— Вовсе нет, Мария Васильевна, я человек сугубо мирный. Но оскорблять себя никому не позволю. Тем более какому-то Ганчукову, который больше пускает пыль в глаза, чем что-то умеет. Кстати, как вы думаете, гибель Верховцева была случайной или все же к его устранению приложила руку тайная организация?
— Мне кажется, нет, — ответил за княжну Козырев. — Верховцев принадлежал к тому типу людей, которые стремятся показать собственную значимость всеми доступными средствами, как честными, так и не очень. Придать себе флер загадочности как раз было в его стиле. Я разговаривал с выжившими членами той злополучной артели. Глава ее погиб, пытаясь спасти дворянина, а тот погиб исключительно по собственной глупости и нежеланию подчиняться приказам в группе. Поэтому, собственно, артели и не любят брать дворян.
— Верховцев был не самым хорошим человеком, но убивать его ни у кого причин не было, — подытожила княжна. — Среди его вещей нашлось что-то необычное?
— Что вы имеете в виду? Вряд ли жестянку с гуталином.
— Не знаю. Он постоянно хвастался добычей.
— Если что и было, то увезли родственники Верховцева вместе с артефактами. В чемодане — только поношенная одежда.
Княжна дернула носом, выражая свое отношение к чужим поношенным тряпкам, хотя я ей даже не заикнулся об исподнем потрясающего качества. Она огляделась и перенесла свой интерес на другой предмет.
— Понимаю восторг Алексея Фомича. Часы очень интересные. А это?.. — она подошла к столу и с интересом изучала разложенные детали для паука. — Это что будет? Какой-то механизм?
— Металлический паук. Схема с механизмусов выпала, решил собрать себе помощника.
— Вот это да, — восторженно округлила она рот. — Я бы тоже не отказалась от подобного.
Надо признать, что когда княжна не строила из себя великую воительницу, она казалась намного приятней. Или дело было в том, что я ей уже простил уничтоженные гусеницы? Внешне Мария была куда симпатичней Натальи. Что в защитной одежде, что в дамском платье, она однозначно притягивала мужской взгляд, чем беззастенчиво пользовалась. Может, и покойный Верховцев отправился в зону, чтобы доказать что-то именно ей. Тем не менее я сказал:
— Мария Васильевна, если у меня получится что-то законченное, экземпляр непременно презентую вам.
— Зачем же сразу презентовать? Мы в состоянии купить понравившийся механизм.
— Мне будет приятно подарить собственноручно сделанное изделие столь красивой барышне, — почти не покривил я душой. — И потом, я пока не сделал ни одного законченного образца. Может, и не выйдет ничего путного.
— Но если выйдет, Петр Аркадьевич, то я хотела бы такой механизм иметь. У княжны Волковой механическая собачка. Это забавно, но и только. Иметь механического помощника было бы куда авантажнее.
Не думаю, что она была так уж уверена в моих талантах. Скорее, забрасывала удочку на будущее, надеясь получить что-то нужное потом, когда я научусь делать хоть что-то. Или это было попыткой привязать нужного княжеству механика. В конце концов, заказы у меня были, пусть не ежедневные и довольно простые.
Не знаю, почему мне так казалось: княжна выглядела по-настоящему заинтересованной и все внимание уделяла мне, почти не обращая внимания на Козырева. Возможно, сказалось пренебрежение по отношению к погибшему поклоннику, сразу представилось, что она будет говорить обо мне другим, если уж покойному не досталось ни одного теплого слова.
— Смотрю, вы алхимическое оборудование использовали? — продолжила расспросы княжна.
— Вдохновил пример Прохорова, который получил сродство к артефакторике после длительных тренировок, — признал я.
— И как? — спросил Козырев с ехидной усмешкой.
— Вроде делал все по инструкции, а получилась ужасная вонючая бурда, — пожаловался я.
Княжна с интересом прошлась по невеликой комнате, чуть ли не под кровать заглянула, когда осматривала чемодан. Последнему внимания досталось много, как будто девушка хотела в нем разглядеть то, чего не разглядели все до нее. Против этого я не возражал, а вот то, что она может заметить Валерона, притаившегося под кроватью, — опасался.
Но она задумчиво провела рукой по днищу чемодана и разогнулась. Тем временем Козырев старательно отвлекал мое внимание.
— И не скажешь, что у вас в доме открылись два искажения, — внезапно сказал он. — Даже следа не осталось.
— Нужно было сохранить кучу перед кроватью? — удивился я. — Простите, не подумал. Останки частично продал, частично по участку рассыпал, а кристаллы использовал.
— С пользой?
— Конечно. Искру поднял. И Теневую стрелу получил.
— У вас вроде не было сродства к Тени, — подловил меня Козырев.
Но скрывать его было уже нельзя — деминским показал, поэтому я ответил:
— Получил с большого кристалла. Рискнул — и вот. Лучше бы, конечно, кузнечное дело, но и Тень тоже неплохо.
— Не самое распространенное сродство, — признал Козырев.
— Зато там есть очень интересные заклинания, — перебила его княжна.
— Увы, пока у меня только Теневая стрела, Мария Васильевна, и та невеликого уровня.
