Меня так трясло от шока и холода, что я забыла о рассеченном виске, и только теперь, сидя на коленях, попыталась ощупать рану. Кожа над ухом съехала в сторону; дрожащими руками я стала пристраивать лоскут с волосами на место — кусая губы, сдерживая плач, но Алекс все равно услышал. Горячее плетение стиснуло плечо, дернуло, заставив меня повернуться, и я всхлипнула, демонстрируя магу через разделявшую нас сотню ярдов залитую кровью щеку и чудом уцелевший глаз.
На скулах Алекса заиграли желваки. Воздух рядом со мной задрожал, будто от готового открыться портала, опять стал прозрачным, а Александр всем телом подался к реке. Ладонь правой руки налилась опасным жаром.
— Не надо!.. Алекс!..
Маг стряхнул мою мольбу как наскучивший фрак; пламя разрасталось, слепило, огненным рукавом затянуло плечо:
— Убирайс-ся… — пророкотало под черепом.
Стоящий посреди обмелевшей Темзы старик покачал головой и, припадая на ногу, решительно шагнул вперед. Его всколоченные волосы и бороду покрыла тина, с насквозь мокрой одежды сбегала вода, но маг не замечал ни холода, ни грязи, пристально глядя в глаза Александру:
— У нас общая цель, Райдер! Я могу помочь…
Слепящая молния с шипением прошила воздух, ударила в грудь, отбросив старика на несколько ярдов, а на Алекса, будто рой, налетел снежный вихрь. Метель не ранила мага — он раздраженно отмахнулся от нее, распылив, — но отвлекла от потока тумана: в серых клубах мелькнула серебряная чешуя, следом за ней искаженная — шестирукая! — фигура makada, и волны Темзы вспорол веер брызг. Мэри-Агнесс и Уилбер бросились на Артура Найтли, вспарывая когтями, потащили его в глубину. Кто-то завизжал, зашипел, в центре русла завертелся багровый омут — и все затихло.
Только пена у берега стала кровавой.
Господи…
Господи, нет…
— Спускайся.
Ментальный зов Александра застал врасплох: сидя на коленях, я смотрела на Темзу и, цепляясь за камни, беззвучно молилась, чтобы Мэри — последний осколок детства — вернулась. Я была разочарована в ней, несказанно зла, но никогда не желала ей смерти! Никому не желала!
— Этансель!
Александр ждал внизу, опираясь здоровой рукой на клеймор. Волна смыла с него грязь и кровь, но царапины на груди набухли рунами диких фейри — дети богини Дану режут себя перед боем. Длинные спутанные волосы маг отбросил за спину; его поднятое лицо было как никогда заостренным, в алых глазах горело нетерпение. Мелькнула мысль — даже не мысль, предчувствие, — что если промедлить, он сдернет меня со стены, и я, кусая губы, съехала мимо Алекса по осыпающимся римским руинам.
Прямо на обезглавленное тело.
Чавкающий звук, с которым мертвец ушел в снежную жижу, и плеснувшую из шеи кровь я никогда не забуду. Вскрикнув от ужаса, я отпрянула в сторону и наступила на чью-то руку. Споткнулась о ногу. Запуталась в мокрых юбках и едва не упала на сломанный щит.
Весь Тауэр, все подступы к нему, куда ни взгляни, покрывали тела. Я видела из своего убежища, что людей было много, но что настолько… Что все погибли… Убитые Королевой, убитые Александром, убитые большой волной, изломанные, изуродованные, они покачивались в лужах среди развалин будто брошенные половодьем бревна — или весь мир качался, потрясенный бессмысленными смертями и страшной жестокостью.
…и если это не ад — то что тогда преисподняя? — закаркали вороны. Птицы из Белой Башни вернулись, стоило стихнуть заклятиям; их крылатые тени неспешно скользили по изрытой боем земле.
— Искра, ты…
Я отшатнулась от Александра и только потом поняла, что он хотел мне помочь: висок все еще кровоточит, горячие капли текут по щеке, но…
— Мне не больно, — прошептала я, стараясь не смотреть на его раскаленные пальцы. Под короткими ногтями мага запеклось темно-бурое.
Александр нахмурился, но отступил. Нетерпение на его лице сменилось угрюмой решимостью.
— Недолго осталось, — отрывисто сказал он. — Потерпи.
Я кивнула.
— Держись за мной.
Снова кивок, и Александр, спрыгнув с уступа, зашагал к остаткам донжона, окруженного валом из мусора и колонн, принесенных волной. Разгружая руку, он положил крестовину меча на плечо; напыление метеоритного железа на лезвии клеймора горело синим.
Чем ближе к стоящему на валу лорду Дадли, тем ярче.
И тем медленнее брела я — не желая видеть еще одну смерть, не способная принять, что Александру пришлось стать убийцей.
