«Все еще в безопасности?» —волновался отец.
«Да», — напечатала она ответ.
«А где ты?»
«В стенном шкафу».
«Одна?»
«Нет. С Оливией».
Она не стала объяснять, кто такая Оливия. Достаточно того, что отец теперь знает, что она здесь не одна сидит, сжимаясь от страха.
«Ты видишь Бекс?»
«Нет».
«Не шевелитесь,—написал отец.— Молчите. Слушайте и передавайте мне, что слышите».
Рен попыталась, но за закрытыми дверями все звуки были приглушены. «Стреляли, — написала она через минуту. — Тетя Бекс упала. По-моему, пуля вошла в грудь».
«С какой стороны?»
Рен закрыла глаза, припоминая: где же растеклось красное пятно? Она провела рукой по своей груди, вызывая воспоминания. «Справа», — дала ответ. Уже набирая его, она поняла, что отец вселяет в нее надежду. Сердце у человека слева, так что оставался еще шанс, что ее тетя до сих пор борется за жизнь.
«Кто-то плачет,—стала сообщать Рен все, что могла увидеть и услышать. — Женщина в форме медсестры открыла кладовку, увидела нас, но сделала все, чтобы он нас не заметил».
На экране возникло сообщение: «Низкий заряд батареи — 10 %. Хотите переключиться на режим энергосбережения?»
«Еще бы, — подумала Рен. — Конечно. Очень бы хотела быть в режиме сбережения».
«Пап, — напечатала она. — Прости».
Это она приняла решение получить средства контрацепции. Она же решила утаить эту информацию от своего отца, попросив тетю привезти ее в Центр тайком. Рен ожидала, что отец ее простит, скажет, что все в порядке, что это не ее вина. Но он написал только:
«Расскажи, что еще происходит».
Рен почувствовала, как внутри что-то ухнуло. А если, когда она выберется отсюда, между ними уже не будет прежних отношений? А если она разрушила все одним неосторожным шагом? И тогда она решила, что будет жить только для того, чтобы доказать отцу: она может вырасти и все еще оставаться его маленькой доченькой.
Рен стала печатать: «Та женщина, которая нас видела, у нее вся одежда была в крови».
«Она ранена?»
«Не думаю, — ответила Рен. — Но ранены другие».
«Ты слышала, чтобы стрелок что-то говорил? Упоминал какие-нибудь имена? Когда ты последний раз слышала выстрелы? Скольких раненых видела, пока не спряталась?»
Вопросы отца набегали, как грозовые тучи: быстро и затягивая собой все небо. Рен закрыла глаза и нажала кнопку выключения телефона, чтобы погасить экран и сохранить ту крупицу заряда, что еще осталась, думая при этом обо всех тех вопросах, которые он ей так и не задал.
«Почему ты в Центре женского здоровья в самый разгар уроков?
Почему с тобой тетя?
Почему мне ничего не сказали?»
Ее самые ранние воспоминания относятся к четырем годам, когда у нее еще была мама и нормальная крепкая семья. Она ходила в садик, и один мальчик на детской площадке поцеловал ее в губы под игровым городком, который напоминал пиратский корабль. Причем он не только поцеловал, но и заявил, что хочет иметь от нее детей. Рен замахнулась кулачком и ударила его прямо по губам.
Родителей вызвали в сад. Мама была напугана и постоянно повторяла, что у Рен склонность к насилию. Это заставило Рен задуматься: есть ли у других людей подобная склонность? И где эти склонности находятся? Между ребер? Или в пятках?
— Рен, — спрашивала мама, — зачем ты это сделала?
— Я поступила так, как учил папа, — ответила она. Услышав это, отец зашелся таким хохотом, что не мог остановиться. А мама велела ему подождать снаружи, как будто это у него были проблемы.
Мама хотела ее наказать. А папа купил самое большое сливочное мороженое.
«Пап, — снова включила она телефон, — ты на связи?»
…
…
…
«Всегда!» — написал он, и Рен облегченно выдохнула.
Стрелок забрал у всех мобильные телефоны и выбросил их в мусор. К тому же забаррикадировал дверь диваном, креслами и кофейными столиками. Запыхавшись, он обернулся и направил пистолет на заложников.
— Делайте то, что я говорю, — пробормотал он, — и никто не пострадает.
— Больше никто, — поправила его Иззи, проговорив слова себе под нос.
Она знала, что он смотрит на нее, его глаза пронзали ее, как рентген. Но Иззи было плевать. Она выполнила свою часть обязательств, и действительно есть люди, которые пострадали. И будь она проклята, если останется сидеть и наблюдать за их страданиями!
Джанин продолжала давить Бекс на грудь. Иззи наклонилась, пытаясь разглядеть, насколько сильное у нее кровотечение, и услышала шепот несчастной: «Моя племянница. Кладовка».
Иззи вспомнила два испуганных лица с заострившимися чертами, которые не сводили с нее глаз, когда она открыла дверь по приказу стрелка. Наклонившись еще ниже под предлогом послушать затрудненное дыхание Бекс, она прошептала:
— С ней все в порядке.
Бекс закрыла глаза.
— Нужно сказать Хью.
— Что сказать?
