источники сообщают, что на территории римской провинции Норик, неподалеку от венгерского Киевца, вплоть до распада Западной Римской империи проживали… тавриски! Историки путаются в показаниях по поводу их происхождения. То ли это иллирийцы, то ли кельты, то ли праславяне – венеды. Но это и не важно. Важно другое: не о том Киеве и не о тех таврах идет речь у Льва Диакона.
Только обитая на территории Венгрии киевский князь мог одновременно быть тавром, ибо только там есть одновременно и Киев (Киевец) и тавры (тавриски).
Немалое значение имеет также факт обнаружения тюркского (тавр – таур – тур – тюрк) этнонима в самом сердце Европы, на практически немецких землях.
Но самое главное – это наметившаяся связь термина «тавр» (тюрк) со словом «рус» (тавроскиф Святослав ведь был одновременно и русом).
На тюркское происхождение русов указывают многие авторы, в особенности – арабы. К тюркам относит русских Шараф аз-Заман Тахир Марвази (XII в.) То же самое утверждает еще один араб, Абул-Феда: «Русы – народ турецкой национальности, который с востока граничит с гузами, народом такого же происхождения».
И здесь на ум приходит сообщение византийца Феофано, в котором русы названы «та русси». Нетрудно увидеть в этом названии искаженное taurus, т. е. «тавр». Также и «тавриски» в нем легко угадываются.
То есть «рус» («урус») есть часть слова «таурус»! А что означает «таурус», мы знаем из главы о тюрках.
Таурус (тавр) – это искаженное «товарищ», т. е. член военного товарищества (ордена, орды). Получается, различий между греческим и русским языками гораздо меньше, чем соответствий.
«Та русси» – это тот редкий случай, когда русы в хрониках названы своим полным, настоящим именем. А чтобы ни у кого не осталось сомнений на этот счет, приведу еще одно сообщение. Задолго до таврисков, еще в V–VI вв. до н. э., примерно на той же территории существовало государство одрисов (одрисков) – юго-восточных племен Фракии[81], своим этнонимом напоминающих одновременно этрусков, тюрок (вспомним индийское наименование тюрок – турушка) и русских. А если добавить к этому, что у царя одрисов было имя Терес, что сопоставимо, как нетрудно догадаться, с «таурусом», то впечатление это еще больше усилится[82].
О том, что русы, так же как и тюрки, были сословием профессиональных воинов, говорят многие хронисты. Но наиболее точно охарактеризовал их с этой стороны Ибн-Руст (X в.): «Когда у них рождается сын, то он [рус] дарит новорожденному обнаженный меч, кладет его перед ребенком и говорит: «Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом». И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям».
То есть отличительными чертами русов являются стремление зарабатывать на жизнь мечом, страсть к торговле и кочевой образ жизни, следующий из отсутствия недвижимости.
Теперь о франках. За подтверждением их тождества с русами далеко ходить не надо. Вот, например, что написано о русах в «Продолжателе Феофана»: «Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю россы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков».
Характерно, что «дромит» в переводе с греческого означает переселенца, скитальца, т. е. является синонимом кочевника. Отсюда можно понять, что франки, подобно русам – кочевники.
Это сближает их с такими же кочевниками-тюрками. Если же сопоставить их с тюрками и по написанию (франк – транк – туранк – туранец – тюрк), то связь станет еще более очевидной.
Итак, русы, тюрки, франки, немцы, суть одно и то же – воинские братства, товарищества (от тавр – товарищ), либо используемые государствами как наемники, либо сами создающие государства на свободных или захваченных ими территориях. «Гардарики» – так в скандинавских сагах именуются подобные государства. «Гардарики» – это, конечно же, не «Страна городов», как это обычно преподносится, а «Орда-рейх», т. е. орденское государство. Вряд ли это понятие можно отнести единственно к Киевской Руси.
Речь идет о Европе в целом.
Становится понятным, почему русские казаки-первопроходцы называли свои пограничные укрепления в Сибири «острогами», словом, в котором легко угадывается видоизмененное «Ост-Рейх» («Восточный Рейх»). Ведь они были плоть от плоти европейских искателей приключений – норманнов.
Кстати, о норманнах. Этого вопроса я уже касался в связи с характеристикой венгров. Надо бы завершить начатое.
3.5. Многоликий норманизм
Тишиною сумрачной повита
Статуя из серого гранита.
Черными доспехами звеня,
Барбаросса смотрит на меня.
Отчего ты, Фридрих Барбаросса,
На меня поглядываешь косо?
Если придерживаться традиционных взглядов на прошлое, то некоторые моменты истории норманнов представляют загадку.
С трудом осмысливается, например, их страсть к завоеваниям. Вопрос, который можно задать по этому поводу и который ранее уже возникал в связи с профессиональной деятельностью тюрок, звучит следующим образом: что побудило (и, вообще, могло ли что-то побудить) целую нацию как по команде заняться разбоем?
Густым флером окутаны, в частности, деяния сицилийских норманнов. Известно, что к формированию династии Штауфенов, императоров сицилийского периода, приложили руку потомки первых сицилийских норманнов – братьев Рожера I и Роберта Гюискара. Но почему тогда немцы считают «своей» историю борьбы Штауфенов с папством за лидерство в западных странах, обыгрывая в различных произведениях искусства сюжеты на тему горькой участи Манфреда и Конрадина, павших от рук Карла Анжуйского и т. д.?
Добавим к сему, что, например, Фридрих II Гогенштауфен, одна из наиболее колоритных фигур этого рода, практически не знал немецкого языка и всю жизнь прожил на Сицилии, имея титул «короля обеих Сицилий». Даже прах этого «дитя Апулии», как называли Фридриха современники, покоится не в Германии, как можно было бы предположить, принимая во внимание его немецкие корни, а на той же Сицилии, в кафедральном соборе Палермо. Там же, кстати, в саркофагах из темно-красного порфира покоятся останки его предков – деда (Рожера II) и отца (Генриха VI).
Не правильнее ли будет отнести норманнский этап истории Священной римской империи к истории шведского народа, плотью от плоти которого по общему убеждению являлись норманны? Или, скажем, – итальянского?
Традиционная история отвечает на все эти вопросы недомолвками. Известно, что династия Штауфенов имела не только норманнские, но и немецкие корни. Лишь по линии матери Фридриха II, Констанции, род Штауфенов восходил к норманнскому роду Отвилей (итал. Альтавилла), отпрысками которого являлись уже упомянутые Рожер I и Роберт Гюискар, тогда как со стороны отца, Генриха VI, его предками были чистокровные немцы – род швабских герцогов Гогенштауфенов. Лишь в 1184 г. в результате свадьбы Констанции и сына Фридриха Барбароссы, Генриха VI, Штауфены породнились с сицилийскими норманнами и Сицилия, правда, не без некоторой борьбы с папами и сицилийскими королями, оказалась включенной в состав Римской империи германской нации.