— Нет-нет. Я просто никогда раньше об этом не задумывалась.
Доктор Уорд оперся спиной о диван.
— А я только об этом и думаю. — Он посмотрел на повязку. — И вы чертовски хорошая медсестра.
— Перестаньте со мной заигрывать, — шутливо улыбнулась Иззи.
— Вы немного костлявы и бледноваты, на мой вкус, — подшутил он в ответ.
— О, как жаль! А вы, — прищурилась она, — как единорог![16] Умный мужчина, которого женщинами не напугать. Мне думается, вы, должно быть, самый ярый феминист, которого я когда-либо встречала.
— Можете не сомневаться! Я люблю женщин. Всех без исключения.
— Без исключения? — скосила Иззи взгляд на Джанин, лежащую на полу без сознания.
— Без исключения, — подтвердил доктор Уорд. — И их нам тоже следует любить. — Он повернулся к Иззи. — Нравится вам это или нет, вы все в одной лодке.
Рен пришла сюда не для того, чтобы прерывать беременность! Невероятное облегчение охватило Хью. Так значит, его дочь держат в заложниках лишь потому, что она заранее позаботилась о том, чтобы не забеременеть.
Но она не хотела, чтобы он знал об этом. Хью отвез бы ее сам, если бы она попросила. Почему она не попросила его? Почему обратилась к Бекс? И почему сестра ничего ему не сказала?
Он видел, что Бекс ждет прощения, ждет, что Хью скажет: «Ты ни в чем не виновата». Но у него язык не повернулся. Потому что, если бы не Бекс, Рен бы здесь не было. Тогда Хью пришлось бы признать, что во всем виноват только он один.
Он не вышел бы из себя, если бы Рен обратилась к нему. Это не в его характере. По правде говоря, он очень хорошо умел скрывать свои эмоции за толстым слоем спокойствия — только те, кто знал его всю его жизнь, видели, что за внешней гладкостью скрывались трещины. Перед тем как сбежать от Хью, жена отвесила ему пощечину, чтобы убедиться, сможет ли заставить его выйти из себя. «Она сказала, —потом признался Хью сестре,— что никто не станет ее винить в том, что она бросила меня ради человека, которому знакомы человеческие эмоции».
Упершись локтями в колени, он закрыл глаза ладонью. Когда изо дня в день сталкиваешься с тем, что видишь на такой работе, ты согласен на все, чтобы ничего не чувствовать.
Бекс. Как, черт побери, она посмела привезти его дочь сюда!
Ответ он знал. Его сестра представляла это так: бесплатная клиника, получасовая консультация — и рецепт в руках. Единственный, кто мог быть задет при таком развитии событий, — сам Хью, остающийся в неведении. Бекс не подумала о протестантах и захватчиках. Откуда было знать ей — такой далекой от этих проблем — об актах насилия в клиниках женского здоровья? Только человек, который, как Хью, много лет в этом варился, мог предположить самое страшное.
Но это самое страшное еще не случилось… пока. Бекс уже была в безопасности. И Рен будет спасена, чего бы ему это ни стоило.
За командной палаткой выстроились в ряд журналисты, каждый напротив своего оператора, как будто эти двое готовились к некоему показательному танцу. Ближайший к Хью репортер нес бессвязную, бессодержательную, полнейшую околесицу, лишь бы заполнить прямой эфир:
— Остается, разумеется, вопрос — откуда он взял пистолет? Кто продал ему оружие? Стоит напомнить, что позорное разжалование солдата осуществляется по решению военного трибунала, но основанием должно служить совершение какого-то уголовного преступления, поэтому Годдард не мог законным путем…
Хью закрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от голосов журналистов и мыслей о Бекс и Рен, которая пряталась от безумца с оружием. «Не отвлекаться, — приказал он себе. — Не отвлекаться».
Он набрал номер. Джордж ответил после третьего сигнала.
— Браво, — похвалил Хью. — Вы освободили женщину, которой просто необходима помощь. Я понял, что мы могли бы работать согласованно. — Хью вытер испарину. Чертовски жарко — как в аду!
— Я с тобой не сотрудничаю, — ответил Джордж. — Ты чертов коп.
Хью выдохнул. Когда прибудет отряд специального реагирования, дело значительно усложнится. А прибыть он может с минуты на минуту. Остается мало времени, чтобы уговорить захватчика заложников.
— Я веду переговоры, — поправил Хью. — Именно поэтому я здесь.
Он заставил себя отгородиться от окружающих его людей — персонала кареты скорой помощи и журналистов. Если он хочет сделать свою работу, ему придется создать пространство, где будут только они с Джорджем и больше никого.
— Послушайте, — продолжал Хью, — многие из тех, кто здесь толпится, выдвигают всякие предположения. Только не я. Знаю, что вы умный парень. И то, что вы отпустили эту женщину, чтобы она получила медицинскую помощь, только лишний раз это доказывает. — Это был тактический ход: Хью готов был сказать что угодно, чтобы положить конец происходящему.
Эту женщину. Как будто Бекс в буквальном смысле не вырастила его после смерти отца. Когда мама стала выпивать…
— Больше я никого не отпущу, — прозвучало в трубке.
— Но вы только выиграете, Джордж. Если внутри находятся пострадавшие и вы отпустите их, вам больше не придется ломать голову, что с ними делать. И все собравшиеся здесь воспримут вас как человека, которому не чуждо сострадание.
