Чувствовал себя я ужасно. В жилах бушевал самый настоящий огонь, который утихал, но очень уж медленно и, как мне показалось, совершенно независимо от зелья регенерации. Происходило это волнами: он то усиливался, то ослабевал.
— Зачем в глаза лили? — спросил я, не рискуя их пока открывать.
— Через слизистую быстрее впитывается, — тявкнул Валерон. — Ты зубы сомкнул намертво, поэтому я Мите скомандовал лить туда. Ты как?
— Хреново, — честно ответил я. — Можете воды принести, чтобы глаза промыть?
— Это зелье для глаз безобидно, — возразил Валерон, в то время как Митя куда-то загрохотал. — Можно не смывать.
— Щиплет, — пояснил я.
Вскоре Митя ткнул мне в руку кружку с водой. Воды там было максимум половина, но мне хватило, чтобы вымыть остатки зелья из глаз, после чего я их открыл и обнаружил, что моя одежда местами прогорела, а сам я лежу в луже куда более обширной, чем казалось раньше. Одним бутыльком зелья столько не выльешь.
— Что со мной было?
Голос вырывался с хрипами, как будто ему приходилось пробиваться через баррикады в горле.
— Похоже, зря ты этот кристалл использовал. Ты немного загорелся, — тявкнул Валерон. — Мы тебя обливали, но это не сильно помогло.
Я поднял руку к голове и обнаружил проплешины и там. Ресницы вроде остались целыми, и то хорошо. А вот стригся я однозначно напрасно — сейчас придется все сбривать, чтобы не выглядеть зараженным лишаем. Я с трудом приподнялся и сел, облокотившись о стену. В голове будто набат забил.
— К целителю бы тебе, — обеспокоенно тявкнул Валерон.
— Не дойду, — покрутил я головой.
— А если Митю с запиской отправить? Я проконтролирую.
— Не напишу. Горит всё.
Я поднял руку, на кончике пальца вспыхнул огонек. Записку я только выжечь могу, и то не факт, что получится что-то понятное — руки дрожали как у запойного пьяницы.
— Ага. Ты горячий как печка и кое-где дымишься, — поддержал меня Валерон как мог. — Пол под тобой местами обуглился, но не загорелся нигде. Мы с Митей бдим, тушим сразу. Может, на улицу? Там холоднее.
Предложение показалось дельным. Встать я смог только на четвереньки, да и на них двигался пошатываясь, но до крыльца дополз. Там с трудом сел. Огонь внутри периодически то ослабевал, то усиливался. Но улучшений не было, временами я сваливался в полузабытье, отчаянно боясь, что не удержу огонь в себе и спалю собственное жилище. Митя и Валерон вокруг меня суетились, но помочь ничем не могли.
Повезло, что в одно из просветлений ко мне заявился Прохоров.
— Петр, че с тобой? — заорал он с улицы.
Валерон благоразумно испарился, а Митю я отправил открыть калитку. Он справился, хоть и не с первого раза — засов был не из легких.
— Петь, че с тобой? — повторил Прохоров, тронул меня за руку, тут же отдернул и затряс своей.
— Целитель нужен, — прохрипел я еле слышно. — Второе сродство к Огню принял сдуру.
Прохоров сбросил рядом с крыльцом гору вещей, с которыми почему-то пришел, и рысью рванул на улицу. Надеюсь, за целителем, а не от меня подальше.
Отключился я после его ухода почти сразу, а включился от ощущения прохладного потока, смывающего жар с измученного тела. Приоткрыв глаза, я увидел перед собой целителя — одного из тех, кто был на ужине у Куликова. Я даже имя вспомнил — Тимофей Иванович. В этот раз лицо целителя казалось не столь благодушным, как на ужине. Сурово сведенные брови намекали, что мой случай не такой уж и простой. Увидев, что я открыл глаза, целитель сказал:
— Прохоров мне сообщил, что вы использовали сродство к Огню, хотя у вас одно уже было. Неужели это правда?
— Да бредил он, — уверенно бросил Прохоров. — Я ж вам так сразу и сказал, что бредит и чушь всякую несет. Где это видано, чтобы второе сродство нашлось? Я ни разу не слышал.
— Мало ли чего вы не слышали, Григорий, — заметил целитель. — Такое случается, хоть и очень редко. Так как, Петр Аркадьевич, правда ли, что вы использовали кристалл со сродством к стихии, которая у вас уже была?
— Правда.
Мой голос был тихим и хриплым, но теперь скорее из-за того, что ужасно хотелось пить. А еще я начал ощущать уличную прохладу. Ветер бодряще задувал в недавно прожженные вентиляционные отверстия моего облачения.
— Тимофей Иванович, а не зайти ли нам в д-дом.
— Что, холодно стало? — ехидно спросил он. — Эх, Петр Аркадьевич, дурья ваша голова. К чему такой риск? Нельзя использовать второе сродство, если хотя бы одно заклинание из его группы не достигло пятидесятого уровня. У вас достигло?
Я зачем-то решил глянуть на Искру, как самое высокоуровневое заклинание. Ее уровень у меня не изменился. Зато Модифицированная удача хапнула сразу два и стала девятого уровня. Похоже, я чуть не загнулся. Сродство к Огню стало теперь усиленным, но проверять заклинания не тянуло — Огонь внутри только начал успокаиваться, и любое его использование может привести к срыву.
— Нет, — честно ответил я.
— И к чему было так рисковать?
