Я кивнула.
Маг стиснул мое лицо в ладонях и крепко меня поцеловал.
— Не провожай.
Подхватил жилет двумя пальцами, свистнул Одину. Волк открыл единственный глаз, встряхнулся и вскочил. Лапы держали твердо.
— Идем, бродяга.
У двери Александр замешкался и повернулся.
— До встречи, Искра, — сказал он и, помедлив, шагнул за порог.
По двору стелился туман. Не магический, обычный, но такой плотный, что уже в пяти шагах не было видно ни зги. Александр выбил пальцами дробь по кухонному окну, прощаясь с Джейн Ллойд, запустил пару огоньков, чтобы несущий воду Мартин не споткнулся в серой мгле, опустившейся на коттедж. Заодно отправил старику напоминание — «Только посмей ее обидеть».
Искра все еще была в гостиной — он чуял. Девушка сидела, закутавшись в одеяло, и смотрела в стену сухими воспаленными глазами.
— Ч-черт, а!
— Р-р-р?
— Не тебе.
Забрать Этансель в Ландон? — снова оглянулся Райдер. — Его мышка будет сидеть тихо, не высовывая носа из отведенных ей комнат. С Искрой легко, она умная, чувственная, нежная, нетребовательная, с потрясающей фигурой и хорошеньким личиком — идеальная любовница, к которой приятно возвращаться.
Александр поморщился, избавляясь от глупой сентиментальности, ускорил шаг. За ним будут следить — уже следят — Ее Величество желает знать подробности исцеления. Вывозить Этансель из Уэльса равносильно самоубийству. Пусть остается здесь, под крышей родового дома. Первое время придется вырываться украдкой, но через несколько лет Королева успокоится. Когда-нибудь Она должна успокоиться!
…в конце концов, это же просто девчонка из… откуда?
…так и не спросил.
— Р-р-р, — рыкнул Один и вдруг схватил его за штанину, потянул к дому.
— Что-о-о?
— Р-р-р!
— Отвяжись.
— Р-р-р! — Волк извернулся, выскочив из-под руки, и тяпнул его за пальцы.
— Охренел?!.. Еще ты меня жизни не учил! — рявкнул Райдер, шлепнув волка по морде. — Со своей разберись, умник! И не вздумай снять ошейник, на него десяток таких шкур, как твоя, можно купить!
— Р-р-р-рав! — ощерился Один и припустил к реке, через перекаты которой со всех лап неслась белая волчица.
Разогнав туман, Александр смотрел, как Снежная приплясывает вокруг Одина, вылизывает ему морду, поскуливая, подлезает под лапы, а тот, довольно жмурясь и позволяя тереться о горло, успокаивающе ворчит. Его единственный глаз горел превосходством над глупым двуногим.
Райдер дернул щекой и открыл портал, наполняя контур силой.
— Шон! Шон!
— …ты на часы смотрел? Что случилось?
— Я возвращаюсь. К обеду подъезжай в Уайт’с [White’s, джентльменский клуб Лондона], нужно усилить блоки, закрывающие Искру и твои эксперименты.
Пепел сожженного, как и три предыдущих, письма, кружась, осел на траву.
Часть вторая
1
Два месяца спустя
Летние туманы Уэльса добрались до Ландона. Свежие и чистые, с медовой горчинкой вереска, они клубами перекатывались по Кенсингтонским садам, серебрились, огибая особняки Белгрейвии и, пачкаясь о Темзу, стекали в Саутворк, где растворялись среди яркого света театров и игорных домов.
За семь часов приема шум и свет надоели.
Александр дернул щеколду окна, выходящего на Гайд-Парк, впустил в кабинет прохладный предрассветный воздух и струйки тумана, сразу прильнувшие к ладони — «Здравствуй».
— Здравствуй.
На грани слуха раздался смех Риан.
Густо-белые плети призрачным плющом взобрались по шторам, увили стены, скользнули по раме когда-то прорванной на месте Америк, но аккуратно починенной карты и, скатившись вниз, исчезли в коридоре. Александр не препятствовал, зная, что они стремятся к распахнутым окнам южного крыла, проветриваемого после приема.
За спиной раздалось сухое покашливание дворецкого:
— Ваша Светлость, гости устроены, ваша спальня готова. Так как камердинера у вас еще нет, я…
— Отдыхайте, Эшли, — отмахнулся Александр. — Я в состоянии найти дорогу к собственной постели. Тем более раздеться.
— Доброй ночи, Ваша Светлость.
Старик чопорно поклонился — Алекс услышал шорох жесткого сюртука — и оставил его одного.
— Ваша Светлость, — криво улыбнулся маг, осматривая кабинет отца. — Моя чертова Светлость.
Он все-таки сделал это.
Спустя четырнадцать лет вернулся в дом, откуда его выставили в обгорелом костюме.
— Хочешь свободы? Свободен! От титула, наследства и содержания! …А когда поскребешься в двери, я подумаю, впускать ли королевскую шавку!
Мечущиеся мысли отца жалили, как пчелиный рой: «С-сопляк… Еще можно отыграть… Близость к Королеве — это неплохо… Будет знать ее планы… Ударит в нужный момент, резерв пережжет метку».
— Не дождешься!
— Посмотрим, что ты скажешь через месяц.
Через день Александр заложил перстни деда, чтобы купить одежду, оружие и снять квартиру на Риджент-стрит. Шок от захлопнувшейся за спиной двери, от мерзнущих на мокрой мостовой босых ног — рубашка, ботинки и штаны до колен сгорели во время прорыва, от осознания, что карманных денег не хватит даже на чашку чая в «Рулз» [Rules, лонд. ресторан], — шок от скандала быстро сменился расчетливой злостью.
