Я, конечно, хотела. Вряд ли у меня когда-нибудь будет личная портниха, как у мамы, а убогая штопка — это все, что умею.
Но едва я встала, как маг поймал мое запястье:
— Бросаешь меня, Искра?
— Нет… Я же… Ну… — пробормотала я, разрываясь между Александром и служанкой. — Я недолго!
Райдер покосился через плечо и дверь с тихим стуком захлопнулась.
— Видишь ли, Этансель, я редкий эгоист и не хочу делить тебя со слугами, — улыбнулся он, подтягивая меня ближе и целуя раскрытую ладонь. Рот мага скользнул выше, к запястью, задержался на голубом узоре вен, заставляя пульс частить. — Один вечер в неделю я переживу, но не чаще. Скажи это миссис Ллойд.
— Хорошо… — Руку я отобрала, но сердцебиение еще долго не унималось.
«Горите вся», — полчаса спустя сказала валлийка, с беспокойством пощупав мой лоб. — «Не заболели?»
Но об этом я писать не буду.
О коротких поцелуях, что каждый день срывал Александр с моих губ, тоже. Тем более, о жарких объятиях мага. И уж точно о нашей ссоре, которая, если быть до конца честной, и заставила меня снова взяться за перо и бумагу.
То, что началось между мной и Райдером с вызова, с глупой игры в снежки, за три недели переросло в бесстыдные ласки, притягивающие меня и одновременно пугающие. Нежность и трепетность вдруг сменялись жесткими тисками, сильным телом, прижимающим меня к стене или шкафу — осторожный поцелуй становился болезненно-страстным, а в светящихся глазах Александра плескались обещание и сладкая жуть.
Потом он упирался ладонями в стену и с усилием отодвигался от меня. Мы стояли в темноте друг против друга, и мне казалось, что наше шумное дыхание слышно даже в Кэрдиффе.
А по утрам саднили губы. Несколько раз я даже пропускала завтрак, прикладывая перед зеркалом салфетки, смоченные холодной водой.
— Это нужно прекратить, — шептала я подушке в безуспешных попытках уснуть.
После поцелуев мага я чувствовала себя больной: ныл живот, наливалась, будто перед регулами, грудь. Вдобавок ужасно кружилась голова — я цеплялась за Райдера, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плясать звезды, и на платье оставались запахи бергамота и фиалки мужского одеколона. Они почти не выветривались — миссис Ллойд несколько раз поводила носом, проходя мимо, — и стали для меня синонимами вины и бесстыдства. Что подумает валлийка, если узнает, чем мы с магом занимаемся по вечерам? А что думают мама и тетя, глядя из Дома Триединого, как я не нахожу в себе сил оттолкнуть Александра — он всегда останавливается первым?..
— Это нужно прекратить, — уперлась я в плечи мага, когда он втащил меня в нишу к щиту и секире.
— Почему? — Алекс сжал мои ягодицы, приподнял меня. — Тебе неприятно? — спросил он, прикусив мочку уха.
Было более чем приятно, но…
— Это неправильно, — соскользнула я на пол и отвернулась. — Пропустите меня, пожалуйста…
— Неправильно, — повторил Александр. — Ясно. — На секунду замер, прислушиваясь к происходящему внизу, и схватил меня в охапку, впился в губы, заглушая протестующий вскрик. Понес по коридору, толкнул плечом дверь, не прерывая поцелуя, опустил меня на кровать.
— Ты даже не представляешь, как я хочу научить тебя чему-нибудь неправильному, — прошептал Райдер.
От неприкрытого желания в его голосе по спине побежали мурашки.
— Я… Я кричать буду!
— Обязательно будешь, — фыркнул мужчина, вминая меня в матрас.
Я выгнулась, пытаясь вывернуться из-под него, но сдвинуть мага с места было тяжелее, чем гранитную плиту. Дыхание Райдера обожгло шею, щеку, подбородок, коснулось губ и сменилось горячим ртом. Поцелуи — жадные, требовательные, не приемлющие отказа, — шли один за другим, заставляя тело пылать. Жар тек волнами, подчиняясь ритму дразнящего языка, нетерпеливому скольжению рук, и каждая волна несла с собой слабость и сладкую истому. Не желая поддаваться им, я замотала головой:
— Мистер Ра…
Поцелуй.
— Алекса…
Поцелуй. Пальцы, расстегивающие платье, стягивающие с плеч сорочку.
— Отпустите!..
— Уверена? — Ладони мага сжали грудь, и я хрипло застонала ему в рот. Громко вскрикнула, когда мужские пальцы защипнули напряженные соски, потянули, покручивая. — Давай, Искра, скажи, что не хочешь меня!
— Не хочу…
— Ты хорошо подумала?
— Да-а…
— Точно?
— О Боже…
Стук в дверь прозвучал, как удар грома.
— Мисс Хорн, у вас все в порядке? — В голосе миссис Ллойд звучало искреннее беспокойство.
Райдер чертыхнулся, резко развернулся, одной рукой удерживая меня, а другую, ладонью вперед, вытянув к незапертой двери. Глаза мага засияли в темноте двумя красными угольками.
— Мисс Хорн?
— Да… Да, все хорошо! — Облегчение, которое я испытала, убедившись, что служанка не может войти, было сравнимо со счастьем после отказа от меня Сьюзан.
— Вы так кричали…
— Я?..
Райдер тихо засмеялся, скользя губами по моему плечу, и мне ужасно захотелось его стукнуть.
