Любопытная реакция на мага.
Александр сдвинул шейный платок, демонстрируя метку, и звериные черты констебля сгладились.
— Инспектор Эбберлайн ждет вас, Ваше сиятельство, — хрипло пролаял он, распахивая двери.
Все полицейские участки Ландона были похожи. Наверху, если есть второй этаж, архивы, справа кабинеты инспекторов и комната отдыха младших чинов. Слева — коридор к камерам, забитым пьяными бродягами, дебоширами, проститутками и мелким ворьем. Сейчас задержанные спали, но днем в отделении стоял гвалт, который могла унять только дубинка.
У стойки регистратуры стоял высокий плотный мужчина в летнем плаще. Придвинув керосиновую лампу, он хмуро просматривал бумаги, подшитые в толстую кожаную папку; рядом, опасаясь побеспокоить, переминался с ноги на ногу дежурный.
— Инспектор? — полуутвердительно спросил Александр.
— Гончий Райдер, — отложил документы Эбберлайн. Тусклый огонек лампы плюнул копотью, высветил седые бакенбарды, косматые брови и глубокий шрам на левой щеке. — Добро пожаловать в Уайтчепел.
— Благодарю, — кивнул маг, снимая шляпу. — Неловко спрашивать, но по какому поводу я здесь? Ее Величество была крайне немногословна, отправляя меня на Леман-Стрит.
Эбберлайн и дежурный переглянулись, и констебль закашлял.
— Идемте, посмотрите сами, — буркнул инспектор.
Сгреб бумаги в папку и повел его по темному коридору между камерами. Александр старался не отставать. И не дышать — из-за решеток несло мочой, кислой рвотой, перегаром и давно немытыми телами.
Последнюю камеру запирала не решетка, а обитая железом дверь с маленьким окошком на высоте глаз. Эбберлайн зазвенел ключами и посторонился:
— Прошу. Свет?
— Не нужно.
На прикрывавшей тело простыне проступили кровавые пятна. Александр опустился на колено, отбросил влажную холстину, осматривая убитую женщину. Девушку — на вид не старше двадцати. При виде ее вспоротой груди и сломанных ребер на скулах мага заиграли желваки.
— Ребекка Вайн, девятнадцать лет, актриса, — заговорил инспектор. — Прибыла в Ландон из Девоншира полгода назад, спустя месяц устроилась в кабаре «Пташки» на Варден-Стрит. Здесь, в Уайтчепеле. Вредных привычек и долгов не имела, с любовниками расставалась…хм, полюбовно. Мисс Вайн пела в кабаре пять дней в неделю, с восьми вечера до полуночи. После сегодняшнего выступления ее пригласил за свой столик некий мистер Нолан, торговец тканями из Бристоля. По словам мисс Флинт, подруги убитой — она тоже из «Пташек», танцовщица, — мисс Вайн была воодушевлена и очарована. Подозреваю, размером кошелька Нолана, — потер щеку Эбберлайн. — Ребекка Вайн и Хьюберт Нолан покинули кабаре без четверти час, спустя тридцать минут Нолана с проломленной головой вытащили из канавы. В кармане его пиджака был счет из «Пташек», так мы узнали, что он ушел не один. Мисс Вайн обнаружили во дворе ее дома на Ромфорд-Стрит в три часа утра.
— Сегодня? Ее убили полтора часа назад? — нахмурился Александр, пытаясь разогнуть скрюченные пальцы.
Тело выглядело так, словно с убийства прошло не меньше суток. Мышцы окоченели, роговица широко открытых глаз пересохла. Маг осторожно надавил на веки, и помутневший зрачок стал кошачьим. И что самое паршивое, на коже покойной мисс Вайн серебрился конденсат, будто тело только что достали из ледника; изорванное кричаще-канареечное платье певицы промокло не столько от загустевшей крови, сколько от осевшей росы.
— Ее душили, пока она не потеряла сознание, — показал Эбберлайн на синюю полосу на шее, — потом изнасиловали и вскрыли горло. Одним движением, слева направо. Убийца вырезал сердце и унес его собой.
— Не так, — покачал головой Александр, сдвигая обрывки платья, — сердце…
— Это одиннадцатый труп, господин Гончий, — перебил его инспектор. Прежде ровный, подчеркнуто дружелюбный голос Эбберлайна стал вдруг злым. — Я отправил запрос на мага после третьего убийства, когда стало ясно, что по этим делам у меня ничего нет. Ни следов, ни запахов, ни свидетелей — ничего! Только трупы. Я двадцать пять лет проработал в полиции, а мне отказали. Заявили, что у Сиятельных есть дела поважнее, чем осматривать мертвых шлюх, и усомнились в моей компетенции, когда я сказал, что убивает либо одаренный, либо Старая кровь. Потребовали доказательств. Пообещали разжаловать, если начнется паника.
В соседних камерах завозились, прислушиваясь, и Александр шевельнул пальцами, захлопнув дверь. Железный лист обшивки звонко лязгнул о порог, заставив инспектора обернуться. Впрочем, активная магия его не напугала — лишь заставила расправить плечи и выдвинуть подбородок.
— Зато как забегали, узнав, что труп в инее. В инее — летом! Это ведь что-то да значит, не так ли, мистер Райдер? — пытливо посмотрел на него инспектор.
Александр кивнул, чувствуя, как к ладоням приливает пламя. Одиннадцать найденных трупов. Твою ж мать.
