— Джордж, не стоит винить себя за то, что там происходит. Уверен, во всем виноваты другие люди. Что случилось — то случилось. Что сделано — то сделано. Но теперь мы можем действовать сообща, чтобы убедиться, что больше никто не пострадает. Мы можем все решить… и в то же время… помочь вам лично…
Хью ждал ответа, но его не последовало. Что ж… Твою мать!.. Но пока Джордж не повесил трубку, шанс остается.
— Вот номер моего телефона, если вдруг нас рассоединят, — сказал Хью и продиктовал цифры. — Я здесь главный.
— Почему я должен вам верить? — спросил Джордж.
— Ну… — протянул Хью, ожидавший именно этого вопроса, — мы же не бросились штурмовать здание, верно? Мой пистолет все еще у меня в кобуре, Джордж. Я хочу с вами договориться. Чтобы мы оба получили то, что хотим.
— Вы не можете дать мне то, что я хочу. — Похоже, в желании о чем-то договориться Джорджа заподозрить было нельзя.
— А вы попробуйте.
— Серьезно? — в голосе Джорджа послышались нотки сарказма.
— Серьезно, — подтвердил детектив.
— Тогда оживите моего внука, — предложил Джордж и повесил трубку.
Одиннадцать часов утра
В приемной Центра нигде не было таблички с кричащей надписью: «Здесь делают аборты!». Приемная скорее напомнила Рен кабинет зубного врача. На стенах плохонькие картины, на столиках — журналы, изданные чуть ли не в каменном веке, по телевизору шло какое-то очередное тупое шоу. Был, конечно, и диванчик, и набор разномастных стульев. Журнальный столик, изрезанный глубокими бороздками, словно попал сюда из мебельного секонд-хенда.
Опять же, отнюдь не все приходили сюда для того, чтобы сделать аборт. Она, например, пришла не за этим, как и ее тетя. Ясно, что не для этого пришла и еще одна женщина, уже ожидавшая в приемной: довольно пожилая дама с гладко зачесанными седыми волосами и красными прожилками в глазах.
Рен стало интересно: неужели эта женщина явилась сюда, опасаясь, что «залетела»? Сама Рен пришла в Центр по причине диаметрально противоположного характера.
Можно ли со стороны догадаться, девственница она или нет? Неужели кувыркание в постели с парнем так сильно меняет тебя всю, с ног до головы? Может ли быть, что наутро после того, как Это произойдет, она спустится из спальни в столовую, а ее отец догадается обо всем с первого же взгляда?
Такая мысль ее смутила. А что, если и вправду папа может догадаться, да еще и спросит? «Пожалуйста, передай мне соль. Да, и с кем это ты, черт возьми, спала сегодня?»
Не то чтобы она опасалась, будто он способен убить Райана. (Вполне возможно, ему захочется это сделать, но все же он полицейский, блюститель закона до мозга костей.) Нет, дело было в том, что в течение такого долгого времени их было только двое: она и папа. И хотя она не думала, что это как-то изменится — и не желала, чтобы что-то менялось, — но ощущала, что отныне между ними будет неизменно стоять кто-то третий.
Сидевшая за столиком регистраторша, записывая Рен на прием, перебрасывалась фразами с розововолосой девушкой, которая только что зашла в здание Центра:
— Извини за опоздание, Ванита.
— Ты пришла, слава богу! А то мне даже не с кем выйти.
— А что случилось с сестрой Донной?
— Она не явилась. Может, Ватикан наконец-то заставил ее бросить это грязное дело…
Тетя Бекс толкнула Рен плечом и повела бровями. Рен хихикнула, поняв тетю без единого слова: они всегда понимали друг друга без слов.
— Монашка? — шепнула Бекс.
— А ты еще переживала, что будешь выглядеть здесь белой вороной, — ответила Рен. — Как думаешь, сколько мне придется пропустить в школе? Снова целую четверть?
— А разве ты пришла сюда не для того, чтобы этого не допустить? — улыбнулась тетя Бекс. — Не пойму, на что ты жалуешься. Лично меня умиляет то, что они тут предлагают почитать посетителям.
На журнальном столике лежала стопка брошюр: «Как проводится осмотр у гинеколога». «Родителям, друзьям и мужчинам-партнерам: как вести себя с женщиной, сделавшей аборт». «Что такое ВПЧ»[37].
Там же лежал красный маркер. Рен взяла его, положила лодыжку левой ноги на колено правой и стала выводить звездочки на подошве кроссовки — одну, другую… пока не получилось целое созвездие Девы. Просто так, для прикола.
Она понимала, что тетя вовсе не так спокойна, как ей хотелось бы казаться. Тетя Бекс уже не раз признавалась Рен, что ей неловко заходить сюда, что она только проводит племянницу, а сама подождет ее на парковке. Говорила прежде, чем они пришли сюда и увидели толпу протестующих. Тогда-то тетя и решила, что никак нельзя отпускать девочку одну.