Он не бездарный милашка-Валентин, готовый вывернуться наизнанку ради признания герцогом Райдером. Черта с два он позволит собой помыкать: «Посмотрим, что ты скажешь через месяц».
— Посмотрим, что ты скажешь через год, — дернул щекой Александр, подписывая свой первый королевский контракт. Герцогству нужен наследник.
Год спустя маркизом Райдером стал кузен — безвольный, ведомый и очень удобный слизняк. Звонкая оплеуха, которую, ухмыляясь за веерами, наблюдал весь Ландон.
— Он? Серьезно? Ты заменил меня… вот этим? — кивнул маг на раскрасневшегося от поздравлений и мямлящего ответную речь Валентина. Кузен заикался, потел, неловко вертел бокал с шампанским, и вино плескалось, грозя пролиться на брюки.
— В отличие от тебя, он мне предан.
— Он позорит наш род, — поморщился Алекс, глядя, как Валентин промокает лоб несвежим платком.
— Ты позоришь наш род! — вскипел Роберт Райдер, схватив сына за лацкан пиджака. От герцога ощутимо пахло бурбоном. — Я надеялся на тебя, я…
— Я не воюю с женщинами, я не хочу лезть в политику, мне не нужна власть, — отчеканил Александр. — Я сам — власть! Как ты этого не понимаешь, отец?!
Год службы и активной магии сделали из мальчишки молодого мужчину. Александр раздался в плечах, его лицо посуровело, а взгляд стал тяжелым. Радужка отливала рубиново-алым.
Роберт Райдер сделал шаг назад первым.
— Будь ты проклят…
— О, родительское проклятие? — хмыкнул Александр, отпив вина. Маг следил за кузеном, и его рот кривился в презрительной усмешке. — Вэл настолько нелеп, что из него даже конюха не выйдет. Надеешься на одаренного внука?
Герцог промолчал, и Алекс понял, что попал в цель.
— Тетушка Джиневра наверняка устроит фейерверк. А знаешь, что? — широко улыбнулся маг. — Черта с два я отдам этому слюнтяю свой титул.
— Ты его не получишь!
— Гончим положена…
— …награда за службу, Александр. — Шлейф Королевы тихо шуршал по оледенелой каменной крошке подъездной дороги, тонкая мраморная ладонь лежала на его локте. — В самом конце, перед исчезновением метки. Деньги, земли, артефакты. Титулы, — искоса взглянула Она снизу вверх.
Низкое свинцовое небо дышало зимой, но Королева не замечала холода. Ни шляпки, ни перчаток, ни муфты — только белая парча платья, длинный плащ, отороченный соболем, и кончики шелковых туфель из-под юбок.
В воздухе плясали редкие снежинки.
— Служи мне как следует, Гончий, и я позабочусь о твоем будущем. Любое недоразумение можно исправить.
— Только через мой труп! — рявкнул герцог, громко опустив бокал на низкий стол. Хрусталь жалобно зазвенел и разбился.
Голоса в гостиной Савиль-Клаб стихли, головы повернулись к отцу и сыну.
— Как скажешь, папа. — Александр допил вино и откланялся: — Доброй ночи, господа. Мои поздравления, Вэл. Не привязывайся к моему герцогству слишком крепко.
Холодная война между ним и отцом перешла в противостояние Гончего и… смутьяном герцога Райдера Александр старался не называть, в зародыше душа и предупреждая попытки Его Светлости пошатнуть трон и очернить Королеву. А Роберт Райдер словно сорвался с цепи, принимая самоубийственные попытки одну за другой: бойкот автономии и одновременно спонсируемые бунты в Ирландии, подпольные типографии с призывами анархистов, разжигание недовольства фабричных рабочих и обещания профсоюзам чуть ли ни неба в алмазах, если.
— Он пытается заставить тебя сделать выбор, — пожимала плечами Риан. — Ты действительно можешь пережечь метку Королевы?
— Могу.
Своих пределов Алекс не знал и отчаянно балансировал между отцом и Ее Величеством, больше всего опасаясь однажды обнаружить герцога в допросной. Потом была операция в Персии, четыре недели в строгаче у дивов, осознание, что Королеве он удобнее мертвый, и болезнь отца — Роберта Райдера разбил паралич, пока маг был на материке.
И письмо с проклятиями — рука Валентина, корявый росчерк умирающего герцога — в ответ на предложение встретиться.
Пусть так. Разорять маркиза Райдера было даже забавно. К началу прошлого года Александру принадлежали закладные на три четверти земель и семьдесят процентов капитала Райдеров — душка-Вэл и его мать тратили деньги без счета. Камни из хиндостанского дворца были нужны, чтобы выкупить остатки, и тогда титул стал бы просто формальностью.
Пышной и утомительной формальностью, сопровождаемой десятками газетчиков.
Александр шел по дому и улыбался. В крови играли магия и торжество. Он добился своего, как и обещал тринадцать лет назад. Добился не благодаря титулу, знатности и роду, а вопреки. Вернул принадлежащее по праву, а вместе с ним — опасливое уважение друзей отца, которых мог сдать Гончим в попытке выслужиться ради Источника и которых не предал: десяток визиток ждал своего часа. Ландон, чопорный Ландон — не молодой и бесшабашный Мейфэр, а Белгрейвия и Челси, — приняли его, до исчезновения метки осталось меньше двух лет, и Александр улыбался, чувствуя себя легко и свободно.