— И…? — с мрачным удовлетворением спросил Эбберлайн.
— У мисс Вайн был активный дар. Тело оледенело, потому что убийца выпил его вместе с жизненной силой.
— Это сделал маг?
— Или Старая кровь. — Александр накрыл тело простыней и встал. — Остальные женщины выглядели так же?
— Про иней не скажу, — покачал головой инспектор. — Зимой они все ледяные, а последних трех мы выловили из реки. Изнасилованы двое, мисс Вайн и предыдущая жертва, мисс Дрейк. В остальном все то же самое: удушение, перерезанное горло, вскрытые грудь и брюшина. Газеты зовут убийцу Потрошителем.
…удушение, перерезанное горло, вскрытые тела. Александр читал документы, перебирал фотокарточки, и от увиденного вместе с огнем поднималась изжога. Маг не стал говорить Эбберлайну, что лона и сердца, скорее всего, вырывали у живых: чем больше эмоций, чем больше боли и страха испытает жертва, тем концентрированнее станет выпиваемая убийцей магия.
Одиннадцать смертей, одиннадцать женщин, связанных между собой древнейшей профессией и Уайтчепелом. Минимум семеро, не считая мисс Вайн, осушены: срезанные и сохраненные Эбберлайном образцы кудрей миссис Фаррел, мисс Кейн и мисс Дрейк изменили структуру и распрямились, напротив имен еще четверых стояли пометки (од., менее 1*).
— Кровь не поможет выявить, был ли дар у тех, кого не удалось опознать? — спросил инспектор, указав на бурые лоскуты в подписанных коробках, расставленных на полках шкафа.
— Нет. Из крови дар уходит в первые минуты после смерти.
— Убийца поглощает магию? Или собирает ее?.. Мистер Райдер, магию можно как-то сохранить вне тела? Если да, то что будет, когда убийца наберет достаточно?
Взрыв, который снесет половину Уайтчепела, если Потрошитель не удержит выпиваемый дар. Или серийный убийца, равный по потенциалу Гончим.
— Вероятно, он так питается: органы, магия. Или пытается исцелиться, — сказал Александр, проигнорировав последние вопросы. — У одаренных свои болезни, непохожие на человеческие.
— Как ваше проклятие? — прищурился Эбберлайн. — Я читал в газетах. Вам тоже потребовалась чужая магия, чтобы избавиться от него?
— Мне хватило собственной, — улыбнулся Александр. — Инспектор, если вы мне понадобитесь, я позову вас.
«Это мой кабинет!» — возмущенно вскинулся Эбберлайн, но вслух ничего не сказал. Демонстративно поклонился и вышел, впустив в тесную комнатушку крики из приемной участка. — «Чертов сноб».
Дверь захлопнулась, и снова стало тихо.
В спертом воздухе, пропитанном потом и виски, кружилась пушистая пыль. Вместе с вездесущей сажей она опускалась на заваленный бумагами стол, на старый покосившийся шкаф, липла к мутному стеклу окна без занавесок. Кабинету, участку, да и всему району, судя по забитым камерам, не помешала бы хорошая чистка.
Александр в двадцатый, кажется, раз пролистал записи инспектора и раздраженно оттолкнул папку, откинулся на спинку стула, выбил пальцами дробь, оставляя на столе выжженные следы папиллярных узоров. Время приближалось к полудню, а у него до сих пор не было ни единой идеи, с какой стороны подойти к делу Потрошителя.
На месте убийства Ребекки Вайн Александр ничего не нашел: ни остаточных возмущений портала, ни энергетического слепка, ни чужих отпечатков пальцев на ключе и входной двери — ее отперла сама певица. Вероятно, под угрозой оружия. Скорее всего — револьвера, которым по заключению врача проломили голову Нолану.
— Оружейная смазка, — сунул хирург под нос Александру испачканный в крови торговца платок. — Чувствуете?
— Редкая? — понадеявшись на удачу, спросил маг.
— Обыкновенная, двадцать пенсов за банку.
Свидетелей не было. Следы, оставленные Потрошителем на теле и платье жертвы, смыло оттоком и растаявшим инеем. Не считать же за улики отпечаток каблука в центре клумбы и пролитый во дворе нашатырный спирт, которым убийца заглушил свой запах!
Александр плеснул холодной воды в граненый стакан, поднес к губам, и стекло, не выдержав жара ладони, разлетелось осколками.
— Черт!
Маг стянул промокший пиджак, жилет, бросил их на свободный стул. Содрал галстук, расстегнул тугой воротник рубашки, подвернул рукава. Размял шею, укрепив плетением осыпающуюся метку Гончего.
Собственное бессилие обескураживало и злило.
Александр прошелся по кабинету — два шага к окну в Уайтчепел, еще два обратно к столу, — и снова взялся за фотографии. В любом безумии есть логика. Каждую ночь на улицы Ист-Энда в поисках заработка выходят сотни женщин — почему Потрошитель выбрал этих?
…просто потому, что в их крови текла активная магия. Как у каждого пятого в Альбионе.
Как искать убийцу, которому все равно, кого убивать?
…или не все равно?
Александр присел на край стола, выбрал фотографии двух последних жертв. Обе хорошенькие, стройные, с пышной грудью, тонкой талией и огненно-рыжими волосами. Мисс Дрейк — кудрявая от природы, мисс Вайн сделала завивку перед выступлением. У обеих светлая кожа, миндалевидные глаза, острые подбородки и розовые губы.