— Колос! Колос проснулся! — в ужасе закричала Батуль.
Вновь по земле стегнуло плетью губительного света, и она содрогнулась и взвыла от боли. Альга расширенными глазами смотрела, как пламя, вырвавшееся на свободу за стенами Корунна, реет по ветру, словно огромное знамя.
— Ты же сказала, что у Лея получилось! — лицо Митифы исказила гримаса ярости.
Аленари не ответила. Она вскочила с трона и смотрела, как гибнет армия Чумы.
Безжалостный луч стегал из стороны в сторону. Ударило. Загрохотало. Вспыхнуло.
— Сокол! Сжалься! Только не он! — простонала Аленари.
Мита за ее спиной разразилась зловещим, страшным смехом. Альга подумала, что подруга окончательно сошла с ума.
— Никто не способен повелевать Колосом кроме истинной крови Сокола! Никто!!
Бледный Кадир сильно ударил девушку ногой в грудь, и она, охнув от боли, оборвала смех. Творение Скульптора продолжало убивать, и оставалось только догадываться, скольких оно уже успело уничтожить.
Митифа очнулась первой:
— Надо уходить! Слышишь?! Надо уходить, пока не поздно! Пока еще не все потеряно! Отзывай армию! Командуй отступление!
Звезднорожденная словно не слышала ее.
Толстый, похожий на гигантскую змею луч прилетел с севера, со страшным ревом упал в двух тысячах ярдах от них, прожигая в земле и стройных квадратах набаторских тысяч широкую черную полосу, а затем ударил в основание холма.
И мир Альги затопило золотое сияние.
Глава 29
«Они — отличная пара. Рона очень талантливая девочка, и у нее уникальная «искра». Ни у кого раньше я не видела столько света».
«Света?! — удивился я. — Мы говорим об одной и той же Роне? У той, что сейчас с нами, после глупости Шена и уроков Тиф тьмы не меньше, чем у тебя».
«Я о душе».
«О».
Она рассмеялась, почувствовав мое сомнение:
«Есть хорошие люди. Есть плохие. И тех, и других — не так сложно распознать. Я рада, что у Шена получилось вылечить Ходящую после перековки. Это можно назвать чудом».
Здесь я с ней был совершенно согласен. Разница между той Роной, что мы повстречали в плену у Проказы, и нынешней — видна невооруженным глазом.
«Да. Она далеко ушла с тех пор, как связалась с нашей компанией», — пошутил я.
Лаэн вновь рассмеялась, и я улыбнулся, радуясь ее хорошему настроению. Мы разговаривали с Лаской сутками, не уставая от этого, едва выкраивая два-три нара на сон. Мы так соскучились по беседам, что теперь наслаждались каждой уной общения друг с другом.
За дни, что прошли с тех пор, как Шен дал моему солнцу силы, мы успели многое вспомнить и обсудить. О том, что было, о том, что есть, и о том, что, возможно, когда-нибудь будет с нами.
Говорили и о Гиноре. Оказалось, Лаэн потрясена новой информацией не меньше, чем я.
«Я узнала об этом вместе с тобой, в момент, когда сказала Проклятая. И не представляю, как это возможно. Но Тиф похоже, действительно, права. После моей… смерти появились чужие сны, воспоминания, знания. Люди, которых я никогда раньше не видела, места в которых не бывала, плетения, которым меня никто никогда не учил, чувства, запахи, ощущения… мечты. Все чужое и в то же время мое. Это очень странно. Они внезапно всплывают в моей памяти, не представляясь, ничего не говоря, и вновь исчезают, словно призраки».
Я помнил, как она испугалась в том городе на болоте, где когда-то побывала Гинора. Наверное, это и вправду ужасно, когда ты чувствуешь, как переживаешь то, чего с тобой никогда не было и думаешь, что сходишь с ума.
«А Гинора? — спросил я. — Что с ней?»
«Мне нечего тебе ответить. Даже если я — часть ее, или она — часть меня, то я не чувствую этого. Конечно, если исключить воспоминания, которые мне не принадлежат».
Лаэн не знала, какие цели ставила рыжеволосая Проклятая. Не представляла, к чему это должно привести. Иногда ей становилось страшно оттого, что она не могла разобраться в себе, вдруг на какую-то часть ставшей другой. Женщиной, родившейся больше пяти веков назад и принимавшей участие в Темном мятеже.
Пугало ли это меня? Нисколько. Лаэн была жива и со мной — это самое главное. Мне совершенно безразлично, что в ней есть частичка Гиноры.
Мы заночевали в маленьком городке, каким-то чудом совершенно не тронутом набаторской ордой. Армия южан прошла чуть восточнее этих мест, а два передовых отряда сдисцев, проводивших разведку, почему-то не решились подъезжать к городским стенам.
Стража впустила нас лишь благодаря милорду Рандо, хотя я думал, что опять придется ночевать в полях. Было новолуние, улицы оказались темны, немногочисленный гарнизон — недружелюбен и серьезно вооружен. Воины проводили нас до таверны, ближайшей к воротам. Она была маленькая, тесная и пустая — путников здесь не видали уже несколько недель, так что нам были рады, хотя поначалу и отнеслись с подозрением к такой разношерстной компании.
Из-за летней жары окна в зале открыли нараспашку, было слышно пиликанье сверчков и отдаленные разговоры стражников у ворот. С Юми произошла заминка, хозяин требовал, чтобы «зверя» выгнали за дверь, но Лук быстро разрешил ситуацию, пообещав уйти в другое заведение, если будут обижать его лучшего друга.