— Говорят, теневые заклинания в нашей зоне очень хорошо падают. Сродство к Тени позволяет приподняться именно у нас.
Это я и сам знал. У каждой княжеской зоны были свои особенности. Где-то лучше падали кристаллы стихии Огня, где-то — Воды, где-то — Воздуха, а где-то — все падало плохо, зато ускоренно прокачивались физические навыки, на которые, как известно, кристаллами не поднимаются, так что почему это происходило, оставалось загадкой. Но и внутри одной зоны бывали места с повышенным выпадением кристаллов, несущих заклинания, несвойственные зоне стихий.
— Значит, что-то еще появится, за этим в зону и хожу.
Княжна начала изучать жестяную коробку со щеткой и гуталином. Козырев сразу оживился и напомнил, что у озера можно получить кристаллы с заклинаниями стихии Воды, а в лесу добывают кристаллы с заклинаниями Природы. Официально оба эти сродства у меня отсутствовали, о чем я и поведал ему с тяжелым вздохом.
Не знаю, нашла ли что-то княжна интересного в вещах Верховцева, но вскоре окончательно потеряла интерес и к чемодану, и к его содержимому, подошла к нам и начала припоминать, откуда она с отрядом приносила самую хорошую добычу. Как выяснилось, далеко она не ходила: максимум с одной ночевкой в убежище, а в основном патрулирование на несколько часов вблизи Дугарска.
За разговором мы чуть не пропустили появление Ганчукова, потому что колокольчик я на более высокоуровневый не заменил, и звонок был буквально на грани слышимости.
Мы вышли из дома, и пока Козырев впускал артефактора, я активировал замок на двери и отошел в сторону.
Ганчуков к работе взломщика подготовился. Он не только сменил костюм на рабочий комбинезон с накладками в нужных местах из кожи тварей, но и нагрузился большими саквояжем и ящиком с многочисленными инструментами. За спиной же его виднелся ранец — копия тех, что я присмотрел в лавке, но так и не узнал, почему их в зону не носят.
Артефактор приступил к изучению моей поделки неторопливо, выказывая себя осторожным специалистом, проверяющим для начала чужой артефакт всеми возможными способами. К самому замку он не прикасался, поэтому возможности подкоптиться не имел. Пока не имел, но посмотрим, что будет дальше.
— Алексей Фомич, не подскажете, — решил я воспользоваться случаем, — почему такие ранцы не пользуются популярностью у артельщиков? Они дорогие, конечно, но это должно искупаться прочностью и удобством.
Вместо него ответила княжна.
— Артельщики — люди суеверные, — с легкой досадой пояснила она. — Как вбили себе в голову, что использование ранцев в нашей зоне приводит к несчастьям, так и перестали покупать. А те, кто купил, не используют.
— А что послужило толчком для подобных слухов, Мария Васильевна, вы случайно не знаете?
— Случайно знаю, Петр Аркадьевич, — ответила она. — Случай с Верховцевым.
— То есть у него был такой ранец?
— Был и остался на месте гибели. Верховцевы предлагали хорошие деньги за вынос тела из зоны.
— Никто не соблазнился?
— Почему никто? Соблазнялись, — ответил Козырев. — Никому не повезло, место опасное, координаты известны только приблизительно. В попытках найти положили еще троих людей. Там реально одно из самых опасных мест нашей зоны: концентрация тварей аномально высока.
— А зимой?
— Что зимой?
— Говорили, что зимой в зоне поспокойней.
— Все относительно. Обычных летних тварей нет, но зато мигрируют всякие ледяные и снежные твари. Их меньше, но они и опасней. Сидят под снегом, выскакивают перед носом. Не всякий успевает среагировать.
— Зато с них кристаллы хорошо падают, — вздохнула княжна. Видно, зимой ее в зону все-таки не пускали.
— Кристаллы трупу не нужны, — возразил Козырев. — Летом идти на поиски безопасней.
— А нужно ли? — спросил я. — Думаю, родственники давно примирились с потерей.
— С потерей человека — да, а вот с потерей части реликвии — нет. Заказ на поиск Верховцева вряд ли отзовут, пока только повышают цену.
— Он потащил с собой в зону осколок реликвии? — неприятно удивился я.
Так вот что хотела найти в его чемодане княжна. Но осколок не настолько мал, чтобы его пропустили родные самого Верховцева.
— Предполагают, что да. Он считал осколок своим талисманом.
Сочетание «осколок реликвии» и «Черное солнце» мне однажды уже встречалось, по отношению ко мне, поэтому теперь убийство не казалось столь невероятным, но что осколок реликвии так и валяется на месте гибели представителя княжеской семьи, теперь представлялось сомнительным.
На всякий случай я скастовал «Поиск осколков», но увы, он никуда меня не направил — в чемодане осколка точно нет.
— Многие носят свои осколки с собой, — недовольно сказала княжна, наверное вспомнив, что осталась без оного.
Ганчуков наконец закончил просвечивание моего артефакта своими приборами, потер руки и с важным видом приступил непосредственно к тому, на что мы спорили, — к вскрытию замка. Демонскому лицу не понравилось уже приближение постороннего: глаза вспыхнули ярче, а из ноздрей показались тоненькие струйки дыма.