Бекс закашлялась и вскрикнула от боли, моментально пронзившей ее легкие и ребра.
— Бекс, чем вы занимаетесь? — не зная, чем ей помочь, Иззи стала отвлекать ее вопросами.
— Я художница, — простонала женщина. — Больно как…
— Знаю-знаю, — успокоила ее Иззи. — Чем меньше будете шевелиться, тем лучше. — Она взглянула на Джанин и молча велела ей занять свое место. — Мне нужно позаботиться о других, — сказала Иззи, — но я обещаю, что вернусь.
Она подползла по ковру к доктору Уорду. Жгут, который наложила Джой, нужно было затянуть потуже и понадежнее.
— Ванита… — негромко произнес он. — Она мертва?
— Мне очень жаль, — опустила глаза Иззи.
— Мне тоже, — прошептал он. — Мне тоже жаль. — Он оглянулся через плечо, как будто мог видеть сквозь стойку регистратуры, где лежало тело. — Эти женщины — они все были для нее как дочери, своих детей Ванита иметь не могла. Ее муж безумно злился из-за того, как много она работает в клинике. Бывало, говорил, что ее вынесут отсюда вперед ногами. — Его голос сорвался на последнем слове. — Ванита ужасно разозлилась бы, если бы узнала, что он оказался прав.
Иззи подвернула штанину доктора Уорда и завязала жгут прямо над раной.
— Не шевелитесь, доктор, — заботливо, но настойчиво проговорила она.
Он изумленно поднял бровь.
— Вы только что разорвали на мне штаны. По-моему, вы можете теперь называть меня просто Луи, как полагаете?
Иззи положила ручку, которую нашла под диваном, в центр узла и с ее помощью вновь затянула узел. Кровотечение прекратилось.
— Вот так, — произнесла она. — Это уже на что-то похоже.
Взяв катушку липкой ленты, Иззи неловко потянула за кончик зубами, чтобы зафиксировать жгут, и взглянула на часы. Половина первого. Пошел отсчет: она остановила кровотечение доктору Уорду, но без возобновления артериального течения со временем в тканях произойдут ишемические повреждения. Если повязка останется на ноге больше двух часов, возникнут необратимые изменения в мышцах и нервных окончаниях. Шесть часов — и ему придется ампутировать ногу. И то — если к тому времени их спасут и доктора можно будет прооперировать.
Когда она закончила фиксировать клейкой лентой жгут, доктор Уорд похлопал ее по руке.
— Из нас выйдет отличная команда. Спасибо, — поблагодарил он и уложил ногу на стул, чтобы она оказалась выше уровня сердца.
Она посмотрела на Бекс. Та лежала на полу, мертвенно-бледная, но в стабильном состоянии. Только сейчас, когда Иззи некому было оказывать неотложную медицинскую помощь, ее руки стали дрожать. Чтобы унять неприятную дрожь, она обхватила правую руку левой.
— Я раньше вас здесь не видел, верно? — поинтересовался доктор Уорд.
Иззи покачала головой. Она хотела было ответить, но запнулась, потому что мимо прошел стрелок, что-то бормоча себе под нос.
Когда он отошел в другой угол помещения, врач опять тихо заговорил:
— У вас есть муж, который сейчас не находит себе места?
— Нет, — призналась она. — Просто приятель.
— Просто приятель? — поддразнил он.
— Быть может, жених…
— Быть может? Вы не можете вспомнить? — осторожно засмеялся доктор Уорд. — Или пока еще не решили?
— Все гораздо сложнее.
— Милая, у меня времени — вагон, — усмехнулся доктор.
— Все не так просто. Мы совершенно из разных миров, — объяснила Иззи.
— Палестина и Израиль?
— Что-что? Нет…
— С Марса и Венеры? — предположил Уорд. — Союз и Конфедерация?
— Паркер родился с золотой ложкой во рту. Ел красную икру. А я ела только тогда, когда у нас хватало денег на еду. — Иззи тут же покраснела как помидор. Она никогда не рассказывала о своем детстве, каждый день старалась о нем забыть.
Они с Паркером были вместе уже три года и почти не ссорились: если недоразумения и возникали, то непременно из-за различий в их воспитании.
Как-то раз, когда они только начали встречаться, она случайно заметила, как он просматривает социальные сети на своем телефоне, бормоча себе под нос:
— М-да, Валенсия выглядит неплохо.
Иззи почувствовала укол ревности. У женщин с такими именами есть трастовые фонды и лыжный инструктор.
— Дай угадаю… Вы учились с ней вместе в школе? — ехидно заметила она.
Тогда Паркер протянул телефон, чтобы показать, что это новый фильтр в «Инстаграме».
— Кто-то ревнует? — поддразнил он.
— Я предупреждала, что я не идеал, — смутилась Иззи.
— Не стану спорить, — ответил Паркер. — Но для меня ты само совершенство.
Еще один случай произошел, когда они начали жить вместе. Он поставил стакан на кофейный столик, который они только что купили на распродаже.
— Почему ты не взял подстаканник? — возмутилась она.
—Это же стол за двадцать долларов, — не понял он причины такой реакции.
А Иззи поверить не могла, что можно потратить столько денег на вещь и не относиться к ней как к драгоценности.