Младший детектив, женщина, похлопала Хью по плечу. И протянула ему мобильный телефон.
— Это его пастор, — шепнула она.
Хью кивнул и поднял вверх указательный палец, призывая ее подождать минутку.
— Джордж, там есть еще раненые?
— А почему я должен тебе признаваться?
— Потому что вы открыли дверь, и я сдержал свое слово. Я ждал. Не стал врываться в клинику, брать ее штурмом. Вы можете мне доверять.
— Зачем? Чтобы в конце всего этого вы меня скрутили?
Детектив что-то написала на листке бумаги и помахала им перед носом Хью. «РОДИЛСЯ ЗАНОВО».
— Нет. Чтобы с вами поступили так, как вы поступаете с ними, — ответил Хью.
— Вы христианин?
— Да, — подтвердил Хью, хотя на самом деле был совершенно не религиозен. — А вы?
В трубке отчетливее послышалось дыхание собеседника.
— Уже нет.
— Бог простит вам ваши прегрешения, Джордж. — Хью наконец взглянул на клочок бумаги, который ему протянула детектив.
— А с чего ты взял, что я готов его простить? — заявил Джордж, и связь оборвалась.
Хью выхватил мобильный телефон у детектива.
— Хью Макэлрой слушает, — произнес он. — С кем я разговариваю?
— Пастор Майк Кирнс, — представился собеседник. — Я служил в храме Церкви вечной жизни в городке Денмарк.
— Спасибо, что позвонили, отче. Как я понимаю, вы знакомы с Джорджем Годдардом?
— Раньше Джордж помогал в церкви. Занимался садом, плотничал. Мне казалось, он мог починить абсолютно все.
— Когда он перестал вам помогать?
— Полгода назад приблизительно. — В голосе пастора послышались нотки стыда. — Мы понесли значительные убытки после урагана, бюджет урезали. Сейчас мы привлекаем волонтеров к тем работам, которые выполнял Джордж.
— Вы сегодня смотрели новости, отче?
— Нет, я совершал похоронный обряд…
— Джордж Годдард открыл стрельбу в репродуктивном центре в Джексоне — в клинике, где в том числе проводят и прерывание беременности. А сейчас Джордж удерживает в заложниках несколько человек.
— Что? Не может быть! Нет, это совершенно не тот человек, которого я знал…
— Вы замечали какие-либо проявления жестокости, когда он у вас работал? — У Хью не было времени разбираться с чьим-то кризисом среднего возраста.
— Джордж? Никогда!
— Он был противником абортов?
— Понимаете, — пространно начал пастор, — наша паства верит в защиту прав нерожденных…
— Настолько, что вы готовы убить, чтобы ваш голос был услышан?
Пастор вздохнул.
— Я не одобряю, когда меня осуждают за мои убеждения, офицер…
— Лейтенант. Лейтенант Макэлрой, — представился Хью. — А я не одобряю, когда такие фанатики врываются в клинику и убивают невинных людей.
— Убивают? О Боже!
— Он вам понадобится… — пробормотал Хью себе под нос. — Послушайте, святой отец, я не хочу на вас вешать всех собак. Но здесь, в клинике, находятся люди, которые могут погибнуть. Я буду крайне признателен, если вы расскажете мне о Джордже Годдарде все, что поможет мне понять мотивы его поступков.
— Мы познакомились чуть больше пятнадцати лет назад, — после некоторой паузы начал пастор Майк. — Однажды ночью он оказался в церкви с ребенком на руках. Малышка была больна, с высокой температурой. Его жена их покинула.
— Умерла?
— Нет, сбежала от него — он так и не признался почему.
Разум Хью заработал на повышенных оборотах, прикидывая варианты. Она сбежала потому, что муж ее избивал? Он сам похитил ребенка и ушел от жены? Она до сих пор жива?
— Вы знаете, как ее зовут? — поинтересовался Хью, снимая зубами колпачок с ручки.
— Нет, — ответил пастор. — Он никогда о ней не упоминал. Всегда были только Джордж и Лиль.
— Лиль?
— Его дочь. Хорошая девочка. Пела в церковном хоре…
Все, что Хью знал о дочери Джорджа, — девочка приехала сюда, чтобы сделать аборт. И теперь он узнал, как ее зовут. Он прикрыл трубку телефона рукой.
— Лиль Годдард, — рявкнул он младшему детективу. — Найдите ее!
Хью знал все способы отыскать человека, который не хочет, чтобы его нашли. Нужно искать через банковские счета, кредитные карточки и телефонные звонки. Отслеживать имена и движение денег. Первое и главное преимущество детектива — он ищет правду, тогда как тот, кто прячется, живет в постоянной лжи. Правда имеет склонность проглядывать, как поблескивает монетка. Ложь, с другой стороны, — это бессчетное количество петель, в конечном итоге сам попадаешься в их силки.
Хью узнал правду благодаря радио в машине. Он тогда взял минивен Анабель, чтобы продлить регистрацию, и по пути стал нажимать кнопки, отыскивая национальное общественное радио. Но попадались только канал «Ностальгия» — от которого он засыпал за рулем, — канал классической музыки и канал для Рен, где постоянно звучали мелодии из мультфильмов Диснея. Кнопка с общенациональным каналом была перепрограммирована на кантри.