Шен с Роной, отказавшись от ужина, сразу отправились спать. Га-нор тоже решил пойти на боковую, напоследок пожелав стражнику ни с кем не играть в кости. Тот обиженно возмутился, что в этой сонной деревне приличного игрока днем с огнем не сыщешь. Сплошные тараканы.
Еда, как я и думал, продавалась втридорога. Но никто из нас не возмущался — давно привыкли. К тому же милорд Рандо решил нас угостить, а мы и не отказывались. Юми получил самую большую миску и, чирикая, словно воробушек, стал упоительно чавкать.
Рыцарь попросил принести еще свечей, отказался от вина и взялся играть с Луком, к вящей радости стражника. Приятель Га-нора просто сиял от восторга, когда смог обуть партнера на несколько солов. Теперь на кону стоял целый сорен, и я перекидывался ехидными замечаниями с Лаской, пытаясь понять, мухлюет стражник или ему, действительно, везет?
— Вот так, собака! — Юми, увлеченный азартом Лука, в нетерпении бегал по столу туда-обратно, распушив хвост.
— Что ты мельтешишь, лопни твоя жаба? — возмутился стражник. — Сглазишь. На. Посиди спокойно хотя бы минку.
— Вот так, собака!
Лук сунул в лапы вейи кусок хлеба, скрепляя соглашение, и затряс стаканчиком с костями.
«Продует», — убежденно сказала Лаэн.
Кубики покатились по столу. Один из них ударился о кружку, остановился, несколько раз крутанувшись на грани, и лег, показав «двойку». Другой замер на «тройке».
— Не густо, — с видимым сочувствием произнес рыцарь.
— Вот, лопни твоя жаба! Это ты виноват, приятель! — расстроился Лук.
— Ба…бак, бабака! — с набитым ртом обиженно сказал Юми и опустил уши, показывая, что он-то точно здесь ни при чем.
У рыцаря оказались две «тройки», и сорен, вместе с отыгранными солами, вернулся обратно к хозяину.
— Пойду. Пройдусь, — буркнул стражник и вышел во двор.
Вейя, обнюхав кости, чихнул, укоризненно посмотрел на милорда Рандо, и в этот миг у ворот загудели рога.
Мы мгновенно оказались на ногах. Рыцарь схватился за меч, я метнулся к окну, подхватив лук и колчан.
— Юми! Верни Лука!
— Вот так, собака!
Га-нор уже сбегал с лестницы с обнаженным клинком. За ним спешили заспанные Рона и Шен.
— Что случилось?!
— Не знаем!
К реву рогов присоединился звон колокола на храме и вопли на улице.
— Неужели набаторцы все-таки решили заглянуть на огонек?!
— В подвал! В подвал! — вопил перепуганный хозяин таверны, подпихивая к люку голосящую от ужаса жену, тащившую на себе какие-то узлы.
По улице кто-то с топотом пронесся, но в темноте я ничего не разглядел.
— Надо идти к воротам! — резко сказал милорд Рандо. — Попытаться удержать их. Госпожа Рона, Шен! Ваша помощь будет очень кстати.
В зал влетел Юми:
— Вот так, собака! Вот так, собака! Собака! Собака! Собака!
За ним, с паузой в три уны, ввалился Лук с изумленной рожей и огромными, круглыми, счастливыми глазами:
— Проклятых разбили! Корунн устоял!
Уп-уп-уп! Уп-уп-уп!
Маленький пестрый удод кричал где-то за полем. Его голос разносился над дорогой, вплетаясь в концерт крупных зеленых кузнечиков. Лишь изредка эти крики заглушала «Вот так, собака». Юми скакал впереди, иногда сбегая на обочину и скрываясь в высокой траве, распугивая окрестных насекомых.
Переждать полуденную жару отряд остановился в одной из березовых рощиц. Лук прихватил котелок и спросил, не хочу ли я добраться до реки. Делать мне было нечего, до воды, казалось, недалеко, и я согласился прогуляться.
— Не стал я ничего говорить Шену и госпоже Роне, лопни твоя жаба, — сказал стражник, когда мы отошли на достаточное расстояние, — но по мне, придурок был этот их Скульптор!
— Зато ты умник, Лук, — рассмеялся я. — Держи и дальше язык за зубами. Башне твои слова вряд ли понравятся. Чем тебе не угодил Кавалар?
— Кто?
— Скульптор.
— А. Глупостью своей. Чем же еще?
— Вот так, собака! — согласился Юми, высовывая обсыпанную пыльцой рожицу из травы.
— Все ведь слышали, что случилось. Колос не позволил Проклятым подобраться к столице! Одна такая штука меньше чем за десять минок сожгла целую армию. Ух! Не завидую я набаторцам, лопни твоя жаба!
— Ну, так Скульптору надо сказать спасибо, — промолвил я. — Не создай он Колос, и все наверняка закончилось бы плачевно.
— А подумать немного дальше, Нэсс? — стражник постучал себя по лбу кулаком. — Отчего бы не сделать несколько таких штук? И не поставить их возле Лестницы Висельника, Клыка Грома, а еще лучше — у Врат Шести Башен. Да южане вместе со своими отвратными колдунами к нам и сунуться бы не решились! Остановили бы их еще у границы. Сколько жизней можно было спасти!
— Ты у нас в стране самый мудрый, Лук, — язвительно заметил я. — Все остальные, конечно же, до такого додуматься ну никак не могли.