…из-за меня! — с каждым вдохом кололо в груди. — Все эти люди погибли из-за меня!.. Да, они пришли по своей воле, но разве тот, кто дал повод, меньше виновен, чем породивший причину?!.. Что бы ни говорил об этом Уилбер… Как бы ни ненавидели друг друга Райдеры, Сент-Клер, Королева — я знаю изворотливость Александра, он бы оттягивал войну до бесконечности…
А небо, словно в насмешку, очистилось. Мелкий снег прекратился, и холодное солнце рассыпало блики по мертвецам, гротескно подчеркивая в каждом черты папы и дяди. Я шла и видела по сторонам усталые складки щек, бакенбарды, седую кудрявую бороду на затертом жилете; вот острый локоть вывернут вверх, прикрывает лицо — это дядя Чарли прилег отдохнуть. Рядом с ним, у стены, устроился папа — совсем-совсем как живой, и только дыра в животе…
Я затрясла головой, стискивая кулаки так, что ногти оставили кровавые лунки. Это ненастоящее. Это кошмары — как было в Виндзоре, как в туманах на пустоши. Я — мы — должны выбраться, и тогда все закончится. Алекс, пожалуйста…
Александр ничего не замечал. Он остановился только раз, пинком перекатив на спину мужчину в обожженном мундире. Наклонился, сорвал с него золотые четки и, перешагнув, пошел дальше, — а я, дождавшись, пока маг скроется за валом, прокралась к Гончему: мне вдруг показалось, что он еще жив. Я могла бы перевязать его… Даже вытащить, чтобы Алекс не заметил и не добил!.. Пожалуйста, Господи, пусть он будет жив! — но мутные зрачки мужчины смотрели в небо, а сердце молчало.
Я всхлипнула и села между телами, почти упала. Слезы душили. Слез было так много, что они застилали глаза пеленой. Я хотела смахнуть их, и в нос ударил тошнотворный запах крови — не моей, чужой, свернувшейся: я испачкалась, пытаясь помочь.
…или участвуя в убийстве?!
— Нет, — зашептала я, оттирая ладони о юбку, но лишь размазала кровь по рваному шелку: — нет… Нет, нет, нет, нет, НЕТ! — прорвался крик. Я рыдала, ползая среди мертвецов, пытаясь очистить руки — и неважно, что в любой момент над рекой мог открыться портал. Пусть услышат… Пусть найдут и убьют, они в своем праве!.. Они… Они же…
Удар по затылку окунул меня в грязь. В голове все смешалось. Я затихла, инстинктивно закрывая живот — ожидая ругательств, пинков, стилета или меча, — но их не последовало, только глаза слепил невыносимо-синий всполох. Воздух вибрировал. Что-то трещало за валом, как фейерверк, по лужам поползла корка льда; я оттолкнулась от кренящейся земли, и ноги сами понесли меня на звон мечей — будто сквозь сон, окрашенный фиолетово-белым.
Не знаю, что я ждала там увидеть.
Я падала, поднималась, снова бежала. В какой-то момент потеряла дорогу, заплутав в укрытых морозным туманом развалинах. Направо, налево, снова направо. Тупик. Вернуться, налево, направо, что есть силы вперед, царапая босые ноги о мусор. Хрустальным колокольчиком засмеялась Риан. Наверняка в снежной дымке бродят и призраки, и дин ши, и чудовище из болота, и Грэхэм Гамильтон, и…
…Александр.
В слепящем сиянии метеоритного железа маг обнимал лорда Дадли как лучшего друга. Мертвенно-бледный фаворит Королевы повис на нем, пытаясь удержаться на ногах, но безуспешно; изо рта графа текла струйка крови.
— Пять тысяч за Райдера живого или мертвого, помнишь? — выдохнул дым Александр. Мундир на спине лорда Дадли натянулся и разошелся, обнажая острие кинжала. Ткань вокруг разреза почернела, тонкое лезвие покрывала сеть молний.
Растянув губы в жестокой улыбке, Александр медленно, ловя каждый хрип врага, провернул клинок и только потом оттолкнул Дадли прочь, наклонился за клеймором, лежащим в луже жидкого металла. А я едва сдержала стон, увидев глубокие паленые язвы на теле мага — словно огненный демон рвался наружу. Александр и был одержим — ненавистью, злобой, желанием уничтожить — даже если месть убьет его самого, и Королева вскрикнула, пытаясь отползти.
…я даже не сразу поняла, что это Она. От гордой, надменной правительницы, закостеневшей на троне, ничего не осталось: роскошное белое платье превратилось в лохмотья, волосы слиплись, изможденное лицо и руки покрыла пыль. Ноги Королевы не двигались. Совсем: я со страхом и неверием смотрела, как она извивается среди камней, силясь отодвинуться, оттянуть смерть, а Александр все ближе, и ближе, и ближе… заносит меч… И никто не поможет, никто не придет, и это искаженное яростным торжеством мужское лицо…
Обреченный крик Королевы отозвался во мне камертоном. Не думая, не рассуждая, я бросилась к Александру, перепрыгнув через лежащего ничком лорда Берли, и всем телом повисла на локте мага:
— Не надо, Алекс! Оставь ее!
Выругавшись сквозь зубы, маг стряхнул меня в сторону как котенка, но я вскочила, снова втиснувшись между ним и беспомощной женщиной.
— Не убивай ее! — взмолилась я, упираясь ладонями в раскаленную грудь — не позволяя Александру шагнуть, мешая взмахнуть клинком: — Не надо, пожалуйста, хватит!.. Я прошу тебя, остановись!
-Ты…
…предательница. Не нужно быть магом, чтобы понять, о чем не сказал Александр. Глазницы Райдера пылали, на заостренных скулах проступили желваки; пальцы бешено стискивали рукоятку меча. Он нависал надо мной как скала, готовый раздавить, уничтожить за то, что стала у него на пути, и единственной защитой было давнее, будто приснившееся «я люблю тебя».
За спиной хрипло дышала сжавшаяся в комок Королева.