— Мне приснился дурной сон, миссис Ллойд, — ровно сказала я, вцепившись в покрывало, когда маг начал прокладывать дорожку влажных поцелуев от ключицы до соска. — Но теперь все хорошо-о-ох!.. — Райдер с нажимом лизнул розовую горошину и вобрал ее в рот, перекатывая между зубами.
— Мисс Хорн?..
— Все в порядке, миссис Ллойд, — дернула я мага за волосы, пытаясь оторвать от себя. — Извините, что побеспокоила.
Испуг стремительно перерастал в злость: он с ума сошел? Что он творит?!.. Он хочет меня окончательно опозорить? Он хоть представляет, что будет, если нас застанут?!
— Прекратите! — прошипела я ему, прислушиваясь к удаляющимся шагам валлийки. — Отпустите!
Райдер шевельнул пальцами — засов плотно вошел в паз — и снова опрокинул меня на подушки:
— Искра, ты знаешь, что у тебя восхитительная грудь? — На трюмо, на комоде одна за другой загорались свечи, заливая комнату мягким желтым сиянием. — Черт… И ты все это время прятала ее под тряпками…
Я вспыхнула, закрываясь руками.
— Потушите свет!
— Нет уж, — усмехнулся маг. — Я хочу все видеть.
Он веселился, катаясь со мной по кровати — то почти отпуская меня, то снова подтаскивая к себе, целуя лицо, шею, плечи, ловя ртом грудь. Мял ягодицы, оглаживал талию, щекотал, кусал за ухо, и только расхохотался, уткнувшись мне в живот, когда я, доведенная до бешенства, начала поливать его площадной бранью.
— Искра! Ты где таких слов нахваталась?
— Идите к демонам!
— Нет уж, тварей Старой крови я встречал, и в ближайшее время возобновлять знакомство не собираюсь. А вот отшлепать тебя за оскорбление Королевского Гончего, думаю, стоит, — смеясь, заявил Александр.
Маг схватил меня за юбку, а я влепила ему пощечину, попав по губам.
Смех оборвался.
— Вот так, значит, — негромко сказал Райдер, слизывая кровь.
Красивый рот скривился в нехорошей ухмылке, лицо в маске стало гротескным.
— Простите… — шокировано прошептала я, глядя на темную струйку, сбегающую к подбородку. — Простите, я не хотела…
Взгляд Райдера скользнул по голой груди, по ногам, открытым сбившимся платьем и сползшими чулками, снова задержался на груди и вернулся к лицу. Я не сопротивлялась, когда маг стиснул мои плечи и, приподняв меня над кроватью, укусил за губу — коротко, больно и зло. Потом оттолкнул меня и вышел.
«Как я уже сказала, мой наниматель, мистер Райдер, нелюдимый человек. Он болен, и болезнь наложила отпечаток на его характер и отношение к людям: любому человеческому обществу он предпочитает общество своего питомца».
Тут я надолго задумалась — Райдеров в Уэльсе, может, и много, а вот Райдеров, способных приручить волка — подозреваю, не очень. В результате, Один так и остался «питомцем» и «жутким зверем, при виде которого даже неустрашимая миссис Пембрук бы струхнула». А колли он или мохнатый детеныш дракона, пусть Мэри решает сама.
— Что с его глазом? — нервно спросила я, выглядывая из-за спины Райдера. Тогда мы еще разговаривали.
— Щенком сцепился с гвиллги [он же адский пес, «пес тьмы» из уэльских легенд]. Загрыз, но и сам чуть не умер. — Стоящий на одном колене маг трепал рваные уши, почесывал волчье горло. Один довольно урчал, хватая клыками пальцы Александра, и ревниво косил на меня янтарной бусиной в обрамлении заиндевевшего меха. — Он у нас знатный вояка… Я нашел его под мостом, выходил… Хочешь погладить? — повернулся Райдер.
— Нет!
Маг фыркнул.
— Искра, а ты трусишка. — Встал, вытащил меня вперед. — Дай ему понюхать руку. Не бойся, он не укусит.
— Откуда вы знаете?!
— Знаю. Смелее.
Сидя, Один доставал мне почти до груди. Клубочки пара, вырывавшиеся из его ноздрей, замерзали, ледяной моросью сыпались на снег. Увидев, что я жмусь к Александру, волк оскалился и зарычал.
— Своя, — строго сказал Райдер. Стянул с моей руки перчатку, сплел наши пальцы и подсунул под нос Одину. — Моя, — повторил он. — Ясно?
Я дернулась — что значит «его»? — но маг смотрел не на меня, а в единственный волчий глаз.
— Моя, — повторил он.
Вздыбленная на загривке шерсть улеглась. Один опустил голову, переступил с лапы на лапу и неохотно ткнулся носом в мое запястье.
— Отлично. Защищай.
— Р-р-р…
— А ты не смущайся. — Маг поцеловал меня в щеку. — Ллойды тоже мои. Ему так понятнее…
Дружбы между мной и волком не вышло — я боялась это чудовище Дикой Охоты, он меня откровенно презирал — и теперь, наверное, был несказанно счастлив снова получить хозяина в свое полное распоряжение: на прогулки Райдер уходил один.
Меня маг не замечал, отгородившись ледяной вежливостью. «Добрый день, Этансель. Доброй ночи. Присаживайтесь», — и стук кресла о каменный пол. Сначала я обрадовалась его отчужденности, совершенно не представляя, как себя вести и что говорить после пощечины. Страх, вина и обида так и не позволили мне уснуть — спрятавшись за креслом, я полночи икала в подушку, а едва занялся рассвет, сбежала на кухню. Сказать, что миссис Ллойд удивилась — не сказать ничег