Дэмиан выводил его из себя — расчетливо, упорно, не позволяя отвлечься и перевести дух — сила металась внутри голодным Шер-ханом, прорывалась подожженной скатертью и треснувшим в руке стаканом, обугленным кием. «Он нестабилен, дорогая… Школа — лучший выход, его в любом случае заберут — сейчас или через два года…» «Нет!»
Он держался. Стискивал зубы, извинялся, уходил. Улыбался, не размыкая губ — прятал заостренные клыки, — и носил перчатки, скрывая отрастающие за сутки ногти. Дэмиан не находил, к чему придраться, и бесился — со временем это стало развлечением: подчеркнуть сходство с отцом, вставить пару слов об экзотическом Хиндостане, перетянуть внимание с графа на себя. Он даже начал подумывать, что два года — это не так уж и много, но то, чего не добился Дэмиан, сделала мать, появившись за столом в ослабленном корсете:
— Шон… У тебя будет брат. Или еще одна сестра. Ты рад?
Глаз почти не дернулся.
— Поздравляю, матушка. Позволите? — Шон повел рукой над округлившимся животом и отпрянул: — Полгода?
— Что ты, — побледнела леди Дэмиан. — Четыре месяца. Может, конечно, пять…
— Полгода, — повторил Шон. — Ты. С ним. Во время траура по отцу!.. Грязная шлюха!
— У Шона случился прорыв, когда ему было меньше пятнадцати — он разнес к чертям половину загородного особняка. Его единоутробный брат так и не родился. Дело замяли, Уилбера отправили в Школу при Военном Министерстве, где его, учитывая талант к плетениям и невысокий резерв, на следующие полвека сделали бы теоретиком от магии, — сказал Александр и потянул носом. — Искра, я умираю от голода…
— У меня все готово! — Я поставила перед магом тарелку с овсянкой, добавила масла и несколько ломтей ветчины. Налила чай. — Вот…
— Спасибо. — Александр дождался, пока я сяду, и с аппетитом принялся за еду. — Шон сбежал к моему деду сразу после проверки на предрасположенность. — Райдер заметил мой недоумевающий взгляд и пояснил: — Шон — мой дядюшка. По документам. На деле родство настолько дальнее, что его выявит не каждый ритуал, но официально кроме матери только дед мог позволить Уилберу стать Гончим до совершеннолетия. Шон рассудил, что если служить все равно придется, то лучше пятнадцать лет, а не пятьдесят, вдобавок занимаясь ненавистными расчетами и чертежами.
— Ему не нравится собственный дар? — удивилась я.
— Шон уникален, — серьезно сказал Александр. — То, что он делает с плетениями и артефактами, далеко опережает науку, но у него нет ни малейшего желания сидеть в кабинете. Он даже лекции начал читать только после личной просьбы лорда Берли два года назад.
— Понятно… Значит, это твой дед помог мистеру Уилберу стать Гончим?
— Да, — кивнул Алекс. — Надавил, где нужно, заручился обещанием, что Шона не запрут. Внутренняя безопасность и военные не то чтобы конкурируют… — неопределенно повел рукой маг, — скажем так, мы недолюбливаем друг друга. Уилбера приняли, несколько лет поднатаскали, закончив и отшлифовав его обучение, и отправили в Хиндостан.
С Шоном мы встретились на границе с Непалом. Вообще-то, мы уже были знакомы и неоднократно пересекались, но три недели в джунглях невообразимым образом сближают, — криво улыбнулся Александр.
— Что вы делали там столько времени? — Я даже вилку отложила.
…брели по колено в грязи по болотам. Прорубались сквозь заросли бамбука. Бежали от спускающихся с гор ачери и дрались с якши. Мокли под ливнями и мерзли, засыпая в дышащих снегом пещерах. Голодали, деля полусырых ящериц и экономя каждую каплю магии. А джангала пела, выматывала душу, сводила с ума, пробуя на вкус человеческих магиков, звала раствориться в ней, остаться прямо здесь, в яме у корней хиндостанского лавра, куда упал плашмя, отдать себя, отдать кровь, отдать жизнь, отдать…
Александр поморщился и встряхнул головой, притянул меня к себе.
— Искорка… Меня отправили в Непал за метеоритным железом для артефактов, там я впервые услышал голос джангалы. И заблудился. Меня нашел Шон — он служил в Ауде, на севере, там же, где правил его отец.
— Он тебя спас?
— Выходит, что так.
— А потом ты его… От ракшасов, — понятливо кивнула я.
— Между Непалом и ракшасами мы вытаскивали друг друга еще раз двадцать, — хмыкнул Александр. — К метеориту я не успел, его забрали французы, и меня оставили в Хиндостане. Вообще, я отвечал за Центр, но мы с Уилбером составили неплохую двойку и поэтому ходили между его провинциями и моими.
— Но это же неправильно!
— Что именно?
— Оставлять тебя в Хиндостане! Ты же чуть не погиб! — Вскрикнув, я покатилась по полу — схватив за плечо, Райдер отшвырнул меня прочь. Платье защитило колени, но ладони и щеку я стесала в кровь, растянувшись на потрескавшихся плитах.
Оглушенная, испуганная, я отползла, прижалась спиной к пышущей жаром печи, с ужасом глядя, как глаза мага наливаются опасно-алым. Столешница, в которую вцепился Райдер, сухо захрустела под его пальцами.
Что я сделала?! Что я сказала не так?!