— Чтобы кристалл не пропал, господин Бочаров, — сказал Прохоров. — Не видно ж, что там, пока не используешь, а там уж вариантов два: либо слить как мелкий, либо рискнуть. Я бы рискнул.
— Ну-ну, — хмыкнул целитель. — Рискнул бы он. Смотрю, здесь клуб самоубийц намечается. Петр Аркадьевич только чудом не умер до моего прихода. Я его еле вытащил. И он чудом дом не сжег.
— Меня Митя поливал.
— Митя?
— Механический п-паук, — по телу прошел озноб, и я клацнул зубами.
— В дом его надо, а то простынет еще, — заявил Прохоров.
Слово у него с делом не расходилось: он поднял меня, как будто я ничего не весил, а поскольку я двигался с трудом, так он еще и дотащил до кровати.
— Чай поставить? Для сугрева надо бы, — сказал он и, не дожидаясь моего ответа, двинулся к чайнику.
Мое «Ставь» было совершенно формальным и служило скорее для сохранения лица, чем для разрешения.
Целитель прошел за нами, встал надо мной и провел диагностику, пока Прохоров гремел чайником, заварником и жестянкой с чаем.
— У м-меня малина в клети есть. Ее бы тоже добавить, Гриш, а?
— Тимофей Иванович, — повернулся он к целителю. — Малину Петру можно?
— Нужно, — решил Бочаров. — Вроде бы успокоилось, — пробурчал он себе под нос. — Посижу еще с полчаса, погляжу на динамику, но кажется, кризис преодолен. И запомните, Петр Аркадьевич, вы только чудом не сгорели вместе с домом. — Он кивнул на грязную лужу, где вода смешалась с сажей. — Тоже Митя поливал?
— М-митя, — подтвердил я, чувствуя теперь себя замерзшим. Жар, который уничтожал меня изнутри, сменился весьма неуютным холодом.
Прохоров, который как раз подошел, понятливо кивнул и укрыл меня одеялом, из-под меня же и вытащенным. После чего потопал в клеть искать малину. Валерон сейчас, наверное, злится от невозможности проконтролировать. А может, и контролирует, только в бесплотном виде, кто его знает.
— Какой полезный Митя, — с интересом посмотрел на паука целитель. — И сколько такой будет стоить под заказ?
Под кроватью раздалось воодушевленное шебуршение. И это точно был не Митя — Валерон решил не тратить пока энергию и поиграть в прятки традиционным способом. Целитель на шум внимания не обратил и смотрел на меня, ожидая ответа. А я задумался над ценой. С одной стороны, металл для меня ничего не стоит, а с другой — я своей жизнью рискую, его выбивая. И вообще, свою работу обесценивать нельзя. Вон за одежду для зоны какие цены ломят или за зелья, а последние делаются вообще быстро. Если, конечно, есть сродство к алхимии. Тогда да: бросил щепотку нужных травок на пару литров, пробормотал нужные фразы, заправил магией — и разлил по флаконам.
— Зависит от комплектации, Тимофей Иванович, — наконец ответил я. — Минимальная — сто пятьдесят рублей.
— Минимальная — это?
— Как Митя, но без оружия на передних лапах.
— А максимальная ограничивается оружием? — насмешливо спросил целитель.
— Нет, не ограничивается. Митя еще умеет плевать расплавленным металлом. На остальные улучшения у меня пока нехватка деталей. То есть они запланированы, но не проверены. Поэтому говорить о них не стоит.
Было видно, что целителя заинтересовал механический помощник, который оказался заботливым и понятливым. О направляющей роли притаившегося Валерона знать Бочаров, разумеется, не мог. Но это и не страшно: железный паук — существо самообучающееся. Не думаю, что целитель справится с этим делом хуже, чем Валерон.
— Если я решусь заказать, то как долго вы будете делать, Петр Аркадьевич?
— Сроки точно сказать не могу, потому что на третьего паука у меня деталей нет, а как скоро выбьются — это непредсказуемо. Но я бы на вашем месте с заказом не торопился. У меня сейчас разводка алхимическим зельем, а должна быть проволокой из металла механизмусов, иначе придется постоянно восстанавливать. Вот выбью Кузнечное дело — и изделие будет вечным.
— Кузнечное дело? Да вы оптимист, молодой человек, — рассмеялся Бочаров. — Вы знаете, с какой вероятностью падают большие кристаллы? А с какой вероятностью из них может выпасть Кузнечное дело? Да вам всей жизни не хватит.
— Проверим. Я каждый день хожу и пытаюсь выбить.
— Он упорный, он выбьет, — уверенно поддержал меня Прохоров. — Совсем как я.
Бочаров посмотрел на него, потом на меня, покрутил головой и заявил:
— Петр Аркадьевич, категорически не рекомендую вам в ближайшую неделю ходить в зону и использовать заклинания стихии Огня. Иначе последствия будут весьма плачевны — останетесь без магии. Лучше вообще магию в ближайшую неделю не практиковать. Во избежание.
Он поднял палец, акцентируя важность момента. Прохоров счел это намеком на чай и вручил ему одну из двух чашек, которые принес. Вторую протянул мне. Пить лежа я не стал, со второй попытки сел, дрожащими руками ухватился за чашку и наконец смог утолить жажду. Кажется, одной чашки мне будет мало.
Прохоров наполнил мою чашку еще раз. С каждым глотком мне становилось лучше и лучше.