На прошлой неделе в тетушкиной мастерской Рен услыхала по радио сногсшибательную новость: ученым впервые в истории удалось наблюдать столкновение двух нейтронных звезд в ста с лишним миллионах световых лет от Земли. Такое явление назвали килоновой[38], мощное столкновение породило гравитационные волны и яркую вспышку света. Специалист, у которого брали интервью, сказал, что частицы, из которых образуются золото и платина, могут возникнуть только под воздействием гигантских выбросов энергии такого вот столкновения. Рен тогда подумала, что папе такая информация понравится — интересно же, что самые драгоценные металлы возникают в результате битвы титанов.
Это нужно было запомнить, чтобы потом ему рассказать, вот она и нарисовала крохотную звездочку на ладони, между большим и указательным пальцами. Отец должен был обратить на это внимание за обедом. «Ты, наверное, хочешь умереть от отравления чернилами», — скажет он, и ей это напомнит о килоновой. Ну, а о том, где она была, когда нарисовала звездочку, можно и не говорить. Так ведь и положено поступать с теми, кого любишь, разве нет? Их нужно защищать от таких новостей, которые им бы не понравились.
После того как Оливию осмотрели, она прошла в приемную (точнее, кое-как доковыляла до нее). Даже не могла сообразить, как добралась туда из смотрового кабинета. Только что она сидела с Гарриет — медсестрой, у которой много лет проходила регулярные осмотры, — пытаясь осмыслить то, что та ей говорила. А потом мозги у нее словно отключились, не выдержав перегрузки. Ей как-то удалось еще сказать Гарриет «до свидания», встать, выйти в коридор и застыть с помертвевшим лицом перед столом регистратуры.
Ванита, симпатичная женщина, вышла из-за стола и обняла Оливию за плечи своими сильными руками.
— Мисс Оливия, как вы себя чувствуете?
Что можно было на это сказать?
Ванита отвела ее к стулу в приемной и усадила рядом с девушкой, которая нетерпеливо постукивала ногой.
— Вам сейчас не следует уходить, — посоветовала Ванита. — Посидите здесь, соберитесь с духом.
Оливия молча кивнула. Ей не дух надо было приводить в порядок. И не мозг, в котором она разбиралась лучше, чем подавляющее большинство жителей нашей планеты, — он-то работал исправно. А вот тело стало вдруг каким-то чужим.
Тело и раньше ей изменяло, но тогда все было совсем по-иному. Десять лет назад она еще жила с женщиной, которая понемногу становилась несносной. Оливия делала вид, что совершенно счастлива, но на самом деле ей больше всего хотелось как-то поудобнее устроиться в жизни. Надоело уже изводить себя вопросом, встретит ли она когда-нибудь подходящего человека.
Однажды она должна была встречать Новый год в университете — на вечеринке, где собирались представители разных факультетов, — а ее спутница не явилась на встречу, чтобы отправиться туда вместе. Оливия терпеть такого не могла. Потому что вокруг были только чужие люди, а никто из посторонних никогда не умел задавать нужные вопросы о ней самой и о том, как она планирует свою карьеру, — все были такими бестолковыми! В общем, Оливия пошла на вечеринку одна, рассчитывая пробыть там до тех пор, пока ее не заметит заведующий кафедрой, после чего уйти домой и выпить стаканчик вина, может быть, и всю бутылку. Но потом она заметила возле стойки бара женщину с длинными волосами — такими длинными, что это давно перестало быть модным, — словно вернулись семидесятые. Прямо леди Годива[39], не иначе, подумала Оливия, наблюдая за женщиной, которая, опрокинув три порции бурбона, заказала бармену четвертую.
— С вами что-то не так? — обратилась к ней Оливия.
— Все так, — ответила ей Пег. — Не считая того, что декан строительного факультета — козел, просто женоненавистник.
Оливия на это ничего не сказала. Она, никогда не сплетничавшая и не любившая сплетен, ожидала от Пег продолжения рассказа с нетерпением, словно завороженная.
— Да провалитесь вы все! — выразилась Пег без обиняков. — Вы же его жена, разве нет?
— Э-э, нет. Даже не близкая подруга. — Оливия придвинулась ближе к Пег и оперлась локтем о стойку. — А вы, должно быть, не знаете, что алкоголь вовсе не помогает по-настоящему забыть о чем-то? Если напиться до чертиков, мозг просто теряет на время способность к запоминанию.
— В самом деле? — переспросила Пег.
— Не знаю еще точно. Но я как раз провожу исследования в этом направлении.
— Вот как, — рассмеялась Пег. — Значит, если я не сбавлю темп, то могу потом и не вспомнить, что мы с вами познакомились?
— Ну, примерно так, — кивнула Оливия.
Пег отодвинула стакан, протянула Оливии руку и представилась…
«О боже! — Оливия закрыла лицо руками. — Пег. Ей-то как обо всем рассказать?»
Эта мысль снова и снова крутилась в голове, как белка в колесе, и Оливия почувствовала, как погружается в пучину страха. Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и стала убеждать себя: то, что она сейчас чувствует, — совершенно нормально. Мозг может удержать много, но недолго. Через полтора часа должна произойти «очистка кэша».
И тут вспомнился еще один пикантный факт — тот, с которым она частенько сама знакомила своих студентов, раздав им тесты с несколькими вариантами ответа на каждый вопрос. Анализ любых подобных текстов дает один и тот же результат: при получении списка ответов мозг, как правило, выбирает первый вариант. То же, кстати, относится и к голосованию на различных выборах.