— Ра-а-айдер… Александр Ра-а-айдер… — Ее голос рождался в подкорке, давил на затылок, морозил, словно зачерпнутые горстью кубики льда. — Сплетничаешь о своей Королеве?
— Нет. Никогда. — Алекс судорожно выставлял щиты, скрывая мысли об Этансель и подменяя их другими образами. Боль. Обреченность. Чешуя. Раненый Один, ракшасы, гвиллион. Алые следы выжженных метастаз.
Смех.
— Твой дар стал ярче. Как поживает мой лучший Гончий?
— Я почти здоров и скоро смогу вернуться к службе, Ваше Величество.
— Превосходно, — мелодичный перезвон бокалов из горного хрусталя. — Нам не хватает тебя, Александр.
— Мне лестно слышать, что вы меня помните. Я…
Смех.
— …не забывал о нас ни на секунду — кажется, так ты всегда говоришь? Я чувствую, что ты не один, Александр. Женщина? Покажи мне ее…
Маг, не мигая, смотрел в одну точку. На мой шепот не реагировал, а прикоснуться к нему я боялась. Я знала, что Алекс не совсем человек, привыкла к его горящим глазам и маленьким радостям волшебства, но когда не только радужку, но и белое вокруг затянуло красной пеленой, когда задергалась голова, а по вздутым на лице венам потекло пламя, зажала себе рот, чтобы не закричать.
— О… какая типичная… пейзанка. Но в ней присутствует очарование юности. — Тяжелая смуглая грудь, крутые бедра, короткие мускулистые ноги. Толстые пальцы рук и каштановые косы, запах молока и сена.
— Развлекайся, Александр, — зазвенел ледяной хрусталь. — Мы ждем тебя в начале сезона [имеется в виду летний светский сезон]. Я, Советники, Свора… твой кузен Валентин. Не задерживайтесь, наследник Райдеров.
И невнятное, смутное, отголоском далекой бури: «КАК?!»
По лицу, по груди Александра ручьями тек пот. Маг обмяк, сгорбился, опустив голову и тяжело дыша. Его глаза наконец-то перестали сиять, и по кухне снова заструился тусклый утренний свет.
— Черт побери, — пробормотал Райдер, сплюнув розовую слюну. — Черт меня побери!..
Увидел, как я, закрывая себе рот кулаком, жмусь к печи, и тихо выругался, одним смазано-быстрым движением опустился рядом.
— Я испугал тебя? Прости, — повинился маг. — Я не хотел, чтобы тебя увидели. Гончим запрещено иметь отношения, и дело даже не в выговоре и порицании для меня, а в том, что они стали бы копаться в твоей жизни. Ты ведь не хотела бы этого?
— Нет!
Александр кивнул и легким поцелуем залечил ссадину на моей щеке, поднес к губам поцарапанные ладони.
— Ты с кем-то разговаривал? Мысленно?
— Не я, со мной, — ответил маг. Александр щекотно дул на ранки, и они затягивались, покрывались корочками. — Мне приказано вернуться на службу в апреле.
— Так скоро…
— Скоро, да. — Александр помолчал, обрисовывая пальцами мою скулу, приглаживая выбившиеся из-под заколок волосы. — Этансель, я не хочу тебя потерять.
Под внимательным взглядом близких серых глаз сердце сделало кульбит. Не теряй! Не теряй меня, пожалуйста!
— Гончим запрещено жениться…
Маг усмехнулся и тоже сел на пол, прислонившись к горячей кладке старой печи, втащил меня к себе на колени.
— «Жениться», — поцеловал он мою макушку. — Какая же ты…
— Какая?
— Правильная, — засмеялся Александр. Снова стал серьезным: — Я должен Ей еще год, может, больше — я не знаю, что Она потребует за возвращение титула. …Искра, я не могу сейчас ничего обещать, я понимаю, что не имею права просить тебя ждать — ты красивая, умная, добрая — у тебя отбоя не будет от поклонников! — но я прошу: дождись меня. Ты нужна мне, — сказал маг, крепко прижимая меня к себе. — Очень нужна.
Неужели он… Он меня…? — Я порывисто заглянула в лицо Александру, но маг, поглаживая мой висок, смотрел куда-то вдаль, на волнистую гряду холмов за окном.
«Гончим запрещено иметь отношения».
Получается, Александр нарушает приказ? Ради меня?..
— Этансель?
В глазах защипало.
— Да! Да, я буду ждать! Я буду очень-очень тебя ждать, столько, сколько потребуется!
Господи, какая же я глупая… Нужно радоваться, а я вместо этого плачу…
От нахлынувших чувств перехватило горло, заныло в груди. Я крепко, изо всех сил обняла мага, борясь с желанием все-все ему рассказать, совсем все, чтобы не было стыдной тайны, но… Аристократ и гувернантка — еще может быть. Но герцог и девчонка, прислуживавшая в притоне… А если меня — потом — кто-то узнает?! — пронзила страшная мысль. Нет, не должны… Я стриженая была, почти лысая, даже без бровей…
…я ведь и горничной, получается, не смогу быть, чтобы не позорить Александра!
— Кем? — переспросил маг.
— Горничной… В Эденбурге…
— Ты смеешься? Какая из тебя горничная, Искра? — Объятия мага стали стальными.
— Хорошая… — попыталась отшутиться я. — Я знаю, как ведется домашнее хозяйство, тетя меня учила! Мне же нужно будет на что-то жить эти два года… Еще я могу быть гувернанткой, только у меня… — Денег нет. — …Нет документов…